Валерий Ободзинский: «Я сидел на наркотиках, принимал по 100 таблеток в день — четыре смертельные дозы»
Популярность Валерия Ободзинского в Советском Союзе можно было сравнить с известностью Элвиса Пресли в Америке. Песни «Эти глаза напротив», «Неотправленное письмо», «Колдовство», «Вечная весна», «Ребята семидесятой широты» пела вся страна. Взлет молодого певца был стремительным, а падение — мгновенным.
Пока Валера пел на пляже шлягеры, его дружки ловко чистили карманы слушателей
Валерий Ободзинский родился 24 января 1942 года в Одессе. Семья Ободзинских жила рядом с консерваторией и музыкальным училищем. По утрам из окон этих заведений доносились мелодии и голоса обучающихся. Мальчика воспитывала бабушка Домна Кузьминична, работавшая дворником и обладавшая хорошим голосом. Валера безумно ее любил, называл мамой, но на «вы». С удовольствием помогал ей мести дворы- колодцы. Именно она спасла его, полуторагодовалого, от расстрела. Когда пятилетний дядя Валеры, проживавший с ними вместе, умудрился украсть у немецкого офицера колбасу и съесть ее в один присест, фашист выхватил из кобуры свой «Вальтер» и приказал обоим пацанам встать к стенке. Бабушка бросилась в ноги к немцу и стала целовать ему сапоги. Несколько минут поиграв пистолетом, фашист успокоился.
В 1949 году Валера пошел в школу, однако гранит науки давался с трудом: на голодный желудок никакие задачки в голову не шли. О себе он скажет позже: «Воспитание и образование у меня уличное». Вместе с дворовой шпаной почти ежедневно ходил «на дело» на знаменитый одесский пляж. Пока Валера, обладавший прекрасным голосом, пел шлягеры тех лет, шайка ловко чистила карманы у зрителей. Воровская среда приобщила Ободзинского к алкоголю, и он долго не мог совладать с пагубной привычкой.
— С Валерием мы почти одногодки, познакомились на Приморском бульваре, — рассказал «ФАКТАМ» народный артист Украины, известный конферансье Михаил Бакальчук. — Ободзинский частенько приходил туда с гитарой, собирал вокруг себя толпу однолеток. Цуна (такую кличку ему дали, вероятно, от цунами) выделялся своей неординарностью. Пел везде — на пляжах, в парадных, в кафе «Грот». Исполнял «Аве Марию», неаполитанские песни. Работал в артели, делая замочки для мебели, тянул пружины на матрасах. Затем устроился кочегаром на старое судно, приписанное к Одесскому порту — кормильцу многих одесситов из бедных семей. Будучи уже известным, он с юмором вспоминал о тех временах: «У меня был интересный, сложный процесс».
Придя как-то в дом культуры, Валерий увлекся музыкальными инструментами, особенно по душе пришлась «большая скрипка» (контрабас). Первые уроки ему дал Витек, студент музучилища, остальное Ободзинский освоил самостоятельно. Его с друзьями взяли на «Адмирал Нахимов» (тот самый, который четверть века назад затонул. — Авт.). На теплоходе Валерий играл, пел. В начале 60-х отправился в Томск, где поступил в музучилище по классу контрабаса, затем устроился в местную филармонию. Тогда же начал выступать как профессиональный певец. Судьбе было угодно занести Ободзинского с концертами в Норильск. Там совершенно случайно оказался Павел Шахнарович, администратор легендарного оркестра Олега Лундстрема.
— Работа в оркестре Лундстрема научила певца многому, но главное — сделала его профессионалом, — вспоминает Павел Шахнарович, впоследствии директор ансамбля Ободзинского. — Алла Пугачева тоже начинала карьеру в этом же оркестре. Она работала в одной программе с Валерием. Когда выступал Ободзинский, Алла всегда наблюдала за ним из-за кулис, ловила восхищенные взгляды поклонниц.
— Впервые я увидел Валерия в 1967 году, — рассказал «ФАКТАМ» известный композитор Давид Тухманов. — Сразу же понял: его голос неповторимый, красивый и чувственный. Ободзинский был лирическим певцом, не исполнял идеологических песен. Был романтиком, хотел петь только о любви. Поэтому, ясное дело, не вписывался в тогдашнюю конъюнктуру. Еще он обладал уникальной музыкальной памятью. Брал новую песню, которую до того не слышал, и сразу же записывал. В чистую!
«Филармонии СССР рвали на части Ободзинского. За два концерта он приносил им месячный кассовый сбор»
— Помню, Валера принес на худсовет запись «Восточной песни», — делится воспоминаниями Анна Качалина, работавшая в советское время в музыкальной редакции фирмы грамзаписи «Мелодия». — Всем понравилось, однако «особо внимательные» обратили внимание на «неясность». Дескать, что означает: «В каждой строчке — только точки после буквы л…»? Похоже на намек — либо на Ленина, 100-летний юбилей которого готовился отметить весь мировой пролетариат, либо на самого Леонида Ильича. Подобное недопустимо. Пойти наперекор всенародно любимой песне и ее исполнителю было уже невозможно. В первом конфликте с идеологической машиной победил Ободзинский. Его пластинки выпускались миллионными тиражами, хотя авторский гонорар исполнителя был копеечный. Филармонии СССР рвали на части Валерия. За два концерта он приносил им месячный кассовый сбор. Сказать, что песни Ободзинского были популярны — не сказать ничего.
Такая популярность раздражала партийных боссов: не вступает в партию, не поет о ней. Да у него звездная болезнь. Певца все чаще критиковали в официальных изданиях. В 1971 году на концерте Ободзинского побывал министр культуры России Алексей Попов. Его возмущению не было предела: «И это называется советский певец! Я такого западничества не потерплю!» Соответствующим инстанциям было дано распоряжение запретить концерты Ободзинского в Российской Федерации. Длился этот запрет около года, пока не вмешался заведующий отделом культуры ЦК КПСС Василий Шауро, которому нравилось творчество певца. Вскоре Ободзинский вновь стал «въездным» в Россию. И все же недоброжелателей у певца было гораздо больше, чем друзей. Начальник горуправления культуры Москвы, узнав, что в Театре эстрады в течение месяца будет выступать Ободзинский, позвонил директору и потребовал сократить концерты до недели. «Столько концертов у нас даже Райкин не дает! — гремел в трубке голос разгневанного чиновника. — А тут какой-то Ободзинский с пошлым репертуаром!» Негативно относилась к певцу и министр культуры СССР Екатерина Фурцева.
— Два события, сыгравшие роковую роль в судьбе Валерия, случились под Новый год, — рассказывает певец Вадим Мулерман. — В 1975-м председатель Гостелерадио СССР Сергей Лапин, выступая с приветствием перед коллективом, сказал: «Постараемся, друзья, обойтись без Мулерманов, Ободзинских…» После этого последовала команда уничтожить все записи «означенных особ». Немудрено, что во время встречи следующего, 1976 года Ободзинский после 15 лет воздержания от спиртного воскликнул: «Я выпью стакан водки!» Его довели, додавили. Статья за статьей, провокация за провокацией. Например, случай в Кургане, где в гостиничном номере Валерия задержалась девушка. Она «случайно» оказалась дочерью второго секретаря обкома партии. Ее отец разгневался, подключил милицию, сотрудники которой ввалились в номер певца. Там сидели и беседовали Валерий и эта самая девушка, между ними ничего «такого» не было. Певца определили в КПЗ, начали разбираться. Я вмешивался в процесс его освобождения оттуда… О чем говорить?! Ободзинского просто травили…
— Мне запомнилась большая публикация в газете «Советская культура», — говорит Давид Тухманов. — «Эти глаза напротив» и другие популярные в народе песни были названы «бездумными однодневками». С тупой регулярностью аналогичные статьи появлялись в этой газете, а также в «Известиях», где отмечалась «западная манера исполнения Ободзинского».
Люди недоумевали, куда делся Ободзинский. А он работал сторожем на галстучной фабрике
Несмотря на то что певец злоупотреблял алкоголем — заливал свое горе, залы восторгались: «У него в горле кусок золота!» Да и сильные мира сего не отказывали себе в удовольствии услышать неповторимый голос Ободзинского. Попросили выступить в правительственном санатории «Сочи». В гостиницу к Валерию пришли какие-то люди и, представившись давними поклонниками его таланта, предложили выпить. Валерий был человеком доверчивым и повелся на эту провокацию. Спиртное его разобрало, в зале, где пришлось выступать, было душно, и Валерию стало плохо. Спев первую песню, он качнулся на сцене, а во время исполнения второй забыл слова и стал сочинять отсебятину. Через пять минут об этом стало известно в Москве, и на карьере Ободзинского была поставлена точка.
Он никуда не уезжал, жил в Москве. Точнее, существовал. Квартиры у него к тому времени уже не было, семьи — тоже. Его имя исчезло с афиш, голос больше не звучал в эфире. Редакции газет, телевидения и радио забрасывали письмами с вопросом: «Куда исчез Ободзинский?»
— Поступало огромное количество писем со всех концов страны, — вспоминает Диана Берлин, в 70-х годах редактор Всесоюзного радио. — Люди недоумевали, куда делся их любимый певец. Однако действовал приказ: на письма не отвечать. На конвертах писали: «Москва. Москонцерт. Ободзинскому» или «Москва. Кремль. Ободзинскому». Письма адресату, естественно, не доходили. Поползли слухи. Одни утверждали, что певец уехал в Америку, другие говорили, что он убит…
Кумир миллионов устроился сторожем на галстучную фабрику и жил там во времянке. Пил почти каждый день. Сохранилась запись, откровенная исповедь Ободзинского: «Я сидел на наркотиках, принимал до 100 таблеток в день — фактически четыре смертельные дозы. Должен был решиться — перепугаться и бросить все. Просто пережить кусок своей жизни — помучиться, испытать нужду. Страшные были муки! Я на это пошел специально — не хотел унижений и стал сторожем на галстучной фабрике. Спал там на стульях…» Эта запись была сделана в квартире Анны Есениной, давней поклонницы Ободзинского, хранившей фотографии певца и все билеты на его концерты.
— Я была в шоке, встретив Ободзинского, — вспоминает Анна Есенина. — Если бы увидела его на улице, не узнала бы. Валерию нравилось, что на фабрике его никто не трогал. Утро начиналось так: «Эй, Владимирыч, дернем по 100 грамм?!» Вокруг собирались мужики. Эта компания, разговоры ему были по душе. Наш «фабричный» роман длился несколько месяцев. «Возьми меня к себе», — попросил как-то между прочим Валерий. «А пить будешь?» — решила поторговаться я. «Никогда…»
В маленькой комнате Анны на окраине города Ободзинский прожил пять лет. Случались скандалы из-за неумеренности Валерия в еде. Ведь у него был сахарный диабет, нужна строгая диета, а певец всю жизнь любил блюда пожирнее да поострее. Сначала денег не было совсем. Порой даже на еду. Ободзинский корзинку под мышку — и на базар. Возвращается и с гордостью докладывает, что ему, любимому артисту, дали в долг. В 1992 году, благодаря стараниям и настойчивости Анны, певец вновь пришел на студию и записал аудиокассету с песнями Вертинского. Однако публичных выступлений избегал. Даже когда ему предложили за 500 долларов спеть всего две песни, отказался. Так продолжалось еще два года, пока Анне не удалось сломить его сопротивление. Она умоляла Валерия отбросить страхи и амбиции, выйти на сцену. И он сдался. В сентябре 1994 года в концертном зале «Россия» состоялся концерт Ободзинского. В зале был аншлаг. Он спел первую песню, и публика взорвалась аплодисментами. Невозможно было поверить в то, что человек, прошедший через пьянство и наркотики, сумел сохранить в чистоте свой голос.
Ободзинский возобновил гастрольную деятельность. В своем последнем выступлении по телевидению в программе «Золотой шлягер» Валерий Владимирович сказал: «Очень часто меня спрашивают, почему так надолго исчез? Творческая жизнь складывалась по-разному. Когда я достиг своего потолка, понял: дальше не пустят. Надоело унижаться перед работниками телевидения, радио, которые с подачи сильных мира сего резали мои записи».
25 апреля 1997 года Ободзинскому стало плохо с сердцем, но он не пожелал ехать в больницу. Под утро 26 апреля певец скончался. За день до смерти признался Анне в любви. Первый раз за всю их совместную жизнь. Во время отпевания в храме священник сказал: «Умереть так, как он, под Пасху, мечтает каждый священнослужитель. Это значит, что с него сняты все грехи». Похоронен певец в Москве на Кунцевском кладбище. Десять лет назад в столице России, на «Площади звезд», была заложена звезда Валерия Ободзинского.
— Он действительно был настоящей звездой, — сказал народный артист России Валерий Леонтьев. — Я обожал его песни. Сегодня нет певца, который мог бы так великолепно звучать, вкладывать столько эмоций в свое пение. Таких, как Валерий Ободзинский, больше нет.
16332Читайте нас у Facebook
