«Месячная доза метадона для украинского наркомана обходится глобальному фонду в восемь долларов. В тюрьме содержать меня будет гораздо дороже»
Месяц назад «ФАКТЫ» писали о реабилитационном центре «Ступени», сотрудники которого прикрывались заместительной терапией для наркозависимых, а на самом деле первому встречному, готовому платить деньги, делали укол тяжелого синтетического наркотика. После выхода публикации на редакцию обрушился шквал звонков и писем. Причем комментировали статью как приверженцы заместительной терапии, так и ее противники. Конечно, откликнулись и сами наркозависимые — нынешние и бывшие, а также представители общественных организаций, занимающиеся проблемами наркомании и ВИЧ/СПИДа, родители, дети которых умерли от передозировки, защитники тех самых «Ступеней». Последние возмущались, обвиняя газету в продажности и клевете. Однако благодаря телеканалу «1+1», впервые поднявшему эту проблему, и «ФАКТАМ», реабилитационный центр был закрыт и лишен лицензии. Милиция обещала возбудить против его владельцев уголовное дело. Вроде бы на этом можно было бы поставить точку, но все оказалось не так то просто…
«Ступени» снова открылись и принимают у себя клиентов
Напомним, журналист «плюсов» Алексей Кутепов экспериментальным путем доказал, что в «Ступенях» здоровый человек безо всяких медицинских показаний, не имея при себе никаких документов, мог за двести гривен купить инъекцию наркотика. Это было снято на камеру, шприцы с бупренорфином и сибазоном, таблетки клофелина и аминазина, выданные ему медперсоналом, изъяли при понятых и передали следствию. Однако милиция отказалась возбуждать против реабилитационного центра уголовное дело! В постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела было сказано: «При опросе врача-нарколога Ануфриева Т. Ю. и медперсонала «Ступеней» было установлено, что к ним действительно обращался г-н Кутепов А. В. , больной наркоманией. Но это был совсем другой человек, а настоящего Кутепова никто из персонала раньше не видел. С места событий было изъято два шприца и четыре таблетки желтого цвета, в которых наркотических и психотропных веществ не обнаружилось». Замначальника отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков Дарницкого района Киева Анатолий Гайдай, подписывая этот документ, даже не учел, что таблетки, переданные Алексеем следователю, были не желтые, а розовые и белые, это зафиксировано на видео. И понятно, что в них, как и в шприце, который молодому журналисту собирались вколоть, были явно не витамины. Дальше — больше. «Ступени» снова открылись и принимают у себя клиентов!
*
Наркозависимая Людмила уже не может обходиться без метадона — в центр заместительной терапии она после ампутации ноги приходит на костылях
— Лицензия предприятия была аннулирована решением специальной комиссии, — объяснили «ФАКТАМ» в пресс-службе Минздрава. — Но после этого «Ступени» обратились в Государственный комитет Украины по вопросам регуляторной политики и предпринимательства. По закону он имеет право восстановить лицензию. Министерство здравоохранения недавно получило запрос от комитета, в котором нас просят предоставить результаты работы комиссии, которая лишила «Ступени» лицензии. Однако на сегодняшний день предприятие не имеет права заниматься медицинской деятельностью. Не факт, что лицензию им вообще вернут.
Удостовериться в том, что «Ступени» продолжают работать, не составило труда — стоило позвонить по указанному на сайте номеру телефона. На мой звонок ответила девушка, которая, узнав, что я интересуюсь методами лечения, переключила меня на дежурного терапевта. Я объяснила, что хочу помочь своему знакомому наркоману, ищу клинику, которая избавит его от пагубной зависимости. Доктор сказал, что препаратами в «Ступенях» не лечат, здесь применяют только методы психологической реабилитации. Но тут же поинтересовался, на каких наркотиках сидит мой друг.
— А это важно? — удивилась я. — Если вы не применяете заместительную терапию, то есть не даете одни наркотики взамен других, а просто консультируете человека и лечите с помощью психотерапевтических процедур, как написано у вас на сайте, какая разница, чем колется человек?
— Да, заместительной терапии у нас сейчас нет, — сказал терапевт. — Но если ваш знакомый сидит на психостимуляторах, ему не нужен детокс (детоксикация, то есть поэтапное снятие абстинентного синдрома, а попросту ломки, путем введения инъекции сильного наркотика, например, бупренорфина. Применяется детоксикация в клиниках в виде курса лечения. Раньше в «Ступенях» кололи бупренорфин одноразово, за 200 гривен. Таким образом, наркозависимых не лечили, а, говоря на их же сленге, «раскумаривали», чтобы на следующий день те пришли сюда за очередной дозой. — Авт. ).
— Если мой друг сидит на опиатах, детокс нужен? Он может получить его у вас же?
— Нет. Но главное, чтобы человек приехал на консультацию. Это бесплатно. Поговорите с психологом, с наркологом, а мы подскажем местечко, где можно провести детоксикацию.
— Сколько же времени у вас проходит реабилитация?
— Долго, — замялся доктор. — Полный отказ от зависимости может занять до полугода. Мы рекомендуем стационар. За две недели вы пройдете первый этап. Это будет стоить семнадцать тысяч гривен…
Расценки «Ступеней» растут как на дрожжах. Но почему компании снова позволили заниматься медицинской деятельностью, несмотря на вопиющие нарушения закона, и даже не возбудили против руководителей уголовное дело, непонятно. Кстати, после публикации «ФАКТОВ» по некоторым информагентствам и СМИ прошла информация об акции протеста против «продажных журналистов». Родители тех подростков и молодежи, которая получала лечение в «Ступенях», обращались к Президенту и Верховной Раде с требованием возобновить деятельность реабилитационных центров. Мол, теперь их сыновья и дочери, которые только-только начали возвращаться к жизни, снова разбрелись за грязной ширкой по подвалам. «Если правительство не удовлетворит наши требования, матери и отцы прикуют себя к объектам, строящимся к проведению Евро-2012. Одна мать, у которой двое сыновей стали наркоманами, готова сжечь себя на майдане Незалежности, — писал инициатор сбора подписей Антон Никульников. — А с журналистами, работающими на руку наркоторговцам, мы будем судиться».
Корреспондент «ФАКТОВ» несколько дней разыскивала протестующих, чтобы дать им возможность высказаться на страницах нашей газеты. Но ни их самих, ни Антона Никульникова мы не нашли. В агентствах, давших эту информацию на своих сайтах, нам сообщили, что это обычная проплаченная рекламная статья, а вовсе не репортаж с митинга или пресс-конференции. Когда же мы попытались найти того, кто разместил заказной материал, то дозвонились до компании, где нам испуганно сказали: «Это пиар-агентство, координаты своих клиентов мы не даем» — и бросили трубку. Вывод напрашивается сам собой: никакой акции протеста не было и в помине, просто некоторым ушлым господам нужно было поднять шум и сымитировать общественное мнение, чтобы хоть как-то оправдать возвращение лицензии реабилитационным центрам.
Несколько читателей, комментировавшие нашу публикацию, возмущались тем, что «Ступени» посмели «замарать благое дело заместительной терапии грязной аферой и зарабатыванием денег на больных людях». Чтобы увидеть, как выглядит это благое дело на практике, «ФАКТЫ» поехали в городскую наркологическую больницу «Социотерапия». Именно здесь находится один из пунктов, на местном сленге — сайтов, где проводят заместительную терапию. Первым в глаза бросился плакат: «Не все люди — алкоголики и наркоманы, но все наркоманы и алкоголики — люди». К полудню сюда стекаются пациенты. По многим можно сразу определить их душевный и физический недуг, остальные выглядят вполне респектабельно. За серый забор спешными шагами проходят и пожилые мужчины с помятыми лицами, и совсем юные девушки. Почти все на ходу курят. О появлении журналистов в очереди, выстроившейся в ожидании метадона, узнают быстро.
— А что вы напишете о заместительной терапии — хорошее или плохое? — спрашивает меня смуглый мужчина. — Вы поднимите в «ФАКТАХ» самую главную нашу проблему: почему метадон не выдают в городских больницах? Вот заболею я пневмонией, попаду в реанимацию, и сколько ни объясняю врачам, что не могу без таблетки, хоть бы что! Приходится, не долечившись, убегать и ехать сюда. Посмотрите, — показывает он на своих собратьев по несчастью, сидящих на уличной скамейке, — в большинстве своем это дистрофически худые люди с покрасневшими глазами, — кто с палочками, кто на костылях, а Людочка вообще без ноги, ее на стульчике носят, чтобы она могла таблетку получить. Раньше я кем был? Никем, пустым местом, отбросом общества. А сейчас жена мною довольна, ребенка из садика забираю, работаю, могу и по дому помочь, и поесть сварить. Да, кстати, у вас пожрать с собой нету? Чайку бы, что ли, с бутербродами принесли, чтобы нам в очереди легче сиделось…
— Слышала, вы работаете? — спросила я, отдавая мужчине домашние пирожки, по случайности оказавшиеся у меня в машине. — Что ж тогда еду клянчите?
— Ну, я пока денег за это не получаю, — неопределенно промямлил он. — Так. Помогаю немного, туда-сюда…
С разрешения главного врача больницы мы попали в заветный кабинет, где наркоманы получают долгожданное облегчение в виде белого порошка. Процедура крайне проста. Медсестра высыпает растолченный метадон в бумажку и собственноручно отправляет в рот пациенту. Тот запивает лекарство водой из одноразового стаканчика и прощается с медсестрой до завтра. Одного из клиентов, 24-летнего Ярослава, нам удалось сфотографировать. Правда, снимок стоил нам тридцать гривен.
— Я употребляю наркотики больше десяти лет, — растягивая гласные, рассказал Ярослав. — Сначала ширку понемногу колол, потом покатилось. В день нужно было двадцать кубов наркотика, один кубик стоил 70 гривен. Эти полторы тысячи гривен нужно было где-то украсть. Надоел такой образ жизни. Пытался бросить, несколько раз лечился в реабилитационных центрах — ничего не помогало. Был даже в центре в Дарницкой водолечебнице, на Попудренка, там есть центр типа «Ступеней», где за деньги бупренорфин кололи. Кайфанул только, но бросить не бросил. А когда пришел на программу заместительной терапии, стал нормальным человеком, семья у меня есть, на работу вот устроился, на стройку.
— А мои тридцать гривен вам в таком случае зачем?
— Ну, до Белой Церкви доехать, — сказал Ярослав и быстро ретировался.
Пообщавшись с пациентами «Социотерапии», я поняла, что истории о трудоустроенных, счастливых, адекватных и вылечившихся с помощью заместительной терапии наркоманах только миф.
— Мы доброжелательно относимся к людям, употребляющим наркотики, — рассказывает «ФАКТАМ» врач-инфекционист наркологической больницы Татьяна Логинова. — Благодаря заместительной терапии исключается передача инфекционных болезней и СПИДа инъекционным путем, через грязные, многократно использованные шприцы. Зависимым людям не нужно добывать наркотик криминогенным путем, поэтому эта программа защищает общество.
— Но ведь у вас не стационар! Вы не можете гарантировать, что, получив таблетку метадона, наркоман не пойдет убивать и грабить, чтобы уколоться!
— Наши социальные работники все объясняют пациентам. Если же те попадают в нехорошую историю, это их проблемы. Но вообще-то такого не происходит, дозы лекарства у нас подбираются индивидуально для каждого больного, и пациенты не нуждаются в дополнительных препаратах.
«А в чем вы видите проблему? Кто-то до конца жизни — на инсулине,а мы — на метадоне»
*С разрешения главврача наркологической больницы «Социотерапия» мы попали в кабинет, где наркоманы получают долгожданное облегчение. Медсестра высыпает растолченный метадон в бумажку и собственноручно отправляет в рот пациенту
«ФАКТЫ» выяснили, что наркоману, нуждающемуся в заместительной терапии, нужно быть совершеннолетним. Желательно (! — Авт. ) иметь при себе результаты анализов: на ВИЧ и сифилис, печеночные пробы, флюорографию, кардиограмму, а также выписки из реабилитационных центров, доказывающие, что предыдущее лечение оказалось неэффективным. Здесь же, в наркодиспансере, будущему потребителю метадона предстоит пройти комиссию.
— Да у половины пациентов нет этих бумаг, — объяснил «ФАКТАМ» руководитель группы заместительной терапии, пациент с многолетним стажем Павел Куцев. — Но нас тут обследуют, осмотрят на предмет следов инъекций, побеседуют, составят социальный портрет. Даже если наркоман не проходил другие виды реабилитации, но много лет колется, заместительная терапия может ему подойти. Я много раз пытался бросить, шесть лет вообще не употреблял, а потом опять сорвался. А вот на метадоне уже третий год и словно переродился. Живу полноценной жизнью.
— И когда собираетесь снижать дозу? Ведь изначально программа заместительной терапии была предназначена для того, чтобы, постепенно уменьшая количество препарата, свести его на нет?
— А в чем вы видите проблему? — рассердился Павел. — У меня есть знакомый, который 33 года на метадоне. Кто-то до конца жизни на инсулине, мы — на заместительной терапии. Я зависим, говорите? Так мне это жить не мешает! Я что, ворую? Граблю? Кому плохо от того, что мне дают метадон? Вот, говорят, что мы от него мрем! Да, тут каждые два месяца приходится сбрасываться на похороны. Но это не из-за препарата, а на его фоне. Ведь мы все тяжелобольные люди, с этим надо считаться.
— Если завтра международные благотворительные организации перестанут финансировать вашу программу, а ваша зависимость никуда не денется! Снова будете воровать и вернетесь в тюрьму!
— Государству это невыгодно, — Павел, закинув ногу на ногу, занялся подсчетами. — Пациент заместительной терапии обходится Глобальному фонду в восемь долларов в месяц. В тюрьме меня кормить будет дороже. Но если, не дай Бог, ваши жуткие прогнозы сбудутся, это будет катастрофа! Тогда нужно подключать общественные организации, другие благотворительные фонды. Мы без метадона уже не сможем.
— А грабить нам, кстати, нет смысла, — вклинился в разговор Вадим, еще один пациент наркодиспансера, мужчина лет сорока. — Я уже четыре раза сидел в тюрьме, оно мне надо? Да и зачем? Метадон блокирует в голове рецепторы, воспринимающие опиаты. Я пробовал колоться после таблетки — вообще нет кайфа, можно вместо ширки воду в шприц наливать, эффект тот же. Так что никто из участников программы заместительной терапии дополнительно не употребляет наркотик. Разве что марихуану курит или пьет.
— Это откровенная ложь и чепуха, - прокомментировал доктор медицинских наук, заведующий отделением профилактики и лечения наркомании Института неврологии, психиатрии и наркологии АМН Украины Игорь Линский. — Действительно, существуют блокаторы опиатных рецепторов, после которых человек, принявший наркотик, не чувствует эйфории. Метадон к этому никакого отношения не имеет. Некоторые пациенты заместительной терапии запросто вкалывают в вену уличный наркотик и, кстати, продолжают, как и раньше, воровать, чтобы добыть на него деньги.
— К сожалению, заместительную терапию нередко путают с частными организациями, занимающимися платной детоксикацией наркоманов, — высказал свою точку зрения представитель Международного альянса по ВИЧ/СПИД Константин Перцовский. — Ведь по закону заместительная поддерживающая терапия должна быть неинъекционной, бесплатной, проводиться в госучреждениях. Это как раз то, чем занимаемся мы. Результаты хорошие: 35 процентов из тех, кто принимает заместительную терапию, трудоустроены, 31 процент создали семьи. У альянса грант от Глобального фонда — самой крупной в мире финансовой организации, собирающей деньги на борьбу с малярией, туберкулезом и СПИДом. В год мы получаем около двадцати пяти миллионов долларов и распределяем их между организациями в других областях. Часть денег идет на закупку бупренорфина и метадона.
Кстати, организовать заместительную терапию — дело хлопотное. Убедить наркомана прийти на пункт, принести документы, одним словом, засветиться, непросто. У многих проблемы с законом, и люди боятся, что бесплатное лечение для них — это ловушка милиции. Нашу задачу постоянно усложняют правоохранительные органы. Устраивают рейды и облавы на проституток и наркозависимых. Причем доходят до крайних мер: заставляют медиков нарушать врачебную тайну, выдавать, кто из пациентов ВИЧ-позитивный. Бедным наркоманам, которые подчас с трудом могут дойти сюда, устраивают допрос, иначе грозят не дать таблетку. Это варварство какое-то!
18514Читайте нас у Facebook
