«Мой родной брат без зазрения совести выгоняет нашего 87-летнего отца-инвалида с ампутированной ногой на улицу»
На первом судебном заседании Василию Бордюгову приказали являться в суд в обязательном порядке. Никакие просьбы представителя истца о том, чтобы дедушку-инвалида, учитывая его преклонный возраст и слабое сердце, избавили от многочасового сидения в душном кабинете, не помогли. Несмотря на постоянное ухудшение здоровья, Василий Яковлевич в назначенное время все же явился в Деснянский районный суд. С трудом преодолев на костылях высокие ступеньки, прождав под кабинетом вызова, инвалид войны, увешанный орденами и медалями, услышал: «Заседание… не состоится. Судья заболела». «А я что, по-вашему, здоров, что должен бегать туда-сюда?» — опешил Бордюгов. «Приходите двадцать первого сентября», — был ответ. И никто не задумывается, что эти два месяца дедушке нужно как-то и где-то прожить…
«Жена мне сказала: «Жалко Витеньку. Давай его с семьей к нам заберем»
— Это мы с женой во всем виноваты, — с горечью начинает рассказ Василий Бордюгов. — Вырастили сына таким… Потакали ему во всем, помогали. Он палец о палец в своей жизни не ударил, привык сидеть на нашей шее. Я-то думал, что стану для сына личным примером. Свою долгую жизнь могу рассказать очень коротко. Родился, крестился, с детства и вплоть до 1990 года прожил в Грузии. Там в сорок первом году пережил бомбежку. Прибавил себе год, чтобы скорее пойти в армию, и по окончании военного училища ушел на фронт. Командовал взводом разведки, потом полком. Однажды под Мелитополем командир дивизии поставил задачу достать «языка». Мы выполнили приказ, доставили немецкого военнопленного, но меня во время этой операции очень тяжело ранило — в голову, руку, ноги. В госпитале ничем помочь не могли: левую ногу пришлось ампутировать. За это я позже получил орден Великой Отечественной войны I степени. Немного поправившись, снова стал проситься на фронт. Не взяли. Пришлось переквалифицироваться: окончил вечернюю школу, институт и стал завучем и преподавателем истории в тбилисской школе. А перед этим, в сорок седьмом году, я женился. И родилась Валя.
— Мама была очень красивая, — вспоминает Валентина Васильевна, дочь Василия Бордюгова. — Она на Кубани жила и еще до войны, в сороковом году, поехала погостить к тетке в Тбилиси. А когда начались военные действия, конечно, выехать домой не могла. Здесь, в Грузии, они с отцом и познакомились, полюбили друг друга. Поженились, когда обоим было по двадцать три года. Мама тоже была без образования, но учиться вместе с отцом не захотела, предпочла семью. Сначала у них появилась я, а через шесть лет — мой брат Виктор. С которым мы сейчас и судимся, — тяжело вздыхает женщина. — И ведь никогда бы не подумали, что так может все обернуться…
* «Когда я уже не в силах был ходить за продуктами, просил сына и невестку готовить мне еду в обмен на мою пенсию. Не согласились», — сетует Василий Яковлевич
— Все ему всегда на блюдечке с голубой каемочкой, — хмурится Василий Яковлевич. — Валя за руку в школу привела, с уроками помогала. А в школе — отец завуч, конечно, этому лентяю двоек и троек не ставили. Аттестат был хороший, хоть учился Витя через пень-колоду. После военного училища поехал служить в Германию, тоже по моей протекции. Муж моей сестры, подполковник, содействовал его поступлению в институт. До сих пор та телеграмма хранится: «Наша взяла! Готовьте бочку вина». Женился Виктор на дочери начфина бригады. После Германии тесть помог ему получить хорошую двухкомнатную квартиру в Золотоноше Черкасской области. Там он жил с семьей — женой и двумя детьми.
— Родители тем временем переселились ко мне, — продолжает Валентина Васильевна. — Я в Украину переехала давно, работала в Киеве. В девяностом году сюда приехали папа с мамой, которые уже не хотели сами жить в Тбилиси. Прописала их у себя, и мы впятером, с моим мужем и дочкой Сашенькой, ютились в двухкомнатной квартире. Отец сразу подал документы на расширение и через три года, на деньги, полученные от продажи тбилисской квартиры, купил на Троещине эту квартиру, из-за которой сейчас весь сыр-бор. Но тогда все были так счастливы! Свое жилье с раздельными комнатами, светлая кухня… Вскоре после этого нам начал названивать брат: работы нет, денег нет, помогите чем можете. Я обзвонила знакомых, устроила своего сорокалетнего младшего брата водителем в частную фирму. Он немного поработал и стал скандалить, требовать большую зарплату. Чтобы уладить конфликт, я снова взяла все на себя и договорилась, чтобы Виктора взяли в оздоровительный комплекс при банкнотно-монетном дворе. Потом туда пошла работать и его жена, рабочей в цеху. Правда, они жаловались, что это не те должности, которые им хотелось: Витю, например, взяли мастером по уходу за бассейнами. Он саркастически называл себя сантехником и очень возмущался. «Ну, говорю, извините. Директора там не нужны».
— А мы прописали сына к себе в квартиру, — вздыхает ветеран войны. — Видели бы вы то заявление на прописку: «Обязуюсь смотреть и ухаживать за престарелыми родителями…» А чуть позже жена моя говорит: жалко, говорит, Витеньку. Мотается в Золотоношу, разрывается, нервничает. Как бы семья у них не распалась. Давай их всех вместе к нам заберем. Мы внуков поначалу не прописывали. Так они начали обманывать: одному, мол, без прописки, паспорт не выдают, второго в институт не принимают. Обвели нас вокруг пальца.
— Сначала они сбрасывались на еду, и у них с родителями был общий стол для всех, — объясняет Валентина Васильевна. — А потом Витя с женой и детьми отделились, сказали, что сами себе будут готовить. Не хочу хвалить себя, но для меня отец с матерью были семьей, хоть мы и жили в разных квартирах. Когда они жили сами, я забирала к себе стирать их постельное белье, привозила продукты, готовила. Виктор же с супругой жили, как в коммунальной квартире. Занимали большую комнату, папу с мамой выселили в маленькую. Ремонт не делали, довели квартиру до убитого состояния, за родителями не ухаживали. Сколько мама просила их съехать, потому что невозможно, когда такое количество народа толчется в одной ванной, стоит в очереди в туалет или обедает на небольшой кухне. Но Витя и ухом не повел. На нервной почве у мамы один за другим случились два инсульта, и она умерла.
«Ордер на квартиру, полученную к 65-летию Победы, мне показали издалека»
За несколько лет до этого, уже после переезда родственников в их квартиру, Василий Яковлевич начал писать во все возможные инстанции письма с просьбой дать ему отдельное жилье. О том, что сын съедет, отец уже не мечтал. Хотел уехать сам и прожить спокойную старость вдвоем с женой. В то же время Виктор встал в банкнотно-монетном дворе на льготную очередь по расширению в связи с тем, что его отец — инвалид войны. И вот в прошлом году семья таки получила однокомнатную квартиру на проспекте Победы. Правда, семьей отца и сына при сложившихся отношениях назвать было тяжело. Но в документах на жилплощадь указывались Василий Яковлевич, его сын и невестка.
— Ордер мне показали издалека, — вспоминает ветеран. — Ключей, конечно, тоже не дали. Мол, я на эту квартиру не имею права. А вообще-то в документе было написано: «К 65-летию победы в Великой отечественной войне»! Я там даже не был, не знаю, как выглядит это жилье. Ну да Бог с ним. Думал, наконец-то теперь смогу жить сам. Тем более старший внук уже женился, переехал к супруге в Фастов, где в семье, кстати, два больших дома. Не тут-то было! Без моего ведома и разрешения в троещинской квартире прописали троих правнуков. Когда я уже не в силах был ходить в магазин и на базар за продуктами, просил невестку и сына, чтобы они готовили мне кушать, а я бы им отдавал пенсию. Просил дважды! Не согласились. И соцработника, который мог бы мне помогать, несколько раз в неделю варить обеды, мерить давление, не могу оформить: ведь у меня в квартире прописано столько родственников, которые, по идее, должны за мной ухаживать.
— А недавно мне пришлось ехать с другого конца города, чтобы вызвать дедушке «скорую», — вступает в разговор Саша, дочь Валентины Васильевны, стройная шатенка с глубокими темно-карими глазами. — Просто потому, что дядя Витя, мой крестный, не захотел набрать 103. Хотя деду действительно было совсем плохо. Такое ощущение, что наши родственнички ждут, чтобы он поскорее отправился на тот свет. Я тогда, конечно, спросила крестного, почему он так себя ведет. И он — взрослый, вроде бы нормальный мужчина — побежал в милицию писать заявление, что я пытаюсь его убить! Да они много делали такого, что на голову не налезает. Например, когда мама забрала дедушку оздоровиться в Крым, о чем Виктор прекрасно знал, — он подал заявление об исчезновении отца! Деда объявили в розыск и заблокировали ему пенсию.
— Василий Яковлевич еще с ноября 2010 года вынужден снимать жилье, поскольку в квартире, являющейся его собственностью, были созданы условия, в которых он просто не мог проживать, — объясняет Анатолий Бондарь, представитель интересов Бордюгова в суде. — Сын обещал, что в случае получения квартиры по льготной очереди он сразу освободит жилплощадь своего отца. Но не сделал этого. К сожалению, документально доказать эти семейные устные договоренности очень сложно. Шансы у нас невелики. Тем более что в суде ситуация сложилась недвусмысленная: прямо перед началом первого заседания вдруг стало известно, что поменяли судью. Для ознакомления дела требуется минимум неделя, но новый судья Светлана Колегаева дала понять, что ей этого времени не нужно. Перед процессом к ней заходила адвокат ответчика (меня туда не пустили), о чем-то поговорила, и через десять минут началось слушание. Нотариальная доверенность, выданная мне дочкой Василия Яковлевича в порядке передоверия, была поставлена судьей под сомнение. Несмотря на мою просьбу огласить перерыв в судебном заседании и дать возможность предоставить те документы, которые суд посчитает нужными, явка Василия Яковлевича была признана обязательной. После того как мы обратились к заместителю председателя Деснянского райсуда с просьбой хотя бы выслушать ветерана, которого, помимо его воли, обязали явиться, Колегаеву вызвали к начальнику. Также оказалось, что ответчики сумели получить от председателя кооператива «Речник-4» Анатолия Кутового три сомнительных акта о том, что в этой квартире на Троещине постоянно проживают трое малолетних правнуков Бордюгова. Это просто ни в какие ворота не лезет… Мы обращались и писали уже во все возможные инстанции. Помочь пыталась только омбудсмен. Нина Карпачева пообещала взять на контроль наш судебный процесс.
— Знаете, на войне, меня, раненого, тащил на плечах товарищ, — вдруг тихо сказал Василий Яковлевич, глядя на молодого юриста. — Того разведчика звали Анатолий Бондарь. И вот, спустя семьдесят лет, снова Анатолий Бондарь тащит меня, уже старого, на своих плечах…
«При чем тут его собственность? Пусть дед живет, где хочет!»
После несостоявшегося заседания суда ветеран войны пригласил меня посетить спорную квартиру. Две небольшие комнаты, где, кстати, нет ни следа пребывания маленьких детей — ни кроваток, ни колясок, ни детских вещей; ванная комната с прогнившими стенами. В большой зал, не удосужившись поздороваться со старым отцом, проходит Виктор Васильевич.
— Вы не хотите прокомментировать сложившуюся ситуацию? — спрашиваю у хмурого усатого мужчины.
— А что тут говорить? — буркнул тот, выходя на лестничную клетку. — Дед хочет выгнать внуков и троих правнуков на улицу и забрать себе квартиру.
Во дворе Виктор Бордюгов поджидал меня.
— Я могу все вам рассказать, — уже мягче сказал он. — Но один на один, не при всех. Это же моя квартира! Я служил в Германии, привозил отцу деньги частями, на них он и купил жилье. Поэтому мои дети имеют на нее право! Когда я получил однокомнатную квартиру, мой сын, отец многодетного семейства, остался на очереди. А дед нас хочет выселить, чтобы продать эту квартиру и построить дом в Крыму.
— А он в 87 лет не может поступать со своей собственностью так, как считает нужным?
— Ну при чем тут его собственность? Пусть дед живет, где хочет! Хоть даже в моей квартире на проспекте Победы, я не против. Только сам, без своих девочек, которые зарятся на чужой кусок!
— Но он же не может в своем возрасте обходиться без посторонней помощи! Что плохого, если ему будут помогать дочка и внучка?
— Они за ним бегают, чтобы заставить продать квартиру и уехать в Крым. А нам тогда ничего не достанется, и сына с очереди снимут.
— Почему дети вашего сына, который, я так понимаю, тоже работает, должны устраивать жизнь за счет квартиры прадедушки? У них что, других родственников нет?
— Вы не хотите меня слышать! Вы уже встали на сторону деда и задаете провокационные вопросы! — вспылил Виктор Васильевич. — Можно было бы давно сделать ремонт в новой однокомнатной квартире и переселить туда отца. Но мне так сложно сейчас. Ведь все наши деньги мы тратим на суд…
2650Читайте нас у Facebook
