Александр Левенбук: "К Крамарову все относились с симпатией, потому что он никогда не занимался интригами"
Появление на экране Савелия Крамарова неизменно вызывает улыбку. Всенародно любимыми стали его роли в «Неуловимых мстителях», «Джентльменах удачи», «Большой перемене», «Афоне», «Мимино»…
Судьба отмерила актеру всего шестьдесят лет. Он умер в Сан-Франциско, где жил в последние годы. После того как эмигрировал в США, личность 
комика обросла множеством легенд. О том, каким человеком был Савелий Крамаров, «ФАКТАМ» рассказал его друг — народный артист России, художественный руководитель Московского еврейского театра «Шалом» Александр Левенбук (на фото).
— Александр Семенович, как вы познакомились с Крамаровым?
— Это произошло, когда мы были в самодеятельности, в кино Савелий еще не снимался. Мы дружили, часто общались. Он приезжал ко мне, мы сидели над очередным сценарием, оттачивали реплики. Бывало, над одной фразой бились день, два, три… Став религиозным, Савелий мог целый день ничего не есть и не пить. Употреблял только кошерную пищу. А у меня дома ее не было. К слову, хоть для многих это и удивительно, уехал из СССР Савелий по религиозным соображениям. Случилось это в 1981 году. Страна жила в атеизме, а он был верующим. Как-то звоню ему: «Сава, за три дня за выступление на стадионе предлагают 900 рублей». Это были большие деньги. Артисты его класса в то время получали за выступление ставку — 15 рублей 50 копеек. Если концерт на стадионе, то платили две ставки — 31 рубль. А тут за три дня — 900 рублей! Савелий уточнил: «А какие дни?» Я говорю: «Пятница…» Он прерывает меня: «Уже нет, потому что в пятницу вечером начинается еврейская суббота — шаббат. Работать нельзя!» Из-за таких отказов у него часто возникали неприятности. Кроме того, выезжая на гастроли, он не мог решить проблему кошерного питания. Ведь даже в Москве единственным местом, где удавалось что-то достать, являлась синагога. А когда Сава переехал в Нью-Йорк, там только в одном районе (на Лонг-Айленде), было больше 150 синагог. Ощущаете разницу?
— Не то слово.
— Вот это и было главной причиной эмиграции Савелия. Многие говорят, что она в ином: мол, он хотел играть Гамлета, а ему эту роль не предлагали. Ерунда! Если комик его уровня вдруг хочет играть Гамлета, это клиника, нужно обращаться к психиатру. Таких случаев не бывает, потому что исполнителей роли Гамлета сотни, а таких комиков, как Крамаров, было максимум пять на огромную страну. Поэтому все это разговоры. И даже если когда-то Савелий что-то подобное говорил, то мало ли что сказал человек. От слов к поступкам зачастую дистанция огромного размера. Напротив, Савелий рассчитывал, что как эксцентрический комик и в Америке найдет себе работу. Он же ехал туда практически без знания языка — с английским у него не шли дела. Я ему давал самые простые учебные пособия, но он и их не осилил. На то, что он там станет звездным артистом, Сава и не рассчитывал. В Голливуде разве мало своих? А без знания языка у него шансов пробиться в кино вообще не было, но все-таки он немножко снимался.
— Вы ведь помогали Савелию Крамарову писать письмо тогдашнему президенту США Рональду Рейгану?
— Было дело. К сожалению, письмо не сохранилось, но есть надежда, что в какой-то степени оно Саве помогло. До этого его из СССР не выпускали. А когда по «Голосу Америки» текст письма прозвучал трижды, вскоре удалось уехать. В письме Крамаров обращался к Рейгану как актер к актеру и просил его помочь с отъездом из СССР. Он писал, что в связи с желанием уехать из страны его лишили работы. А он хочет сниматься, доставлять людям удовольствие.
— На что же он жил в последнее время, когда не было съемок?
— Выступал в подмосковных домах отдыха и санаториях.
— Говорят, Крамаров был человеком обеспеченным: водил белый «Фольксваген» (такой автомобиль в то время был в Москве большой редкостью), имел хорошую квартиру, собирал антиквариат…
— «Фольксваген» спустя время Савелий продал и купил «Жигули». Квартира была у него однокомнатная. Антиквариат — не коллекционный. Чашки, блюдца в основном были склеенными, дорого продать такое нельзя. Богато Савелий не жил. Питался крайне скромно. Единственное — всегда хорошо одевался. А когда уезжал, взял с собой два полупустых чемодана.
— В одном из них, рассказывают, был семейный фотоальбом, в котором между склеенными страницами спрятал коллекцию ценных марок.
— Марки он не собирал. Может, кто-то дал ему, чтобы он их в Америке продал? Я подарил Савелию советские юбилейные монеты, но они ему там не пригодились — нигде их продать не смог.
— Вы его провожали?
— Нет, в аэропорт не поехал. Мы, друзья, провожали его дома. Посидели за столом, пожелали, чтобы все у него сложилось хорошо. Я сидел рядом со Жванецким. Он говорил: «Не понимаю, как это можно уехать».
— Читала, что Крамаров уезжал в старенькой кепке, в которой снимался в фильме «Друг мой Колька». Считал ее своим талисманом.
— Подарок Марка Розовского. Кажется, он привез эту кепку из какой-то заграничной поездки.
— Крамаров верил в знаки судьбы?
— Видите ли, когда он стал религиозным, это должно было у него отпасть, потому что никакие суеверия не совместимы с религией.
— Но ведь именно благодаря такому знаку, говорят, Крамаров пришел к иудаизму. Якобы в Египте в лавочке у старьевщика он купил медальон с ликом святого, а в Москве антиквар сказал ему, что это Моисей. Савелий Викторович посчитал, что это не случайно.
— Может быть.
— Как Крамарову жилось в Америке?
— Работы было мало, но все-таки он не вернулся. Савелий вошел в Гильдию американских актеров, получал пособие, которого хватало на жизнь и даже для того, чтобы в Москву приезжать время от времени. В Америке Сава имел собственную однокомнатную квартиру, белый «Мерседес». Мы дважды были у него в Лос-Анджелесе с Аркадием Хайтом, до того как Савелий переехал в Сан-Франциско. Жил скромно, но много ему и не нужно было. С супругой к тому времени развелся. При нас очень ласково разговаривал с дочкой по телефону, готовился к встрече с ней, купил подарки. Она все время была у него и в сердце, и в мыслях. Спустя время еще раз женился. Все было хорошо, но неожиданно подкралась болезнь.
— Знаю, что в 1990-е годы он приезжал в Москву несколько раз.
— Да, и даже снимался в какой-то рекламе и в фильмах. Получив предложения, попросил служебную квартиру, но ему отказали. А возвращаться, как я уже говорил, Сава и не думал. Даже мыслей таких не возникало. Накануне приезда советовался со мной, Хайтом, Жванецким, Розовским и Курляндским насчет того, приезжать сюда на фестиваль или нет. Он боялся. Думал, что, быть может, его арестуют как врага народа. Но мы сказали ему: «Савелий, другое время. Приезжай!» И все равно он сомневался, звонил много раз по этому поводу. Но решился все-таки. Как и прежде, популярность его была большая. Сава позвонил мне и сказал, что в Царицыно собирают театральных и киношных лидеров и попросил меня заказать пропуск. Я позвонил, и Савелию тут же выписали пропуск. К началу мероприятия, правда, Сава опоздал. Когда приехал, Лужков как раз докладывал, что в Москве сделано в области культуры за прошедший год. Крамаров появился в зале, и все повернули головы направо, где была боковая дверь, через которую он вошел. А во время фуршета с Крамаровым фотографировались. К нему все относились с симпатией, потому что он никогда ни о ком плохо не отзывался, никому не был конкурентом, интригами не занимался. Вообще, Крамаров был скромный и воспитанный человек.
— А я читала, что Крамаров был весьма честолюбив. Якобы мог остановить машину, спросить водителя, узнает ли он его. Услышав свою фамилию, получал заряд бодрости на весь день.
— Знаете, популярность Крамарова была настолько велика, что ему не надо было этим заниматься. Когда, к примеру, Савелий приезжал ко мне, начинались бесконечные звонки в дверь. Все хотели с ним выпить, поговорить, взять автограф. А только заходим, к примеру, в ресторан, сразу же поклонники его таланта начинают передавать на наш стол подарки — хорошее вино, шампанское, конфеты…
— Но он ведь всего этого не употреблял. Виктория Токарева рассказывала мне, что Крамаров очень следил за своим здоровьем, ел исключительно полезную еду, так как боялся умереть от рака, как его мать. Но, как ни парадоксально, именно от этой болезни и ушел из жизни.
— Это правда. Савелий и сыроедением занимался, и диету соблюдал. Ел немного, всегда был в форме. Спортивный, подтянутый. А то, что заболел… Увы, до сих пор мы не знаем ни причин возникновения рака, ни лечить его толком не можем.
— Токарева рассказывала, что Крамаров очень любил мать и, уезжая в Америку, забрал с собой урну с ее прахом, чтобы там перезахоронить. Но тревожить прах усопшего, говорят, нельзя. Может, это тоже сыграло какую-то роль?
— Не думаю, что это могло быть причиной болезни.
— Какая черта в нем поражала вас?
— Сава был очень нацелен на свою работу. Не жалел ни сил, ни времени. Считал, если снимаешься, то нужно это делать хорошо. Он ведь закончил лесотехнический институт, а потом всю жизнь учился актерскому мастерству. Поступил в ГИТИС, много снимался. В своей профессии добился потрясающих результатов. Если в картине снимался Крамаров, это было гарантией ее успеха. Его место, на мой взгляд, до сих пор вакантно.
— Об этом и Токарева говорила, что второго такого артиста нет. Роль Косого в «Джентльменах удачи» она и Георгий Данелия писали именно для Крамарова. По ее словам, когда в Америке он с помощью операции избавился от косоглазия, все испортил — в этом был некий шарм. Крамаров комплексовал из-за косоглазия?
*Кадр из фильма «Джентльмены удачи». 1971 год
— Нет, этого не было. Мало того, когда он сделал операцию, я не заметил изменений. Крамаров консультировался у жены моего партнера Александра Лившица, которая была офтальмологом. В Нью-Йорке ходил к ней на прием. Она предложила что-то там чуть подрезать, тогда косоглазие исправится. Сава ответил: «Не надо. Ты что? Это мой хлеб!» Но несмотря на это, через какое-то время все-таки операцию сделал.
— Крамаров был веселым человеком?
— Конечно. И очень остроумным.
— А счастливым?
— Думаю, да. Он снялся в огромном количестве фильмов, завоевав всесоюзную популярность. Его любили миллионы. А что может быть для артиста большей наградой? Любил жену, дочь. Был в хорошей физической форме. Мог бы, конечно, пожить подольше, если бы не эта болезнь.
— Что бы вы сказали своему другу, если бы он мог вас услышать?
— Я бы сказал: «Савелий, тебя и сейчас помнят! И место твое на экране до сих пор не занято».
3584Читайте нас у Facebook
