Дочь главного конструктора Сергея Королева Наталья: «Арест моего отца стал для мамы настолько страшным ударом, что в 30 лет она полностью поседела»
- В 1938-м, когда по надуманному обвинению папу арестовали, мне было три года, — рассказала по телефону из Москвы дочка выдающегося конструктора ракет, Сергея Королева, Наталья. — Тогда я не знала, что отец в тюрьме. Мама говорила: он летчик, выполняет важное правительственное задание. Впрочем, однажды соседский мальчик заявил, что родители запретили ему водиться со мной. Он, как и я, не понимал, о чем идет речь, ведь мы были слишком маленькими. Но после этого случая моя мама решила, что я не буду гулять во дворе, и мы с бабушкой каждый день ходили в зоопарк, благо, он находился поблизости. Я безумно любила папу, его фотография висела над моей кроваткой. На праздники мама вручала мне книги с дарственными надписями, сделанными печатными буквами: «Котику. От папки Сережи». В это время отец был на краю гибели в лагере на Колыме. Спасся благодаря своей маме — моей бабушке Марии Николаевне Баланиной. Она добилась решения о пересмотре дела, и отца вернули в Москву, в Бутырскую тюрьму, а затем направили в так называемую «шарашку» — конструкторское бюро, в котором заключенные создавали новый военный самолет под руководством зека, выдающегося авиаконструктора Андрея Туполева. В «шарашке» условия были гораздо лучше, чем в камере, отцу даже разрешили свидания с родными. Я хорошо запомнила нашу первую с ним встречу: маленький внутренний дворик тюрьмы. Мы с мамой зашли в одну дверь, отец — в другую. Мне уже было пять лет. Первое, что спросила: «Папа, как ты посадил здесь самолет, ведь места мало?» Ответил охранник: «Сесть сюда несложно, а вот выйти — очень и очень тяжело».
«Папа предложил маме выйти за него замуж, когда им было по 17 лет»
- Отец рассказывал, как познакомился с вашей мамой?
— Историю их любви я больше знаю от мамы Ксении. Они познакомились в Одессе, когда им было по 15 лет. Получилось так, что в детстве в школу мои родители не ходили — помешали революция и гражданская война. Учились дома. В школу с трудовым уклоном поступили в 1922-м, будучи уже подростками. Подружились, вместе обучались стенографии, ходили в яхт-клуб. Мама была потрясающе красивой. Кстати, она итальянка, ее девичья фамилия Винцентини. Родилась в Кишиневе. Когда мы с мамой ездили в Одессу, она показывала мне место, где 17-летний Сергей Королев сделал ей предложение. «Смешно, о свадьбе думать еще рано, к тому же нам не за что и негде жить», — резонно заявила Ксения и пошла домой. Папа потом признался, что хотел в эту ночь покончить с собой. До утра метался по городу. Родители были испуганы: где Сергей, что с ним? Искали его всю ночь. А он, не заходя домой, взял билет на поезд и отправился в Киев. Ведь у него была путевка на поступление в Киевский политехнический институт. В ближайшие выходные, конечно же, приехал повидаться с родными в Одессу. Чувствовал себя ужасно виноватым, извинялся.
- Как семья оказалась в Одессе?
— Место инженера там получил глава семьи Григорий Баландин. Он приходится моему папе отчимом. Кстати, когда Баландины переехали в Москву, я в детстве подолгу жила у бабушки Марии и дедушки Гриши.
Девичья фамилия бабушки Москаленко, она из старинного украинского города Нежина, что в 120 километрах от Киева. Ее семья была зажиточной. В Нежинском педагогическом институте в начале ХХ века учился Павел Королев. Он часто бывал в гостях у своего студенческого друга Юрия Москаленко, познакомился с его сестрой, 18-летней Марией. Павлу понравилась симпатичная стройная кареглазая девушка. Предложение выйти замуж Маруся вначале отвергла. Но Павел все же добился согласия. Их сын Сергей, мой будущий отец, родился в канун нового 1907 года в Житомире, куда переехала семья. Но даже появление ребенка не сплотило супругов. Совместная жизнь не складывалась. Мария забрала сына и вернулась к родителям. Через некоторое время она вышла замуж за молодого инженера Григория Баландина.
Кстати, папа с большой теплотой вспоминал свою родину, владел украинским языком, любил украинские песни.
- А когда поженились ваши родители?
— После окончания вузов. Проучившись два года в Киевском политехническом, отец перевелся в Московское высшее техническое училище имени Баумана. Причем днем работал на авиазаводе, а вечером ходил на лекции. Уже в студенческие годы создал несколько планеров, летал на них. На его планере «Коктебель» летчик Арцеулов установил рекорд дальности парящего полета.
Дипломной работой отца стал самолет, который был не только спроектирован, но и построен.
Мама тем временем выучилась на хирурга в Харьковском медицинском институте. (Наталья Сергеевна тоже стала врачом. Она доктор медицинских наук, профессор, лауреат Государственной премии СССР. — Авт. ) По распределению маму направили на Донбасс, в город Алчевск. Когда она приехала в командировку в Москву, они с папой расписались. Но маме пришлось через пару дней возвращаться на работу. Только через полгода отец добился, чтобы жене позволили переехать к нему.
«После пережитого на прииске Мальдяк отец говорил: «Я ненавижу золото»
- Что послужило толчком к тому, что ваш отец стал конструировать ракеты?
— Книга основоположника современной космонавтики ученого-самоучки Константина Циолковского «Исследования мировых пространств реактивными приборами». Первую в стране ракету папа с единомышленниками запустил в августе 1933 года. Работали бесплатно, в подвале с неоштукатуренными кирпичными стенами. Небольшие деньги им стали выделять, когда получили статус научно-исследовательской организации.
А потом на базе этого и еще одного коллективов был создан Реактивный институт. Директором назначили конструктора Ивана Клейменова, а отца — его заместителем. Общего языка они не находили. Маршал Тухачевский, всячески помогавший институту, решил погасить конфликт: должность замдиректора упразднили и перевели Королева инженером в отдел крылатых ракет. Это было понижение. Но, как оказалось, оно спасло отца и нас с мамой. Ведь когда начались «чистки», директора и второго по должности человека — главного инженера Лангемака — расстреляли. Жену Лангемака посадили, дочек отправили в детдом.
Арест моего отца стал для мамы до того страшным ударом, что в 30 лет она полностью поседела. При этом оставалась на удивление красивой и стройной. У нее были выразительные голубые глаза.
Государство конфисковало с ее сберегательной книжки все деньги. У нас было две комнаты. Одну забрали и поселили в нее милиционера с семьей. Чтобы хватало хотя бы на сносное существование, маме пришлось пойти сразу на три работы. За мной, кроме бабушек, присматривала няня, золотой души человек, которая отказалась брать плату за свою помощь. Мама рассказывала мне потом, что часть знакомых от нее отвернулись — не здоровались, встретив в городе, переходили на другую сторону улицы. На работе некоторые врачи и медсестры отказывались ассистировать маме, когда она делала хирургические операции.
Над ней висела угроза ареста, поэтому в семье решили, что ходить по приемным НКВД и прокуратуры будет бабушка Мария. Дело в том, что матерей «врагов народа» не трогали, а жен — сажали. В одном из писем из застенок отец эзоповым языком подсказал, у кого нужно искать помощи. В письме было сказано, что он восхищен рекордным перелетом Москва-Дальний Восток женского экипажа во главе с летчицей Валентиной Гризодубовой. А также просил передать привет дяде Мише. В семье поняли, что дядя Миша — это другой знаменитый летчик, депутат Верховного Совета СССР Михаил Громов. Оба этих пилота были одними из первых Героев Советского Союза. Громов обратился к председателю Верховного Суда СССР Ивану Голякову, а тот попросил разобраться своего заместителя Василия Ульриха, который начертал резолюцию: «Прошу пересмотреть дело Королева».
В это время отец был в лагере на Колыме на золотом прииске Мальдяк. Оттуда письмо от него привез освободившийся молодой парень, отбывавший срок за уголовное преступление. От него мама и бабушка узнали, что дела у папы совсем плохи — расшатались и стали выпадать зубы, распух язык, начали отекать ноги. Отец попал в немилость к старосте — заправлявшему всем уголовнику — за то, что посмел заступиться за зека, у которого не оставалось сил везти тачку. Папу стали лишать пайки. Он превратился в доходягу, оказавшемуся на грани жизни и смерти. К его счастью, в лагерь доставили бывшего директора Московского авиазавода Михаила Усачева. Он любого умел заставить уважать себя — сильная личность, к тому же отличный боксер. В одной из палаток уголовник показал ему доходягу: «Это Король, из ваших политических, он уже не встанет». Усачев узнал отца, добился, чтобы его положили в санчасть. Лагерный врач приносила из дома картошку, выжимала из нее сок и натирала им десны больных цингой пациентов. Ну а затем пришел приказ о том, чтобы отца этапировали на пересмотр дела в Москву. Месяцы, проведенные на золотоносном прииске, оставили такую страшную рану в душе, что отец спустя годы неоднократно повторял: «Я ненавижу золото!»
А став главным конструктором ракет, он взял к себе на фирму своего спасителя Усачева. Освободившись, Михаил Александрович часто выпивал, из-за этого мог запросто лишиться работы. Но отец сказал своим подчиненным Усачева не трогать.
«Моего внука назвали Павлом с тем расчетом, что если у него родится сын, то он, как и прадед, будет Сергеем Павловичем Королевым»
- Королева освободили в 1944-м.
— Да, в ноябре. Он приехал домой и до утра рассказывал маме и бабушке об аресте, тюрьме, лагере, «шарашке».
Сразу после Победы его с другими специалистами (их группу назвали «Выстрел») направили в Германию искать все, что связано с немецкой ракетой ФАУ. Устроившись на месте, он написал, что мама и я можем к нему приехать. Мы провели тогда с папой лето, но в сентябре мама решила вернуться в Москву.
- Уже тогда в отношениях ваших родителей возникла трещина?
— Думаю, да. Мама как раз в это время была беременна. Отец очень хотел второго ребенка. Но мама решила не рожать. Причина, вероятно, в разладе.
Тогда я всего этого не знала — была ребенком, меня не посвящали в семейные неприятности. А сама заметить их не могла — жила то у одних дедушки и бабушки, то у других. О том, что родители расстаются, я узнала в день их развода. Была потрясена, обижена. Когда-то я мечтала: вот закончу школу и родители возьмут меня к себе жить. И вот нате…
На следующий день после развода отец приехал ко мне на дачу, чтобы познакомить со своей будущей женой Ниной Ивановной. Ей было 27. Она уже успела побывать замужем. Ее бывший супруг — генерал.
Отец просил, чтобы я подружилась с Ниной Ивановной. Мне было 14 лет, я плакала навзрыд, а папа просил улыбаться в объектив фотокамеры. Мне это удавалось плохо — на всех сделанных тогда снимках у меня грустное лицо.
Папа был очень загружен на работе, но когда выкраивал время, приезжал на дачу повидаться со мной. Мама была категорически против этих встреч. Собственно, она не возражала, чтобы я общалась с отцом, но ведь он практически всегда наведывался с Ниной Ивановной. Поэтому мама и не хотела, чтобы я виделась с папой. Я тоже долго злилась на него, но со временем мы помирились.
С Ниной Ивановной отношения я бы охарактеризовала как формальные, ровные — теплыми их не назовешь. Когда она постарела, я часто ей звонила, предлагала навестить вместе с моими детьми (своих у нее нет), но она всякий раз отказывалась.
У меня два сына и дочь. Второго сына я назвала в честь моего отца Сергеем. Все мои дети и я — Королевы. У меня уже пятеро внуков. Одну из внучек зовут так же, как и меня, — Натальей Сергеевной. Ей 23 года, она пошла по моим стопам — заканчивает медицинскую академию. Другую внучку — ей тоже 23 — назвали в часть моей мамы, Ксенией. Внук получил имя Павел с тем расчетом, что если у него родится сын, то он, как и прадед, будет Сергеем Павловичем Королевым.
- Операцию вашему отцу делал министр здравоохранения СССР Петровский…
— Тем не менее хирургическое вмешательство обернулось трагедией. Знаете, папа носил в кармане пиджака две копеечные монеты — на счастье. В тот день, когда он собирался в больницу, монеток в кармане не оказалось..
*Это фото было сделано вскоре после первого в истории полета человека в космос. Слева направо: Юрий Гагарин, его жена Валентина, чета Королевых — Нина Ивановна и Сергей Павлович
2006Читайте нас у Facebook
