Онкобольной Александр Шестопалов: «Я для Светы с Настей и мама, и папа, и нянька»
«ФАКТЫ» с недавних пор рассказывают читателям о киевлянине Олеге Свирко, борющемся с тяжелым онкологическим заболеванием. Точно так же сражается за жизнь и 19-летний Саша Шестопалов из Херсона. При этом он взял на себя нелегкие обязанности главы семьи. После смерти матери молодой парень оказался перед выбором: отдать младших сестричек в приют или воспитывать их самому. Он выбрал последнее.
— Узнав о Сашином решении, мы ахнули, — качает головой Светлана, соседка Шестопаловых. — Не только потому, что глава семьи сам, по сути, еще ребенок. Драматизм ситуации в другом. Саша вот уже три года борется за собственную жизнь, неделю за неделей проводя в различных клиниках и медицинских центрах. Онкологи скупы на прогнозы, а мальчишка к ним с вопросами лишний раз и не пристает — у него просто нет права сдаваться. Не дай Бог что, с кем Света и Настя останутся? Уверенность Саши в собственных силах просто поражает! Когда тебя от «химии» из стороны в сторону качает, непросто быть опорой еще для кого-то. Но у него это каким-то невероятным образом получается.
«Я совершенно одна в мире, и дети мои тоже»
— Говорят, воспоминания — это богатство старости. Неправда! — машет рукой Александр Шестопалов. — Только ими я теперь и живу. Если бы вы только знали, какая у нас была замечательная семья!
Мы разговариваем с Сашей во дворике Херсонской областной больницы, откуда парень выписался всего неделю назад. Выбирая место для нашей встречи, он пытался убить двух зайцев: поговорить с журналистом, а заодно и забежать к лечащему врачу. За те три минуты, пока мы шли по больничной аллейке, я успела многое узнать о Татьяне, Сашиной маме.
— Мама на девичьих фотографиях чудо как хороша! — восхищенно сообщает мне парень. — Хрупкая, нежная. Ангел в земном образе, я не преувеличиваю. А вот жизнь ее сложилась ужасно. Первый неудачный брак в 18 лет, потом второй и совсем жуткий третий. Причем от каждого из мужей оставалось по ребенку. Я забыл сказать, что еще в юности мама начала терять зрение. От стрессов, недосыпаний оно с каждым годом все больше падало, делая ее совсем беспомощной. Тут еще и случай «помог» — как-то в гололед вышла погулять с ребенком и поскользнулась. Падение обернулось отслоением сетчатки, мама совсем ослепла. Думаете, это повергло ее в шок? Ничуть! «Павловы никогда не сдаются!» — любила повторять она по пять раз на дню (Павлова — ее девичья фамилия). В нашем доме никогда не утихал смех, собирались мамины и наши друзья. То время я вспоминаю как сплошное счастье.
* «Надо успеть вырастить сестричек, чтобы могли жить сами, — рассуждает Саша. — Это и дает мне теперь силы бороться со своей болезнью»
Но что Саше казалось счастьем, со стороны так не выглядело.
— Мы с Таней выросли в небольшом райцентре, — вспоминает Юрий Рассохин, учившийся одно время с Татьяной Павловой в школе. — Она и, правда, была красавицей. Очень быстро перебралась в Херсон, там выскочила замуж и в неполные 19 лет стала мамой. Недолго ютилась в общежитии, получила трехкомнатную квартиру — многие завидовали удачливой провинциалке. Вскоре Татьяна обзавелась целой кучей детей. Как ни встречу ее — все время с коляской, все время мать-одиночка. Одна любовь сменялась другой, а женского счастья все не было. Как-то мы столкнулись нос к носу возле ее дома, Таня уже почти не видела. К этому моменту самой младшей ее дочурке примерно годика два исполнилось. Татьяна рассказывала, что пытается занять деньги на операцию: «Я совершенно одна в мире, и дети мои тоже». В каждом слове скользил страх перед жизненной катастрофой. Слушал, и сердце сжималось от жалости, ведь заслуживала она лучшего. Потом уже от общих знакомых узнал: врачи не смогли помочь, операция не принесла улучшения, а долг тяжким бременем лег на семью — она с детьми просто нищенствовала.
— Как мы жили? — возвращается мысленно в тот период их жизни Саша. — Мама, получив свою пенсию и помощь на детей, оплачивала первым делом коммунальные услуги (получалось чуть больше тысячи), а остальное шло на питание и возвращение долгов.
Неудивительно, что однажды на летних каникулах мальчишка, только-только окончивший восьмой класс, отправился на стройку, чтобы поработать, а через три недели по-взрослому заявил: «Мам, не беспокойся больше о деньгах», вытащив из кармана несколько сотенных купюр. В холодильнике тогда впервые появилась полноценная еда.
— Нет, вы не подумайте, что мы до этого голодные сидели, — торопится уточнить Александр. — Мама очень вкусно готовила, какой-то суп или борщ каждый день на плите кипел. Но, честно говоря, я супов не люблю. Днем сладкий чай с хлебом, в обед он же и вечером такое же лакомство. Рациончик тот еще. Я сам виноват.
«Если я умру, с кем останутся девочки? Они ведь не смогут без меня»
«Сам виноват», — именно так объясняет парень все, что с ним дальше произошло. Однажды 15-летний Саша вывел погулять собачку, в парке возле дома упал и потерял сознание.
— Собака стояла надо мной и громко лаяла, чем привлекла внимание прохожих, — продолжает Александр. — Какие-то люди начали лить на меня воду, с трудом очнулся: где я? Ничего не соображая, поплелся домой. Тошнило, ноги подгибались. Мама немедленно вызвала «скорую», и медики отвезли меня прямиком в реанимацию. Капельницы, анализы — прошло месяцев пять, не меньше, когда прозвучал «приговор»: острая апластическая анемия (это когда костный мозг не продуцирует в достаточном количестве клеток крови). И сразу же — госпитализация в киевский «Охматдет», где я прошел полный курс химиотерапии. Мама очень переживала, что не может поехать со мной в столицу — какой помощник из слепой? Ей самой кто бы помог…
Он старался не падать духом. «Ради мамы», — объясняет. Та в свою очередь уверяла сына, что из-под земли достанет необходимые лекарства. «Самые-самые лучшие, как у президентов», — кричала в телефонную трубку.
— Я лежал и в перерывах между процедурами вспоминал последние летние каникулы: стройку, тяжелые ведра с бетоном, — рассказывает Саша. — В здании, которое перестраивалось, раньше размещалась заводская столовка, ее-то и приспосабливали под жилой дом. Стройку, кстати, без преувеличения можно назвать «молодежной»: основная масса рабочих — сплошь малолетки. Позже, когда я уже был в больнице, у кого-то из работяг пропал мобильный телефон, вызвали милицию. Примчавшиеся стражи порядка сразу заподозрили неладное. «Почему здесь столько детишек?» — давай интересоваться у руководства. Не знаю, нашлась ли мобилка, но против прораба возбудили уголовное дело за использование труда несовершеннолетних, его осудили и отправили в тюрьму. Хотя лично я его не виню. Я все-таки успел заработать полторы тысячи гривен, а они нам тогда очень нужны были. Правда, повкалывать пришлось — вечером едва ноги домой волок. Питание скудное, работа тяжелая — вот и заболел.
Если уж речь зашла о деньгах, следует сказать, что к сбору средств на спасение школьника три с половиной года назад подключились волонтеры со всей Украины. Им удалось найти средства на Сашино лечение в «Охматдете».
— Еще и домой десять тысяч гривен привез, — уточняет Александр. — Предстояло скорректировать дальнейшую программу реабилитации с херсонскими онкологами и вновь лечь в больницу, но уже в родном городе.
Неожиданно деньги, все десять тысяч, исчезли. Из огромной, космической по меркам их семьи суммы не осталось ни копейки.
— Мама заподозрила, что деньги украл ее последний супруг Володя, отец маленькой Насти, — рассказывает Саша. — Найти его дома не удавалось, как сквозь землю провалился. Потом оказалось, он на целую неделю снял номер в гостинице, где проводил время с девушками, рассчитываясь за их любовь моими деньгами. Когда вновь появился у нас, стал врать, что ему подмешали в чай клофелин и обчистили. Во время скандала с Володей мама так перенервничала, что вызвала неотложку, и 8 марта ее госпитализировали. Я как раз находился в больнице и узнал обо всем не сразу. Отпросился, помчался к ней. Мамочка еще была жива — лежала в палате бледная, как мел. Врач предупредил, что долго разговаривать с ней нельзя. «Сынок, Богом прошу — не отдавай Свету и Настю никому», — взяла меня за руку. Рука у нее была холодная-прехолодная. Не сразу догадался, о чем меня просят. «Ты завтра приедешь?» — подняла измученные глаза. Я утвердительно кивнул головой (если бы попытался сказать хоть слово, разревелся бы). Но больше мы не увиделись, мама ночью умерла от сердечного приступа. Ей было всего 38 лет.
Он до сих пор не может в это поверить, хотя вот уже полгода, как мамы нет. Ее смерть просто ошеломила.
— Маленькой Насте мы так и не сказали, что произошло, — уронив голову на руки, говорит Александр. — Продолжаю врать сестричке, будто маму лечат, что она обязательно выздоровеет. Иногда и сам в это верю.
Сашины друзья рассказывают, что весной он забросил учебу, никого не хотел видеть, лежал и думал лишь об одном: скорей бы умереть!
— Правда, — подтверждает собеседник. — Не хотелось жить. Единственное, что не давало покоя: с кем останутся девочки? Они ведь не смогут без меня. Необходимость кормить их, защищать, отправлять в садик и школу, проверять уроки — это прогнало депрессию. Да и мои приятели не оставляли нас одних, постоянно находились рядом.
«Все лето я выращивал овощи и денег для сестричек не жалел — баловал их как мог»
Саша поднялся с дивана, чтобы заботиться об 11-летней Светлане и трехлетней Насте. На носу были школьные выпускные экзамены. Паренек варил каши, стирал детские колготки, убирал квартиру — и все это с учебником в руке.
— Время от времени мне приходилось и самому ложиться в больницу, — говорит Александр. — И тогда бабушка забирала Настю к себе в соседний район, а Света перебиралась жить в Цюрупинск к родному папе. Но я выписывался и всех возвращал обратно, хотя мамины родители не прочь взять маленькую сестричку к себе на воспитание, а отец Светланы готов заботу о дочке нести постоянно. Но у нас семья, я сестер никому не отдам, да и они не хотят уходить из дома. Знаете, обе девочки — как бы это сказать? — очень-очень мамины дочки. Когда мы все вместе, то мама тоже как бы рядом, где-то близко…
— Одним словом, ты стал им «папой»? Такой себе отец-одиночка?
— Вроде того. Я ведь и раньше помогал маме управляться с младшими, все умею. У нас в доме, уверяю вас, всегда чисто. Не скажу, что каждый день пахнет свежей выпечкой, но уж борщом — точно. Само собой, папой они меня не называют, но слушаются. Мама умела варить замечательные кисели и научила этому буквально всех моих друзей. То один забежит к нам сейчас, то другой, и прямо с порога: «Сань, давай мы сварим твоим малышам киселик». Ну это в переносном смысле, конечно, но они существенно помогают — кто-то с Настей гулять идет, кто-то Свету по математике подтягивает. Каждую неделю опять же деньги приносят — кто сколько может: 20 гривен или там 30. Если сложить, получается прилично.
— Саша, мне говорили, ты встречаешься с девушкой. Узнав, что может со временем стать приемной мамой сразу двоих детей, она не сбежала?
— Нет, — улыбается. — Мы встречаемся уже несколько лет, и моя девушка очень меня поддерживает. Когда ложусь в отделение гематологии областной клинической больницы на очередной курс, Таня не только приносит кушать, но и с ложечки кормит меня. А вообще она студентка, ей еще учиться и учиться.
Саша тоже продолжает свое образование. За те полгода, что они одни, без мамы, парень окончил школу и поступил в судомеханический лицей, выбрав специальность слесаря-электромонтера (причем на стационарное отделение).
— Мне с детства нравится возиться с проводами, — объясняет. — В 13 лет уже мог дома электропроводку поменять. Сам даже светильники делаю. А на стационар потому пошел, что заочно хорошим специалистом не станешь. Мне же нужно скорее выучиться и приносить в дом деньги. Правда, и сейчас не сижу сложа руки, все лето работал. Но уже, конечно, не на стройке. Взял в аренду приличный участок земли, одних только помидоров 300 кустов высадил, выращивал овощи, весь июль и август торговал ими. Хорошо шел товар, особенно перец, огурцы. У дедушки есть старенькая машина, потрепанный «жигуленок», он и выручал. Загружу ящиков 16, и вперед на оптовый рынок то в Копани, то в Раденск. За лето тысячи две — две с половиной гривен приработал. Настюхе ни в чем не отказывал — что попросит, то и куплю. Чупа-чупс какой-нибудь или там йогурт, она у нас сладкоежка.
Не все у них, конечно, гладко — летом с Сашей приключилась история, чуть не закончившаяся для него арестом.
— Позвонила мне как-то бабушка, в голосе слезы, — вспоминает Александр. — Оказалось, объявился Настин папа, взял дочку на три часа на «мужское» воспитание. Уже вечер, а ребенка не приводит, на телефонные звонки не отвечает. Я бросил все, бегом к бабуле. В райцентре обежал все летние площадки, кинотеатры и нашел Володю с дочкой в кафе. Звоню бабушке: «Не волнуйся, они здесь». Через десять минут она уже рядом со мной. Володя набросился на пенсионерку с кулаками: «Сейчас порву, как тузик грелку». Ну и я, конечно, давай заступаться. Нехорошая сцена получилась. Кто-то вызвал милицию. Выпившие мужики, отдыхавшие в кафе, стали утверждать, будто я ругался матом, чем нарушил общественный порядок. Забрали меня в участок, посадили в клетку, дали 15 суток. Правда, участковый заступился, пустил в ход все свое влияние. «Саша, ты же болен, надо на это напирать», — посоветовал. Короче говоря, отделался я тогда штрафом, пришлось уплатить 83 гривни. Жалко, ведь достаются они нам трудно. А Володя… ну что Володя? Разве я не знал, что он плохой человек? И почему маме так не везло с мужчинами?
После паузы Саша вдруг говорит: «Всякая женщина нуждается в той любви, которую дети дать не могут. Каждый раз мама влюблялась и шла за своим избранником, как слепая. И нам, поверьте, нравилось читать в ее глазах «я счастлива». Разве три ребенка — это много? Мне кажется — хорошо, что есть маленькая Настя. Даже глядеть на нее — сплошное умиление. Одно меня сильно заботит. Я ведь тоже не вечный. Надо успеть вырастить их, чтобы могли жить сами. Это и дает мне теперь силы бороться со своей болезнью».
Парень поднимается, чтобы уходить. У него, как всегда, очень мало времени. Вместе по аллейке идем к калитке.
— Не торопитесь так, я за вами не успеваю, — вдруг произносит он. — Воздуха что-то мало.
От этих слов мне становится так тревожно, что и самой трудно дышать. У калитки прощаемся, «папа» Саша медленно удаляется, а я еще долго смотрю ему вслед. Такой бесстрашный перед жизненными катастрофами, он уходит, по-детски пришаркивая. И от этого хочется бежать следом, защищать, помогать и хотя бы немного сделать его трудные будни легче.
Всем, кто захочет поддержать парня, сообщаем Сашин телефон: (095) 461-95-42.
1877Читайте нас у Facebook
