Пол Маккартни: «После распада «Битлз» я со своей женой Линдой сбежал на ферму»
В понедельник, 18 июня, сэру Полу Маккартни исполняется 70 лет. Последний месяц оказался для легендарного музыканта весьма напряженным. В мае он повторно выпустил старый альбом «Ram» — единственный в его дискографии, записанный вдвоем с Линдой Маккартни. В начале июня сэр Пол участвовал в грандиозном концерте, посвященном бриллиантовому юбилею правления королевы Елизаветы II. А теперь полным ходом идут репетиции церемонии открытия Олимпийских игр в Лондоне, которая запланирована на 27 июля. И Маккартни оказана честь закрывать это красочное шоу. Тем не менее он нашел время для того, чтобы дать интервью популярному американскому музыкальному интернет-порталу Pitchfork. Сэр Пол с удовольствием рассказал об одном из самых сложных и одновременно счастливых периодов своей жизни, когда группа «Битлз» только распалась и он находился в творческом поиске.
«В 17 лет я оказался в составе «Битлз». Мы стали феноменом, но вся наша жизнь превратилась в хаос»
— Когда вы работали над альбомом «Ram», вам еще не было 30. Но вы уже стали кумиром миллионов во всем мире. Скажите, в тот момент чувствовали себя молодым или уже умудренным опытом человеком?
— Молодым человеком, начинающим совершенно новую жизнь. «Битлз» только-только распались, и это был очень болезненный процесс. Мы постоянно были вынуждены встречаться вчетвером в Лондоне, решая с адвокатами юридические вопросы. И эти встречи раз за разом становились все тяжелее. Честно, у меня мозги плавились. А ведь я был молодоженом, и моя красавица-жена отличалась свободолюбием. Я разрывался между ней и необходимостью присутствовать на выматывающих нервы встречах. 
Однажды наше с Линдой терпение лопнуло. Я бойкотировал очередную встречу в Лондоне. Мы уехали на мою ферму в Шотландии и поселились там. Я сказал тогда: «Если буду им нужен, пусть ищут». Началось замечательное время. Мы чувствовали себя хиппи. Все дни и ночи проводили вместе. Это лучшее, что можно придумать для молодой семьи.
*Период, когда Линда и Пол Маккартни жили на ферме в Шотландии, был самым счастливым в жизни супругов. Они не только увлекались музыкой, но и с успехом выращивали овец
— Почему деревенская жизнь показалась вам столь привлекательной в тот период?
— С одной стороны, было просто здорово убежать. С другой — мы получили возможность делать то, чего раньше ни мне, ни Линде не удавалось. Она выросла в богатой семье в Нью-Йорке, которая жила по строгим правилам. А Линду всегда тянуло к природе, к животным. Свободная жизнь на ферме ей безумно нравилась. А я сразу после школы оказался в «Битлз». Я не жалуюсь, поймите, но все же психологически давит, когда даже рождественскую елку за тебя выбирает секретарь. Вы не представляете, какое счастье мы испытали, когда впервые в жизни сами выбрали и купили елку, установили ее в доме и украсили на Рождество!
Это простые радости, наполняющие вашу жизнь подлинным светом. И их на самом деле много. У нас как раз родилась Мэри, а детской кроватки на ферме не было. Мы не стали ее покупать. Я решил, что сам смогу сделать кроватку. И сделал! А потом мастерил и другую мебель. Не могу сказать, что это были шедевры мебельного искусства, но нас они устраивали. Линда с удовольствием мне помогала. Мы жили свободно и делали что хотели. Да, некоторые из приятелей не понимали нас. Они считали, что мы заразились идеей создания некой коммуны, пытаемся уберечь детей от городских пороков. Говоря откровенно, ни я, ни Линда ни о чем таком даже не думали.
— Мы знаем, что вы тогда, как заправские фермеры, выращивали овец. Вас кто-то учил этому или постигали эту науку самостоятельно?
— У нас был опытный помощник из местных. Для нас стрижка овец была развлечением, а для него — работой, которую обязательно нужно сделать. За то время, что он успевал постричь 100 овец, я справлялся только с пятью. И хотя я был хозяином фермы, он считал меня своим подмастерьем. Но учиться всему этому было действительно здорово. Когда я был ребенком, очень любил природу. Меня тянуло к ней. Однако в 17 лет я оказался в составе «Битлз». Мы стали феноменом, это так, но вся наша жизнь превратилась в хаос. И вдруг я получил шанс заниматься тем, что мне нравилось в детстве. Конечно, не собирался стать профессиональным пастухом, но узнавать каждый день что-то новое о животных, растениях было крайне интересно.
«Когда в округе появлялись репортеры, местные направляли чужаков по ложному следу»
— Вы сказали, что в детстве вам нравилось изучать природу. Как это происходило?
— Мы жили на окраине Ливерпуля, в новых районах. Достаточно было пройти не спеша минут 30, чтобы оказаться на природе. Словно в деревню поехал на уик-энд. Я очень любил совершать такие прогулки в одиночку. У меня была карманная книжка о птицах. Кстати, я ее сохранил. Увидев птичку, заглядывал в книжку и выяснял, что это за вид. «О, это же полевой жаворонок!» — восклицал я. И шел дальше. Мне нравилось потом узнавать птиц уже без книжной подсказки. Знаете, забавно вот что. Когда я купил ферму в Шотландии, то даже не мог себе представить, сколько радости, удовольствия это приобретение сулит мне в будущем. А Линда почувствовала это мгновенно. Как-то она сказала: «У тебя же есть дом в Шотландии, давай съездим туда». Мы приехали, и она сразу заявила: «Мне здесь нравится!» Только после этих ее слов я понял, чем эта ферма может стать для нас.
— Скажите, а местные жители как отнеслись к тому, что их соседом стал Пол Маккартни? Не каждый может похвастаться друзьям, что только что встретил у зеленщика парня из «Битлз»!
— Некое волнение в жизни местных с нашим появлением, конечно, случилось, но продолжалось это недолго. Понимаете, когда вы каждый день встречаетесь с людьми в пабе, раз в неделю ужинаете с вашим местным адвокатом в таверне, выезжаете в поле с парочкой местных парней — к вам быстро привыкают. Вы перестаете быть залетной знаменитостью, а становитесь одним из них. Простая жизнь, простые радости, простые отношения. Более того, местные даже защищали нас, когда в округе появлялись какие-нибудь туристы или репортеры. Направляли чужаков по ложному следу, а потом вечером за кружечкой эля со смехом рассказывали об этом. Поэтому нам не сильно докучали. К тому же я в то время был с бородой. Такой густой, черной. И меня трудно было узнать. Борода — отличная маскировка.
— А вы ее отрастили только с этой целью?
— Нет. Мне кажется, что в жизни каждого мужчины наступает момент или, если хотите возраст, когда он хочет убедиться, что может отрастить бороду. Во-первых, интересно посмотреть на самого себя с бородой. Во-вторых, велик соблазн не бриться. Тот момент показался мне наиболее удачным для подобного эксперимента. Я сказал себе: «Ты будешь на ферме. Никто тебя не увидит. Если с бородой тебе будет плохо, смеяться никто не станет». А когда борода отросла, я понял, насколько это естественно для мужчины. Бриться, по-моему, противоестественно.
«Нам с Линдой удалось передать дух свободы, которым мы сами были пропитаны тогда»
— Многие считают альбом «Ram» странным. Он явно выбивается из всего того, что вы делали до и после. Это деревенская жизнь так на вас повлияла? Или Линда?
— Нет, скорее это было возвращение к корням. Мне всегда больше нравился модерн в искусстве. Неважно, что это — живопись, литература, архитектура. «Битлз» крайне редко могли позволить себе экспериментировать. Мы нашли тот стиль, который сделал нас знаменитой четверкой из Ливерпуля. И отступать от него нам бы никто не позволил. Думаю, Джон Леннон чувствовал то же самое. 
Его музыка после распада группы также стала другой. Линда подарила мне чувство свободы. И в этом ее влияние. Ферма дала ощущение какого-то сюрреализма. Это тоже есть в альбоме. А еще я тогда перечитывал Льюиса Кэрролла. И его Алиса, и другие персонажи повлияли как на тексты песен, так и на музыку. Просто все сошлось. Это было замечательное время для экспериментов.
*Именно так выглядел первый вариант альбома «Ram», который Пол Маккартни записал после распада «Битлз»
— Что побудило вас повторно выпустить этот альбом 40 лет спустя?
— Не так давно один из моих племянников, он живет в Нью-Йорке, вдруг сказал мне: «Дядя Пол, ты знаешь, «Ram» — мой любимый альбом! Он классный. Мы часто с парнями из колледжа слушаем его, некоторые песни играем и поем на вечеринках». Я сначала не поверил. Парню немногим больше 20 лет. Он должен слушать и любить новую музыку. Я пришел домой и поставил этот диск. Послушал. Потом еще несколько молодых ребят упомянули «Ram» в разговоре со мной. И вдруг я понял секрет этого альбома. Не знаю как, но нам с Линдой удалось передать в нем дух свободы, которым мы сами были пропитаны тогда. Именно молодые чувствуют его со всей остротой. Те, кто чуть старше 20.
Это же лучшая пора в жизни человека. Ты уже взрослый, но тебя еще не связывают какие-то серьезные обязательства. Ты волен делать что хочешь. Кто-то отправляется в Индию, кто-то — в Тибет. Другие колесят на велосипедах по Европе. Тогда, в 1971-м, я тоже отправился в свой Тибет, только для меня им стала ферма в Шотландии. Видимо, «Ram» поэтому оказался востребован со своим ощущением свободы именно сейчас, когда в нашем странном мире больше не на что опереться. Экономика трещит по швам, банкиры управляют всем и вся. И хорошо, что еще есть немного настоящего искусства, которое не прогнется предательски под вами.
Перевод Наталии ТЕРЕХ, «ФАКТЫ»
2465Читайте нас у Facebook
