«Позиция Старовойтовой превратила ее во врага системы, а значит, делала меченой, обреченной»
Журналистка Маша Гессен — давний критик президента России Владимира Путина. В книге «Человек без лица: невероятное восхождение Владимира Путина», вышедшей в издательстве «Риверхед Хардкавер» в 2012 году, рассказывается, как Владимир Путин пришел к власти, как устранял неугодных людей. Американские критики отметили, что «автор проявила поразительное мужество в расследовательской работе и вынесении приговора наиболее влиятельному человеку в России». Предлагаем читателям «ФАКТОВ» ознакомиться с рецензией Владимира Тале и Энн Аппельбаум, опубликованной в газете «The New York Review of Books» 26 апреля 2012 года. В России книга никогда не издавалась и не переводилась.
Справка «ФАКТОВ»
Мария (Маша) Александровна Гессен родилась 13 января 1967 года в Москве. Российская и американская журналистка, бывший директор русской службы «Радио «Свобода», автор ряда книг. В 14 лет эмигрировала в США. Начала работать журналистом с 17 лет. В 21 год возглавила бостонский молодежный журнал «Next». С 1996 по 2000 годы работала в журнале «Итоги» сначала обозревателем, потом руководителем группы корреспондентов. В 2000—2001 годах возглавляла корпункт американского
еженедельника U. S. News & World report. С начала 2012-го Маша Гессен работала главным редактором журнала и издательства «Вокруг света». 1 сентября 2012 года Гессен покинула этот пост после того как опубликовала фоторепортаж о полете Путина на дельтаплане и отказалась отправлять корреспондентов писать о миссии Путина по спасению стерхов (редкого вида журавлей). С 13 сентября 2012 года была директором русской службы «Радио «Свобода», оттуда ушла 30 апреля 2013 года. А 19 мая 2013 года Гессен покинула Россию и переехала в Нью-Йорк из соображений безопасности.
«20 ноября 1998 года в собственном подъезде была убита депутат российского парламента Галина Старовойтова. Это преступление вызвало в мировой прессе шквал некрологов и хвалебных статей об убитой. Практически все отмечали, что Старовойтова сильно отличалась как от российских политиков прошлого, так и от своих современников. «В отличие от других она не поступалась принципами, если менялись политические ветра, и не смешивала бизнес и политику», — писал «The Independent». Она была некоррумпированной, выступала без шпаргалок, была твердо намерена служить своим избирателям, хотела говорить честно, умела смеяться над своими ошибками и недостатками. Если бы в стране было больше таких политиков, как она, будущее России действительно могло бы стать другим. Однако смерть Старовойтовой положила конец этим надеждам и совпала с началом путинского восхождения к власти.
Когда убили Старовойтову, Путин еще не был президентом России. Его только что назначили главой ФСБ, и он еще не успел получить общенародную известность. До этого большая часть его карьерного пути проходила в Дрездене в Восточной Германии, где он работал на КГБ, и в Санкт-Петербурге, где он продолжал работать на ту же самую организацию, что и во время «учебы» (его диссертация — плагиат). В бурный период с 1991 по 1996 годы, он был заместителем мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака — фигуры экстравагантной и мутной.
Возглавив ФСБ, Путин вернул в обиход слово «чекист», появившееся в 1920-х годах для обозначения ленинской политической полиции, и начал с гордостью его использовать. Он создал негласный культ Юрия Андропова — человека, который стал рекордсменом по пребыванию на посту главы КГБ (1967—1982 годы). Потом Андропов был генсеком и умер в 1984 году. Как руководитель ФСБ Путин возложил цветы к его могиле и установил мемориальную доску в честь своего героя в печально известной московской штаб-квартире КГБ на Лубянке. Позднее, будучи уже на посту президента, Путин велел повесить мемориальную доску на доме в Москве, в котором жил Андропов, и воздвиг ему памятник в пригороде Санкт-Петербурга.
Cудя по всему, Путин хотел восстановить не только «доброе имя» Андропова, но и его способ мышления. Андропов был, по советским меркам, модернизатором, но совсем не демократом. Напротив, являясь российским послом в Будапеште во время Венгерской революции 1956 года, Андропов отлично осознал опасность, которую демократы и прочие свободомыслящие интеллектуалы представляют для тоталитарных режимов. Возглавив КГБ, он принялся отчаянно искоренять любые диссидентские движения, бросать людей в тюрьмы, высылать из СССР и помещать в психиатрические больницы — причем последняя форма наказания была изобретена при нем.
Cреди бывшей «элиты» КГБ долгое время была распространена ностальгия по Андропову. Многие с тоской говорили о том, что он умер «слишком рано», а некоторые даже считали, что причиной его смерти был заговор.
Путин сделал карьеру в андроповском КГБ, но помимо этого у них с бывшим шефом тайной полиции имелся схожий опыт. Когда Андропов был послом в Будапеште, на него произвело сильное впечатление, что молодые венгры сначала призывали к демократии, затем начали протестовать против коммунистических властей, а потом подняли оружие против режима и даже попутно линчевали двоих людей из тайной полиции. Путин пережил нечто подобное в 1989 году в Дрездене, когда прошли массовые протесты и была разгромлена штаб-квартира «Штази» — восточногерманской тайной полиции. В итоге Путин, как и Андропов, пришел к выводу, что разговоры о демократии ведут к протестам, а протесты ведут к нападениям на чекистов, поэтому надо пресекать любые разговоры о демократии, пока дело не зашло слишком далеко.
Для Путина и его приспешников Галина Старовойтова совсем не выглядела предвестницей лучшего будущего. Путин хорошо понимал, насколько некоррумпированные и говорящие без шпаргалки политики опасны для КГБ. К 1991 году он также понял, насколько такие политики опасны для тайных бизнес-империй, создававшихся сотрудниками его родного ведомства.
Галина Старовойтова: «Коммунистическая номенклатура не понесла ни моральных, ни материальных потерь. Многие из ее деятелей остаются у кормила власти»
В декабре 1992 года Галина Старовойтова внесла в Верховный Совет Российской Федерации законопроект «О запрете на профессии для проводников политики тоталитарного режима». В нем предлагалось подвергнуть профессиональным ограничениям работников партаппарата КПСС, штатных сотрудников и агентуру советских и российских спецслужб. В 1997 году Старовойтова повторно пыталась внести этот документ на рассмотрение Госдумы, но закон так и не был принят. Вскоре известный политик была убита.
Галина Старовойтова в проекте закона писала: «На самом деле высокопоставленная коммунистическая номенклатура, в том числе и причастная к антиконституционным путчам, практически нигде в России — ни в центре, ни в регионах — не понесла ни моральных, ни материальных потерь. Многие из ее деятелей остаются у кормила власти.
Неприменение люстрации в 1991 году, после коммунистического путча, недоведение до конца суда над идеологией и практикой коммунистов сделали возможным возникновение крупной парламентской фракции в Государственной Думе России, состоящей из коммунистов, не отмежевавшихся от преступлений своей партии и открыто пропагандирующих сталинизм".
Не удалось выяснить, кто стоял за убийством Старовойтовой. За это преступление осудили двух человек, но оба они были всего лишь наемниками. «Было невозможно определить, кто убил Старовойтову именно потому, что ее позиция превращала ее во врага системы, а значит, делала меченой, обреченной», — пишет Гессен. (Одно из принципиальных требований Галины Старовойтовой была люстрация чиновничьего аппарата и недопущение на важные посты в государстве кадровых офицеров и агентов КГБ. — «ФАКТЫ»). Смерть видного политика заставила Гессен начать вплотную изучать, с точки зрения репортера мир тайной полиции, из которого вышел Путин. В этом мире было много людей, которые могли захотеть убрать Старовойтову с дороги.
Проблема с современной Россией заключается именно в том, что никаких доказательств нет. Документы пропадают. Люди исчезают или меняют имена. Крупные компании принадлежат несуществующим подставным лицам, покорным воле Путина. Когда в 2003 году арестовали Михаила Ходорковского, его компания ЮКОС была обанкрочена, а гигантские активы проданы с аукциона. В этом аукционе участвовал всего один покупатель — никому не известная компания под названием «Байкалфинансгруп» с юридическим адресом в городе Тверь, по которому, как выяснилось, находится рюмочная. Позднее эта компания продала приобретенные активы за гроши нефтяной компании «Роснефть», основная часть акций которой принадлежит российскому правительству. Глава «Роснефти» Сечин, помимо бизнеса, занимал должность заместителя руководителя администрации президента Путина.
Позднее «Роснефть» с одобрения международного финансового истеблишмента разместила свои акции на Лондонской фондовой бирже. Бывшие владельцы и акционеры ЮКОСа сейчас либо сидят в тюрьмах, либо находятся в изгнании и подают бесконечные иски против российского правительства. То же самое относится к главе фонда Hermitage Capital Уильяму Браудеру, начавшему личную и политическую вендетту против российской власти после того, как ФСБ подвергла пыткам и убила в одном из российских следственных изоляторов его юриста Сергея Магнитского. Книга журналистки Анны Политковской о путинизме содержит еще больше запутанных историй о коррупции, мафии и терроризме, чем «Человек без лица» журналистки и подруги Старовойтовой Маши Гессен.
На фоне утекающих из страны потоков капитала и разрастающихся в Ницце, Лондоне и Куршевеле российских колоний, обитатели которых старательно пытаются выглядеть респектабельно, трудно не разработать теорию заговора, объясняющую, что происходит. Или даже несколько теорий. Книгу Гессен «Человек без лица» нельзя назвать стандартной биографией, она передает не столько конкретные подробности жизни Путина, сколько культуру и атмосферу, в которых он вырос, и ценности, которых придерживается. Она ничего не «доказывает», но зато устанавливает, что он, вероятно, вырос в семье, связанной с КГБ (его родители были подозрительно благополучны по сравнению со своим окружением) — и с раннего возраста стремился работать в этой организации. По его собственным словам, его привлекали ее лоск, таинственность и могущество. «Больше всего меня поражало, как малыми силами, буквально силами одного человека, можно достичь того, чего не могли сделать целые армии, — рассказывал он своим официальным биографам. — Один разведчик решал судьбы тысяч людей. Так, во всяком случае, я это понимал». Путин, заключает Гессен, «хотел править миром — или его частью — из тени».
В итоге Путина приняли в секретную службу, где он прошел серьезную подготовку. Его не только учили технической стороне дела — в частности, вероятно, как жить под чужим именем, работать под прикрытием, манипулировать иностранными банковскими счетами, создавать фиктивные компании, — но и прививали ему ментальность сотрудника тайной полиции. Путин и его коллеги не случайно поголовно разделяют кагебешную веру в то, что государство вправе контролировать жизнь страны, а также скептически относятся к независимому бизнесу, независимым людям и независимым организациям. В ходе своей подготовки они выучили, что событиям нельзя позволять идти своим ходом — их надо контролировать и ими надо манипулировать, что рынки не могут быть по-настоящему свободными — ими надо управлять из-за кулис, что результаты выборов не могут быть непредсказуемыми — их следует планировать заранее. Сейчас в России все именно так и происходит.
Что еще важнее, эти люди из тайной полиции твердо убеждены: всякий, кто критикует их или их режим, подозрителен по определению, безусловно, враг, и, вероятно, иностранный шпион. Старовойтова, Политковская, Ходорковский были врагами, и любой, кто сомневается в абсолютном праве чекистов управлять Россией — враг. В кратком эпилоге к «Человеку без лица» Гессен пишет о зарождении «Снежной революции» — череды демонстраций, которые проходили в Москве в конце 2011 и начале 2012 года. Она объясняет, что сбор людей был результатом обменов SMS и телефонными звонками, записей в Facebook, разговоров с друзьями, за их организацию никто не отвечал. Люди, уставшие от коррупции и угрожающей атмосферы в общественной жизни, спонтанно решили выйти на улицы. Движение расширялось, и 10 декабря в Москве прошла демонстрация с участием 50 тысяч человек — вероятно, самая крупная демонстрация в российской столице с 1991 года.
Однако Путин и его окружение не поверили в спонтанность протеста, так как ФСБ вообще не верит в спонтанность чего бы то ни было. Не верит оно и в то, что независимые общественные структуры действительно независимы, неправительственные организации не связаны с иностранными правительствами и что демократы действительно верят в демократию. «К сожалению, — в одном из своих выступлений говорил Путин, — находятся еще внутри страны те, кто „шакалит“ у иностранных посольств, рассчитывает на поддержку иностранных фондов и правительств, а не на поддержку своего собственного народа».
Чтобы удержать власть, Путин разрешил участвовать в последних выборах только официально санкционированным кандидатам — давно знакомым и надоевшим, либо неоднократно проигрывавшим Путину, либо вообще не имевшим реальных шансов на победу. Так Путин защищает своих соотечественников от тех, кто хочет «развалить российскую государственность».
У нас нет оснований не верить тому, что говорит Путин или гадать, что он имел в виду. Люди из тайной полиции всегда имели в виду именно то, что говорили. Они действительно считали внутренних критиков врагами и верили в то, что силы империалистически-капиталистической буржуазной реакции стремятся подорвать режим, и что на пути хаоса и поражения стоят лишь бесстрашные чекисты. Путин унаследовал эти убеждения, гордится ими и в соответствии с ними правит Россией".
Оригинал рецензии на сайте http://www.nybooks.com/articles/archives/2012/apr/26/vladimirs-tale/?pagination=false.
4443Читайте нас у Facebook
