Иво Бобул: "К шоу-бизнесу никакого отношения не имею и богатым человеком себя не считаю"
Большой, заметный, с копной черных взъерошенных волос, Иво Бобул привлекает к себе внимание, где бы ни появился. Популярный украинский певец из Буковины уже давно живет в Киеве, но от характерного западного акцента так и не избавился. В конце апреля Бобул даст на главной площадке страны — во Дворце «Украина» — сольный концерт, посвященный 35-летию его творческой деятельности. Он готовился к нему два года — ровно столько Иво не выступал перед зрителями столицы. Говорит, что приготовил несколько сюрпризов, собственных песен и, конечно, любимых публикой хитов. Певец стал популярным в начале 90-х, когда начал работать в группах «Черемош» и «Жива вода». Тогда появились песни, ставшие популярными на весь Советский Союз: «Якщо любиш, кохай», «Зоряна нiч», «Краю мiй, край», «Одна єдина».
— Иво, немногие знают, что свою творческую деятельность вы начали в… Славянском профтехучилище.
— Отличное, кстати, было время! Конец 70-х годов. Я поступил в ПТУ № 76 города Славянска учиться на токаря керамических изделий. Это был период в моей жизни, когда я решил, что должен себя проверить: что могу и чего стою. Приехал в Славянск из родного Тереблече Черновицкой области. Семья у нас была большая — семеро детей. Я — третий по счету. Отец умер рано, и все заботы о детях легли на маму. Я закончил румынскую школу-интернат в городе Герца. Директор нашей сельской школы дружил с моим отцом, и когда папы не стало, он предложил маме отдать старших ребят в интернат. С малых лет я знал, что должен зарабатывать и отдавать деньги в семью. Еще учась в школе, ездил в Ульяновск на завод, где делали УАЗики, трудился там разнорабочим. И на стройке побывал, потом уехал в Славянск.
— И сколько же вы получали как токарь?
— Бывало, что и 110 рублей. Этого хватало, чтобы себя одеть и отослать какую-то часть денег домой. После ПТУ мы работали на Славянском заводе высоковольтных изоляторов. Жил, как и полагается, в общежитии. Кстати, к тому времени уже началась моя творческая карьера. Собственно, это случилось еще до Славянска. Я всегда мечтал об эстрадной сцене. После армии даже пытался поступить в Черновицкую филармонию. Но меня не приняли. В Славянске постоянно участвовал в художественной самодеятельности. В 1969 году меня впервые показали по телевизору на смотре профтехучилищ. Потом устроили в Донецком оперном театре концерт лауреатов, где я пел.
— Правда, что вы начинали карьеру певца, не имея музыкального образования?
— Я родился в музыкальной семье. Мой отец прекрасно играл на цимбалах, у мамы был хороший голос. Дед замечательно пел, чем славился на все село. Знаете, я уже давно не волнуюсь, выступая на сцене. Единственное, где испытываю мандраж, — у себя дома, на Буковине, перед зрителями. Чувствую огромную ответственность… Музыкальную школу я в детстве не заканчивал. Все воспринимал на слух, как говорится, слухач. Но и, конечно, прошел отличную школу, когда пел в ресторане. Тогда по телевизору показывали конкурс итальянской песни в Сан-Ремо. Мой приятель все это записывал на магнитофон, утром приносил партитуру, и в тот же вечер мы уже пели эти песни в ресторане.
— Многие известные музыканты вышли из лабухов.
— Это же настоящая супершкола! К тому же работать в ресторане было выгодно. Исполнение песни на заказ стоило пять рублей. За вечер можно было заработать 60—70 рублей. А в то время средняя зарплата в Советском Союзе составляла 140 рублей в месяц. Вот и считайте. Наш ресторан был новый, только открылся и назывался «Чернивчанка». Когда уходил оттуда в Крымскую филармонию, меня не хотели отпускать, но я стоял на своем: «Ребята, хочу попробовать себя на сцене». У нас, музыкантов, была такая поговорка: «В ресторан ты всегда вернешься, а вот на сцену можешь и не попасть».
— Сколько же лет вам было, когда стали солистом ансамбля «Море»?
— Ой, молодой был… Нет, юный. Это сейчас я молодой. Мой первый концерт состоялся на стадионе в Симферополе. Пел на разогреве у Аллы Пугачевой. Она была тогда звездой всесоюзного масштаба. Помню, как величественно выходила из-за кулис. Нам на ходу бросила: «Здравствуйте!» Много лет спустя мы с ней общались на «Славянском базаре», во время ее гастролей в Америке и вспоминали молодые годы.
Работа в филармонии для артистов в Советском Союзе была делом обычным. Правда, я не получал тогда больших денег. Моя зарплата поначалу составляла 13 рублей 50 копеек за концерт. В месяц в среднем получалось 15 выступлений. Но я особо не переживал по поводу денег, потому что мне очень нравилось гастролировать, учить новые песни, выходить на сцену. В Севастополе у меня даже была маленькая однокомнатная квартира. Но в один момент я решил все это оставить и вернуться в Черновцы. Произошел небольшой скандал с руководителем «Моря» по поводу репертуара. Я хотел петь современные композиции, а не старые шлягеры. В общем, вернулся в Черновцы, пришел в ресторан, начал там выступать, а через пару месяцев из Николаева приехал Александр Серов. Ему нужен был солист в группу «Черемош». Серов меня послушал и пригласил.
— С Серовым комфортно работалось?
— Оказалось, что нам нравилась одна и та же музыка, поэтому мы быстро нашли общий язык. Вообще, Саша сыграл в моей жизни важную роль. Через несколько лет, когда созданная мною группа «Виватон» переживала не лучшие времена (негде было взять деньги на аренду аппаратуры), позвонил Серов и сказал: «У тебя есть репертуар? Приезжай ко мне в Москву, отправимся на гастроли». В то время Серов уже был звездой, его «Мадонна» гремела по всему Союзу. Первым городом нашего тура стала Фергана. Это был период, когда в Узбекистане случился конфликт между узбеками и турками. В Фергане было страшно находиться, очень много военных. Помню, мы приехали вечером, поселились в гостинице. Решили посмотреть телевизор. Только включили, он, видимо, дал отблеск, и тут же прозвучал выстрел. Наш телевизор разорвало — работал снайпер. На стадион, где выступали, нас доставляли вертолетом. Вокруг стадиона стояло огромное количество военных со щитами, контролируя все вокруг.
— Александр Серов не предлагал вам перебраться в Москву?
— Он звал меня с собой сразу, как только получил приглашение работать в столице Советского Союза. Но я тогда жил в общежитии, семью оставить было негде, да и не на что. В общем, не решился. Иногда, признаюсь, жалел об этом. Ведь, по большому счету, в Киеве артистов особо не привечали. Меня заметили лишь после того, как по приглашению Серова выступил в программе «Шире круг». Я вернулся в Украину, и все вокруг стали говорить: «Вот видите, какие у нас замечательные певцы».
— Общаетесь сейчас со своими российскими коллегами?
— Когда Россия начала войну против Украины, я позвонил Саше Серову и сказал: «Прошу тебя, не вмешивайся. Ты — певец». Я прекрасно знаю по истории: кто посягнет на Украину, не будет иметь счастья в жизни никогда. Здесь очень много святынь. Знаете, наша большая ошибка в том, что Украина стала независимой, а идеология не работала. Я прочувствовал это на себе, когда ни в Россию, ни в Крым с гастролями мы не ездили. Это была вотчина лишь российских артистов. Да и в столице, во Дворце «Украина», дать сольный концерт было запредельной мечтой. Аренда зала сумасшедшая. По сути, мы, артисты, были изгоями в своей стране.
— В начале 90-х вы вместе со своей бывшей супругой Лилией Сандулесой уехали в Америку. Многие думали, что навсегда.
— Мы прожили там два года. Я поехал, чтобы заработать деньги, и сделал это. Мне предлагали остаться в Америке навсегда, но на что я мог там рассчитывать? Только на работу в ресторанах, а ведь мне этого было мало, я привык к сцене. Сначала думали с Лилей, что едем в Америку на полгода, но задержались на два. Я пел в итальянском ресторане в Нью-Йорке. Там же впервые на себе испытал, что такое ностальгия. Помню, слушал радио «Промiнь», которое для эмигрантов крутило старые хиты. И тут вдруг звучит моя песня. У меня так сдавило горло, что не мог дышать. Вернувшись домой, первое, что сделал, купил квартиру в Киеве. И остался здесь навсегда.
— Сколько лет назад вы выступали во Дворце «Украина»?
— Два года. Это очень дорогое удовольствие для любого украинского артиста. За аренду зала пришлось выложить 23 тысячи долларов. Кроме этого, приходилось отстегивать приличные деньги на дополнительные услуги. В основном там выступали российские артисты. Да и по Украине они же и гастролировали. Сейчас, с приходом нового директора Дворца «Украина» музыканта Романа Недзельского, все поменялось в лучшую сторону. По договору со мной Дворец берет на себя все расходы, я же как исполнитель получаю свой гонорар. Нынче странное время. Идет война, но люди все равно хотят ходить на концерты, слушать музыку, смотреть хорошее кино. Несмотря на все ужасы, гастрольная жизнь возобновляется. Я несколько раз побывал с благотворительными концертами в зоне АТО. Проехался с туром по Украине: Львов, Ивано-Франковск, Хмельницкий, Винница, Житомир. Люди слушают и задают везде одни и те же вопросы: «Почему вас не видно по телевизору? Почему не звучите по FM-радиостанциям?» Как им объяснить, что, к сожалению, не все в нашей стране быстро меняется. Нередко, принося на радио очередную композицию, я слышу в ответ: «Это неформат».
— Шоу-бизнес сделал вас состоятельным человеком?
— Я к шоу-бизнесу никакого отношения не имею и богатым человеком себя не считаю. Мой бизнес — мой голос. Это все, что у меня есть на сегодня. Еще я преподаю вокал в Академии эстрадного и циркового искусства. У меня никогда не было импресарио или продюсера. Раньше всеми концертами занимались администраторы.
— До сих пор многие украинские артисты с благодарностью вспоминают сотрудничество со знаменитым руководителем «Укрконцерта» Борисом Шарварко.
— Он был гениален. При нем украинские артисты чувствовали себя востребованными. Шарварко делал знаменитый фестиваль «Крымские зори». Мы выезжали на Дни культуры в Россию, Узбекистан, Грузию, Молдову. Очень жаль, что сейчас все это исчезло. Хотя настало время, когда надо вернуться к такому сильному идеологическому оружию, как музыка. Все, что сейчас происходит в стране, повергает меня в шок. Десять лет подряд я ездил в Антрацит с концертами ко Дню шахтера. Мне никогда никто не указывал, на каком языке петь. На любом концерте последней исполнял песню «Дивлюсь я на небо…» Зал всегда пел вместе со мной.
Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
3417Читайте нас у Facebook
