Ник Вуйчич: «В детстве я научился подниматься по своему методу: упирался головой в стену и карабкался по ней» (видео)
«Меня зовут Ник Вуйчич. Я родился без рук и ног, но не пеняю на судьбу. Я путешествую по миру, чтобы вдохновить миллионы людей. Призываю всех вооружиться верой, надеждой, любовью, смелостью и преодолеть все препятствия, стоящие на пути исполнения мечтаний…» — так начинается книга, которую написал удивительный человек, появившийся на свет 4 декабря 1982 года в Мельбурне в семье сербских иммигрантов.
У него действительно нет конечностей, но он нашел в себе силы жить и любить. Не возненавидел людей и не стал нытиком. Ник счастлив, он живет полноценной жизнью, в феврале прошлого года женился на красивой девушке и ровно через год стал отцом. У Вуйчича родился сын Кийоши. Малыш здоров, нормально развивается, и это для Ника еще одна причина радоваться жизни.
В апреле в Киеве в очередной раз прошла церемония награждения лауреатов акции «Гордiсть країни». «ФАКТЫ» являются партнерами этого проекта и не раз писали о людях, восхищающих всю Украину своим мужеством и жизнелюбием. Ник Вуйчич — из этой же категории. Сегодня мы публикуем главы из его книги «Жизнь без границ», в которой он сам рассказывает о том, через что ему пришлось пройти.
«По мере приближения родов мама постоянно твердила: «Надеюсь, с ребенком все будет нормально»
«Я далеко не сразу понял, что же хорошего в том, что я родился именно таким. Когда моя мама забеременела, ей было двадцать пять лет. Она — по профессии акушерка — работала медсестрой в роддоме и заботилась о сотнях матерей и младенцев. Забеременев, сразу же стала следить за своим питанием, с осторожностью относилась к лекарствам, не пила спиртного, не принимала аспирин и другие обезболивающие. Обратилась к лучшим врачам, и они заверили ее, что беременность протекает нормально.
И все же что-то ее беспокоило. По мере приближения родов мама несколько раз делилась своей тревогой с мужем. Постоянно твердила: «Надеюсь, с ребенком все будет нормально».
*В детстве Ник был убежден, что он такой же очаровательный и любимый ребенок, как все дети на земле
Во время двух ультразвуковых исследований врачи не заметили ничего необычного. Они сказали моим родителям, что у них будет мальчик, но ни словом не обмолвились о том, что у ребенка нет конечностей! Я родился 4 декабря 1982 года. Сначала маме меня не показали, но она сразу же спросила у врачей: «С ребенком все нормально?» Ответом ей было молчание. Секунды шли, а маме все еще не показывали младенца. Она почувствовала неладное. Врачи не спешили вручить ей ребенка: вызвали педиатра, отошли в дальний угол комнаты и стали осматривать меня и совещаться друг с другом. Когда мама услышала мой громкий плач, успокоилась. Но отец, который еще во время родов заметил, что у меня нет руки, почувствовал головокружение, и его вывели из комнаты.
Сестры и врачи были потрясены моим видом. Мама видела, как расстроены медики. «Что случилось? — спросила она. — Скажите, что с моим ребенком?» Врач не отвечал, но мама настаивала. И тогда он ограничился медицинским термином: «Фокамелия». Мама все поняла, но не могла в это поверить. Фокамелия — это уродство или отсутствие конечностей.
А тем временем мой отец находился в коридоре, терзаясь ужасными мыслями о том, что произошло с его ребенком. Когда педиатр вышел, чтобы с ним поговорить, он разрыдался: «Мой сын, что с ним? У него действительно нет руки?» «Нет, — максимально мягко ответил педиатр. — У вашего сына нет ни рук, ни ног».
У отца подкосились ноги. Он рухнул на стул и не мог говорить. Но потом инстинкт мужа и отца взял верх. Он бросился в палату, чтобы сказать жене об этом, прежде чем она увидит ребенка. Однако мама уже все знала и горько рыдала. Врачи предложили ей взять меня на руки, но она отказалась и велела меня унести.
Сестры плакали, акушерка плакала. И я, понятное дело, плакал тоже! Наконец они все же укутали меня в пеленки и показали маме. Мама не могла вынести этого зрелища: у ее ребенка не было конечностей. «Унесите его, — сказала она. — Я не хочу к нему прикасаться и видеть его».
Отец до сих пор жалеет о том, что врачи не дали ему возможности правильно подготовить жену. Когда она уснула, он пришел ко мне в детскую, а потом вернулся к жене и сказал ей: «Он такой красивый». Отец спросил, не хочет ли мама посмотреть на меня, но она была слишком потрясена. Он понял ее чувства и отнесся к ним с уважением.
Мое рождение стало для родителей и нашего прихода не праздником, а огромным горем. «Если Бог — Бог любящий, — говорили люди, — то почему же он позволяет подобному случаться?»
Рождение первого ребенка — это отличный повод для сплочения семьи. Но когда родился я, моей матери никто не прислал цветов. Это уязвило ее и усилило отчаяние. Вся в слезах, она спрашивала у моего отца: «Неужели я не заслужила цветов?» «Прости меня, — ответил он. — Конечно, ты их заслужила!» Он пошел в цветочный магазин и вернулся с прекрасным букетом.
«Счастливым можно быть в любых обстоятельствах»
Все это я узнал, когда мне исполнилось лет тринадцать. Тогда я начал расспрашивать родителей о моем рождении и об их реакции на то, что я родился без рук и ног… Сначала меня пугало то, что они могли рассказать. И действительно, им было трудно рассказать все. Я не хотел подвергать их допросу. На первых порах мама и отец были очень осторожны и старались меня всячески защитить. Но я становился старше и расспрашивал их все более настойчиво. И тогда, поняв, что я не в состоянии с этим справиться, они рассказали мне о своих чувствах и страхах. Услышав, что мама не хотела взять меня, новорожденного, на руки, очень горевал (и это еще мягко сказано). Каково это узнать, что даже собственная мать пренебрегла мной… Естественно, я страдал. Представьте себя на моем месте: очень больно чувствовать себя отвергнутым… Но потом я подумал о том, что сделали для меня родители за это время. Они много раз доказывали мне свою любовь. К моменту этого разговора я был уже достаточно взрослым, чтобы поставить себя на место мамы. Ее беременность протекала нормально, и лишь интуиция подсказывала: что-то не так. Она была потрясена и напугана. Как я повел бы себя на ее месте? Не уверен, что смог бы справиться с этим горем так же, как они. Я поделился с ними своими размышлениями, и мы снова погрузились в воспоминания.
Хорошо, что мы подождали с этим разговором. К этому времени я уже точно знал, что родители меня любят. Мы продолжали делиться своими чувствами и страхами. Родители помогли мне понять: они свято уверовали в то, что Бог создал меня таким во имя некоей цели. Я был очень упорным и настойчивым ребенком. Мои учителя, родители других детей и чужие люди часто говорили родителям, что мое отношение к жизни вдохновляет их. А я осознавал, как бы мне ни было тяжело, многим приходится еще тяжелее.
Сегодня я много путешествую по миру и вижу ужасные страдания. И благодарен за то, что у меня все сложилось именно так, а не иначе. Я не сосредотачиваюсь на том, чего мне недостает. Я видел детей-сирот, страдающих ужасными заболеваниями, видел молодых женщин, обращенных в сексуальное рабство, видел мужчин, оказавшихся в тюрьме из-за того, что они были слишком бедны, чтобы выплатить свои долги.
*Даже без конечностей Ник обладал физической силой и хорошей координацией
Страдания повсеместны и порой невероятно жестоки. Но даже в самых ужасных трущобах, в сердце самых страшных трагедий встречаются люди, которым удавалось не только выжить, но и оставаться счастливыми. В трущобах «Мусорного города» на окраине столицы Египта Каира я никак не ожидал увидеть радость. Квартал Маншит Нассер приютился на отвесной скале. Название квартала очень точно соответствует зловонному запаху, распространяющемуся по его улицам. Большая часть пятидесяти тысяч жителей «Мусорного города» целыми днями снуют по улицам Каира, собирают мусор, привозят к себе и затем его разбирают. Каждый день они роются в горах отбросов, оставленных восемнадцатью миллионами жителей столицы, надеясь найти что-то такое, что можно продать, переработать или хоть как-то использовать.
На улицах я видел груды мусора и вонючих отбросов. Казалось бы, люди, живущие здесь, должны быть охвачены отчаянием… Да, их жизнь тяжела. Но те, с кем я встречался, заботились друг о друге, были счастливы и преисполнены веры и надежды. Я видел множество трущоб в разных уголках мира. Каирские трущобы показались самыми ужасными и отталкивающими. Но в этом мирке царила поразительно теплая и дружеская атмосфера. В маленькой бетонной церкви послушать меня собралось около 150 человек. Когда я заговорил, был поражен радостью и счастьем, которые излучали эти люди. Я редко чувствовал себя таким счастливым, буквально купался в их любви. Перед отъездом мы оставили нескольким семьям рис, чай и небольшую сумму денег, на которую можно было бы купить еды на несколько недель. Мы привезли с собой спортивное снаряжение, футбольные мячи и скакалки для детей. Нас сразу же пригласили поиграть с местными детьми. Мы веселились и радовались жизни, хотя находились в абсолютных трущобах. Никогда не забуду этих детей и их улыбки. Я лишний раз убедился, что счастливым можно быть в любых обстоятельствах.
Как бедные дети могут смеяться? Как могут радоваться заключенные? Эти люди поднялись над обстоятельствами, которые находились вне их контроля и понимания, а затем сосредоточились на том, что могли понять и контролировать…
Недавно родители откровенно рассказали мне о своих страхах и кошмарах, которые мучили их после моего рождения. Пока я рос, они, разумеется, не давали мне понять, что я не тот ребенок, о каком они всегда мечтали. После родов мама боялась, что вообще не сможет смотреть на меня. Отец тоже не был уверен в моем счастливом и безоблачном будущем. Если бы я оказался беспомощным и неспособным справиться с жизненными трудностями, то, как ему казалось, мне было бы лучше умереть. Родители обсуждали разные возможности. Подумывали даже отдать меня: бабушки и дедушки были готовы заботиться обо мне. Но в конце концов отвергли эти мысли, решили, что должны растить и воспитывать меня самостоятельно. Они сумели преодолеть свое горе и решили сделать своего физически неполноценного сына максимально, насколько это возможно, «нормальным». Родители были глубоко верующими людьми. Они продолжали считать, коль скоро Бог создал меня таким, то для этого были свои причины.
Некоторые травмы заживают быстрее, если человек движется. То же самое можно сказать о жизненных трудностях. Предположим, вы потеряли работу. Или не складываются личные отношения. Может быть, скопились неоплаченные счета. Не портите себе жизнь сетованиями на несправедливость выпавших на вашу долю испытаний. Лучше смотрите вперед. Может быть, вас ждет новая, более интересная и хорошо оплачиваемая работа. А вашим отношениям необходима встряска, или, как знать, предстоит встреча с прекрасным человеком. Не исключено, что финансовые трудности вдохновят вас на открытие новых способов экономии и сбережений, и вы станете богатым человеком.
«Крохотной левой ступней пользовался, чтобы отталкиваться, лягаться, упираться и подтягиваться»
В детстве я был убежден, что я прекрасный ребенок, столь же очаровательный и любимый, как все дети на земле. Я не понимал, что отличаюсь от других, не сознавал, что в моей жизни будет много проблем. И это счастливое неведение было моим благословением. Очень скоро я убедился, что даже без конечностей обладаю физической силой и хорошей координацией. Был неуклюжим, но в моем возрасте все дети таковы. Я был проказником, как все мои сверстники.
— Родители много занимались со мной, пытаясь обучить более комфортному способу подъема, но я настаивал на своем. Мама пыталась помочь мне, раскладывая на полу подушки, чтобы я мог пользоваться ими для подъема, — продолжает рассказ Ник Вуйчич.— А я научился подниматься по своему методу. Почему-то мне казалось, что гораздо лучше упереться лбом в стену и карабкаться по ней. Я все всегда делал по-своему, даже если это было трудно!
В раннем детстве я мог пользоваться только головой — наверное, поэтому у меня так быстро и сильно развился интеллект (шучу!). Кроме того, шея окрепла, словно у быка, а лоб стал настолько прочным, что его не взяла бы и пуля.
Конечно, родители постоянно беспокоились обо мне. Как он сумеет себя прокормить? Как он будет учиться в школе? Кто позаботится о нем, если с нами что-нибудь случится?
Родительство вообще — дело нелегкое даже со здоровыми детьми. Молодые родители часто шутят, что первенцев нужно выдавать с руководством для пользователя. Но даже у доктора Спока ничего не написано о детях, подобных мне. Со мной проблем было куда больше, чем со здоровыми детьми. И все же я упрямо становился все сильнее и здоровее.
Одним из самых лучших сюрпризов моего детства стал контроль над моей крохотной левой ступней. Я инстинктивно пользовался ею, чтобы отталкиваться, лягаться, упираться и подтягиваться. Родители и врачи считали, что этой крохотной конечностью можно пользоваться еще активнее, поскольку на ней было два пальца, но при рождении они срослись вместе. Врачи предложили сделать операцию по разделению пальцев, чтобы я мог пользоваться ими — держать ручку, переворачивать страницы и выполнять другие функции.
Тогда мы жили в Мельбурне, где медицинское обслуживание на самом высоком уровне. Мной занимались лучшие профессионалы. Пока врачи готовили меня к операции, мама сообщила им, что у меня почти постоянно повышена температура. Они должны были внимательно следить за тем, чтобы я не перегрелся. Она уже знала историю другого ребенка без конечностей, который перегрелся во время операции. У него серьезно пострадал мозг.
Особенность моего организма служила предметом для постоянных шуток в семье. Родители говорили: «Когда Никки холодно, утки просто замерзают». Но кроме шуток: если я много занимался, расстраивался или долгое время оставался на ярком свету, у меня резко подскакивала температура. Чтобы не перегреться, я должен был постоянно следить за собой.
«Пожалуйста, внимательно следите за его температурой», — сказала мама хирургам. Хотя доктора знали, что моя мать медсестра, они все же отнеслись к ее просьбе легкомысленно. Успешно провели операцию по разделению пальцев, но забыли о том, что она им говорила. Из операционной меня вывезли мокрым, потому что врачи не позаботились о моей температуре, а потом стали снижать ее, обкладывая меня мокрыми простынями, прикладывая к моему телу пакеты со льдом, чтобы избежать опасности для мозга.
Мама была в ярости. Врачи на себе испытали славянский гнев Душки (так зовут мать Ника. — Ред.)!
И все же, когда я остыл (в буквальном смысле слова), моя жизнь стала значительно лучше. Обретенные пальцы были большим подспорьем. Они работали не так, как надеялись врачи, но я приспособился. Удивительно, что можно сделать с помощью крохотной ступни и пары пальцев в отсутствие рук и ног! Операция и новые технологии помогли мне освоить специальную электронную инвалидную коляску, компьютер и мобильный телефон.
Долгое время я не верил в то, что смогу распоряжаться собственной судьбой и строить свою жизнь. С детства был убежден в том, что в моем изуродованном теле нет ничего хорошего. Зато меня никогда не выгоняли из-за стола за то, что я не вымыл руки. Или мне не была знакома боль от ушибленного пальца. Правда, подобные преимущества не особо утешали…
Однажды меня охватила безнадежность. Я решил: для того чтобы положить конец боли, нужно покончить с самой жизнью. Как-то после школы я попросил маму набрать для меня ванну. Когда она выходила, я попросил закрыть дверь. Потом погрузился в воду с головой. В тишине в моей голове мелькали черные мысли: «Я — тяжкое бремя для окружающих… У меня нет будущего… я должен со всем этим покончить».
*Ник Вуйчич — прекрасный пловец
Учась плавать, я всегда лежал на спине, и легкие мои были наполнены воздухом. Теперь я попытался вытеснить весь воздух из легких и погрузиться на дно… Наконец я перевернулся и погрузил лицо в воду. Инстинктивно задержал дыхание. У меня были хорошие легкие, поэтому я смог пробыть под водой довольно долго. Но когда воздух кончился, я вынырнул. «Я не могу этого сделать», — пронеслась мысль.
Снова выдохнул и снова погрузился в воду. Я знал, что могу задержать дыхание не меньше, чем на 10 секунд. Поэтому начал считать… И мне представилась такая картина: мама и папа плачут у моей могилы. Плачет мой семилетний брат Аарон. Все плакали и говорили, что это их вина, что они должны были сделать для меня нечто большее.
Я не мог вынести мысли о том, что они будут всю жизнь считать себя виновными в моей смерти. Не мог оставить родных с чувством утраты и вины. Я вынырнул и сделал глубокий вдох…
Той ночью я сказал Аарону: «Когда мне исполнится 21 год, я покончу с собой». Я думал, что к этому времени уже окончу школу и, возможно, университет. Но что будет дальше, не знал. Не думал, что смогу найти работу или жениться, как другие мужчины. Какая женщина захочет выйти за меня замуж? Поэтому 21 год виделся мне концом жизненного пути…
«Я расскажу про тебя папе», — ответил младший брат. Я велел ему никому и ничего не говорить, закрыл глаза и уснул. Проснулся оттого, что на мою постель сел отец. «Кто это тут говорит о самоубийстве?» — спросил он. Теплым и успокаивающим тоном он рассказал обо всем хорошем, что ждет меня впереди. Он перебирал мои волосы пальцами — мне всегда это нравилось…
Ласковое прикосновение и теплый взгляд — вот что нужно любому расстроенному и запутавшемуся ребенку. Слов отца в тот момент было достаточно…»
(Окончание рассказа Ника Вуйчича читайте в среду, 8 мая)
Подготовила Наталия ТЕРЕХ, «ФАКТЫ»
16071Читайте нас у Facebook
