60 лет назад произведения леси украинки были… Изъяты из школьных программ, а ее родственники томились в лагерях как враги народа
Свет на трагическую судьбу семьи Косач (эту фамилию прославили сначала мать Ольга Петровна -- Олена Пчилка, а затем дочь Лариса -- Леся Украинка) помогли пролить следственные дела, переданные недавно органами госбезопасности в Центральный государственный архив общественных объединений Украины. И произошло это к печальному юбилею: на днях исполняется 70 лет со дня смерти Олены Пчилки, чья жизнь угасла под приговоры ее самым близким людям.
«К вам, знатная советская гражданка, обращаю я стон своего сердца»
Еще до революции Ольга Петровна потеряла мужа, сына Михаила и дочь Ларису -- Лесю Украинку. А революционная эпоха принесла ей новые испытания. В стране началось преследование так называемых национал-уклонистов, и под эту гребенку «причесывали» всех, в ком могли предполагать симпатии к национально-освободительной идее. В этом смысле Ольга Петровна, ее дочери и зятья были лакомым кусочком. Хорошо образованные, широко мыслящие люди, они не могли не видеть того, что происходило в стране. А много ли надо, чтобы высказанное вскользь мнение, ни к чему не обязывающую фразу объявить «контрреволюционной пропагандой»?
Мужа дочери Ольги Михаила Кривинюка первым смела волна репрессий против участников СОУ (Союз освобождения Украины). Михаил пройдет Лукьяновскую и Харьковскую тюрьмы, показательное судилище на сцене Харьковского оперного театра… Останется в живых, но из сталинских застенков выйдет седым изувеченным стариком. На своих фото последнего десятилетия Михаил и Ольга Кривинюк рядом с сыном-подростком больше похожи на его дедушку с бабушкой, чем на родителей…
Следом за мужем Ольги отправится и муж Изидоры Юрий Борисов, «искупая» свое офицерство в царской армии, а потом службу в армии УНР. Его арестовали по доносу коллег из Украинского научно-исследовательского института сахарной промышленности, заподозривших его во «вредительстве». В деле Юрия Борисова хранится бланк института с таким текстом: «12. 1. 1931р. N2. Зовсiм таємно. Київ. ДПУ. т. Цимберову. Повiдомляю, що в справi агронома Борисова Ю. Г. на зазначенiй чистцi наукового персоналу УНIЦу ухвалено: «Зняти з роботи в Iнститутi». Сообщение составлено заведующим секретным отделом и заверено его подписью. Красные чернила струятся по бумаге, как кровь…
Три года «вредитель» Борисов будет выращивать сахарную свеклу под Вологдой -- и вырастит! А когда вернется в Киев, жена почувствует, что это ненадолго, и скажет: «Беги!» Но куда можно было бежать в стране, опутанной колючей проволокой? И в 1938-м его снова арестуют, а в 1941-м, когда лагеря будут эвакуировать с «насиженных мест», Борисов погибнет при невыясненных обстоятельствах.
В начале 1933-го органы безопасности задержали и мужа Леси Украинки, юриста и фольклориста, также, по утверждению ГПУ, участника СОУ, Климентия Квитку. А в 1937-ом году Изидору Косач-Борисову обвинили в шпионаже, распространении контрреволюционных слухов и в том, что ее супруг Юрий Борисов -- «осужденный -- активный участник СОУ».
Что касается шпионажа, то в воспоминаниях Изидоры Косач о тех страшных годах есть один эпизод. Он называется «Старчиха у шовку» (»Нищая в шелке») и повествует о слепой заключенной, которую арестовали за связь с международной буржуазией, потому что эта женщина получила от польского консула несколько копеек, кое-что из еды и шелковый халат супруги… с прожженной на животе дырой. Когда ее арестовали, она не могла понять, что же такое этот шпионаж, куда и зачем ее везут.
А по поводу чудовищных подозрений в контрреволюционной деятельности Изидора написала Крупской: «Надежда Константиновна! К вам, знатная советская гражданка, кристально чистая большевичка, обращаю я стон моего страдающего сердца и мольбу о помощи. Я изнемогаю под тяжестью не заслуженного мною наказания -- изоляции от всего советского общества и ужасной позорной клички «контрреволюционный элемент». Я не контрреволюционерка и никогда таковой не была…
Мне пятьдесят один год, родители мои, прогрессивно мыслящие люди, воспитывали всех своих детей одинаково в демократическом духе (а одну из моих сестер -- покойную писательницу Лесю Украинку -- ценит вся советская общественность не только как талантливую писательницу, но и как гражданку, что было отмечено советской печатью в августе сего года по случаю 25-й годовщины со дня ее смерти), и я всегда была революционно настроенной, хотя и не была никогда партийной. По окончании высшего образования (я окончила Киевский политехнический институт в 1911 году) я все время работала сначала в опытных учреждениях, а затем в вузах (Агроинженерном институте, Сельскохозяйственном институте, Лесотехническом институте), работая по специальности. Я выполняла и общественную работу, и члены кафедры ботаники и другие сотрудники указанных институтов могут меня охарактеризовать и подтвердить, что никогда я контрреволюционеркой не была. Моя трагедия произошла из-за того, что кто-то по личным неблаговидным мотивам (мне на следствии не назвали это лицо, но я подозреваю, кто это) оклеветал меня перед следственными органами, почему, согласно постановлению Киевской обл. Тройки Н. К. В. Д. от 20. 11. 37г. , меня выслали на 8 лет в ОнегЛАГ, как контрреволюционный элемент «за распространение контрреволюционных слухов»…
Это чудовищное голословное обвинение и незаслуженное наказание меня поразило, и до сих пор я так мучительно переживаю изоляцию от всего советского общества, любимой работы и семьи, что мое и прежде слабое здоровье (страдаю миокардитом, подагрой и малярией) совсем расстроено, и мучительная мысль «за что?» порой угрожает мне потерей рассудка. Умоляю вас помочь мне реабилитировать себя и вернуть мне свободу, умоляю, сделайте это во имя торжества советского правосудия. И. Косач-Борисова. 6. 12. 38г. ».
Не известно, прочла ли Крупская эти горькие строки и пробовала ли хоть что-то изменить в судьбе страдающей сестры великой Леси Украинки. Ведь Надежда Константиновна вскоре умерла (27 февраля 1939г. ). И хрупкая, болезненная, Изидора Косач осталась на лесоповале. В одном ей повезло -- судьба свела с Анатолием Костенко -- будущим автором научно-художественной биографии Леси Украинки.
Какая философия, если власть укрепляет позиции?
Подобно остальным родственникам, подверглась, как это ни странно звучит, сталинским репрессиям и сама Леся Украинка. За что? Да за то, что посмела коснуться больной темы российско-украинских отношений. Поселив героев своей драмы «Боярыня» в далеком ХVII столетии, Леся Украинка раскрыла сложность ситуации, в которой оказался украинский народ после переяславских событий 1654 года. Тогда, соединившись с единоверным соседом во имя спасения от чужеземной напасти, ему пришлось ощутить накопившуюся за 300 лет раздельного бытия разницу во всем укладе жизни. Московия, перенесшая татаро-монгольское иго, не могла не воспринять азиатский деспотизм. Земли же, объединившиеся вокруг Киева, освежал ветер европейских демократических завоеваний. Граница между этими традициями после 1654 года пролегла через судьбы людей, что философски осмыслила Леся Украинка. Но какая философия, когда власть укрепляет свои позиции? И Лесе Украинке закрыли доступ к читателям.
Через короткое время власть вернет украинской литературе ее бриллиант. Но уже обработанный средствами советской идеологии. Из творческого наследия Леси Украинки будет изъято все то, что могло бы пробудить в общественном сознании сомнение в правильности проводимой ЦК КПСС национальной политики. Однако это произойдет позже. А перед войной Лесю Украинку просто изъяли из школьной программы. И это замкнуло трагический круг.
В те годы у большой семьи забрали все имущество, конфисковали две усадьбы -- старую усадьбу Драгомановых в Гадяче (где в свое время родились великий ученый и общественный деятель Михаил Драгоманов и его младшая сестра Ольга, а позже -- мать Леси Украинки Олена Пчилка) и сказочную дачу, построенную, как они с гордостью говорили, для Леси Украинки, в Зеленом Гаю. Все национализированное было уничтожено, и лишь жалкие крохи сохранились до сих пор: окно и дверная ручка из Зеленого Гая в Киевском музее Леси Украинки, отдельные материалы архива Косач-Драгомановых -- в музеях Леси Украинки и в Институте литературы…
Бездомные родственники Леси Украинки с трудом находили работу и крышу над головой. Ольге Косач-Кривинюк удалось стать библиотекарем-референтом в Научной медицинской библиотеке. Ее семья ютилась в двух комнатах переполненной «коммуналки» на Лукьяновке, где Ольга вела домашнее хозяйство. Она также собирала материалы к «Хронологии жизни и творчества Леси Украинки».
«Принятыми мерами родственники не установлены»
В каждом из следственных дел семьи Косач встречаем до боли знакомую фразу: «Вещдоков по делу нет». Больше того! Рядом с доносами, материалами безобразных «чисток», можно встретить и бесстрашные свидетельства в защиту родных Леси Украинки. Их писали, в частности, преподаватели и исполняющий обязанности заведующего кафедрой физиологии растений, бывший заведующий кафедрой Киевского сельскохозяйственного института А. Кузьменко. Девятого октября 1939 года он дал прекрасную служебную характеристику своей сотруднице Изидоре Петровне Борисовой.
Но освободили Изидору Косач много позже и совершенно неожиданно. Встретившись в только что присоединенных к советским территориям Черновцах с подругой Леси Украинки, уже старенькой Ольгой Кобылянской, нарком образования Украины оказался в неловком положении. Писательница стала расспрашивать о семье Косач и Старицких. Правда была неприглядной, и Изидору срочно освободили из лагеря. А тут и война! Волной прокатилась она на восток, а затем на запад. Опасаясь новых преследований, Изидора и Ольга в 1943 году уехали из Киева. Сначала во Львов, затем в Прагу. С собой они увезли часть архива Леси Украинки.
Сама Леся Украинка вернулась к читателю уже во время войны. Позже школьники изучали ее как классика украинской литературы. Поэтому кому ни скажи, что она была запрещена, все удивляются. А вот Изидора и Юрий Борисовы были реабилитированы лишь в 1989 году. В графе «Данные о родственниках» читаем: «принятыми мерами родственники Борисова Ю. Г. (соответственно -- Косач-Борисовой И. П. -- Авт. ) не установлены» (Следственное дело N40412 ФП, с. 25). Когда хотели арестовать, то людей отыскивали без труда, а вот когда нужно извиниться, то родственников нет?
Но они есть! В городе Екатеринбурге в России живет семья племянника Леси Украинки Михаила Кривинюка, в США -- дочь Изидоры Ольга Сергеева и сын Юрия Косача, также Юрий Косач, с семьями, в Будапеште -- Наталия Драгоманова-Бартой, в Цюрихе -- внуки Оксаны Косач-Шимановской, в Латинской Америке -- Ариадна Драгоманова, в Канаде -- семья Василия Кривинюка. В августе этого года умерла последняя из киевских Косачей -- известная переводчица Валентина Болдырева. Но остались потомки фамилии в Черновцах. Со многими я переписывалась -- оказалось, никто не знает о том, что Изидора и Юрий реабилитированы. Это значит, что в их глазах Украина продолжает оставаться страной, где общество, исповедуя принцип «моя хата с краю», умеет сохранять душевный покой в то время, когда страдают безвинные.
1837Читайте нас у Facebook
