"После сеанса у профессора Рахманова дети сами вечером уснули. В это невозможно было поверить"
Если где-то есть примеры самоотверженной родительской любви, то история Тиграна и Анны Айвазовых должна быть среди них.
— И старший сын, и близнецы родились здоровыми, но когда младшим было четыре месяца, они заболели ветрянкой, заразился и четырехлетний Тигран, — вспоминает Аня. — После болезни поведение сыновей резко изменилось. Ночью они перестали спать, а днем не реагировали на внешние раздражители — слова, музыку, другие звуки. Старший сын перестал нас узнавать… Мы практически не вылезали из больниц, выполняли все предписания врачей, лекарства давали детям горстями, но к трем годам близнецы выполняли лишь две команды: стой и дай руку. Дети нас как будто не видели, едва различали по голосу, даже друг друга не воспринимали, хотя близнецы обычно очень дружны. Выйти с ними на улицу было невозможно: они разбегались в разные стороны, в транспорте кричали и дрались, в магазине сметали все с полок. Когда младшим было три с половиной года, врачи развели руками, диагностировали у Артема и Тимура умственную отсталость второй степени, аутизм и установили инвалидность. Я и сама реально оценивала наши шансы на нормальную жизнь — мечтала хотя бы научить детей элементарным навыкам самообслуживания, дрессировала их с утра до ночи. Например, требовала: «Скажи «дай» — и показывала конфету. Но дело продвигалось очень медленно, они ничего не понимали, закрывали мне рот ладошкой. Для них все мои слова были просто шумом. После одного из интенсивных курсов лечения нейролептиками врачи обнаружили, что все внутренние органы мальчишек — печень, селезенка, поджелудочная железа — сильно пострадали от лекарств, и посоветовали сделать перерыв. Мы с мужем приготовились к бессонным ночам, взрывам эмоций, бесконечным истерикам. Опять поехали на прием к психиатру, чтобы получить хоть какой-то совет. И в очереди к врачу я услышала рассказ одной из мам о профессоре Вагифе Рахманове, многие годы работающем в Днепропетровске.
Аня вовсе не надеялась на чудо, более того, восприняла эту информацию скептически (к нетрадиционным формам лечения семья уже прибегала, но безрезультатно), однако ухватилась за нее, словно утопающий за соломинку. Доктор Рахманов согласился лечить мальчиков, предупредив: половину всех трудов должны взять на себя родственники, а он обеспечит лечение. Причем лекарства применять не будет.
*Анна Айвазова: «Благодаря профессору Рахманову нам удалось вернуть сыновей к нормальной жизни» (фото автора)
«Причины возникновения аутизма науке пока не известны»
Первый курс лечения близнецов Анны Айвазовой был рассчитан на двадцать дней. Ездить в дневной стационар, которым руководил профессор Вагиф Рахманов, надо было ежедневно. Аня с мамой набирали полные сумки одежды и сладостей, чтобы переодевать и задабривать неуправляемых мальчишек. Первый день дался им ценой невероятных усилий: во время сеансов иглоукалывания, музыкотерапии, танцев близнецы вырывались, кричали, зажимали уши, падали на пол. «Странная методика, — думала Аня по дороге домой, — лечить гиперактивность танцами. После такого возбуждения мальчишки, наверное, даже со снотворным не уснут».
— На всякий случай я дала им на ночь по полтаблетки успокоительного — такая доза на детей раньше вообще не действовала, — вспоминает Анна. — Каково же было наше удивление, когда мальчишки в первую же ночь крепко уснули. На второй день в больнице опять никаких лекарств — только иглоукалывание, танцы и музыка. Дети после этого спали даже без снотворного. Затем постепенно, от одного курса лечения до другого, состояние ребят улучшалось. Сейчас мы уже надеемся на полное выздоровление сыновей.
Природу и причину возникновения аутизма, врожденных психических отклонений, эмоциональных расстройств у детей мировая наука пока не установила. Некоторые исследователи предполагают, что спровоцировать их могут патологические роды, внутриутробная инфекция, генетическая предрасположенность, а то и просто хрупкость эмоций маленького человечка, для которого любой стресс может стать фатальным. Как правило, врачи начинают пичкать детей таблетками, от которых их депрессия усугубляется. Опыт показывает, что болезнь ребенка разрушающе действует и на психику родителей. Многие семьи распадаются, но главное — психологическая травма родителей, вызванная болезнью ребенка, ухудшает и состояние малыша. Вагиф Рахманов как руководитель отделения областной психиатрической больницы многие годы работал с такими семьями, знает, как им помогать. Вот почему при поддержке областного и городского руководства он создал Днепропетровский НИИ детской и семейной психиатрии, психотерапии, психологии, медицинской и психосоциальной реабилитации. Сейчас институт, которым руководит академик, доктор медицинских наук, профессор, заслуженный врач Украины Вагиф Мамедович Рахманов, готовится к официальному открытию в отремонтированном помещении.
Доктору удалось четко обозначить и обосновать причину психосоматических расстройств у всех членов семьи, имеющей больных детей. Эти научные данные, яркие примеры из собственного опыта, отзывы пациентов профессор Рахманов изложил в своей новой книге «Семейный невроз», вышедшей недавно в Днепропетровске. (Полное название книги, которая предназначена как для специалистов, так и для семей, столкнувшихся с серьезными проблемами, — «Семейный невроз — психосоматические и вегетативные расстройства у детей и взрослых».)
«После перенесенной ветрянки дети начали странно себя вести, и врачи заподозрили умственную отсталость»
…Анна Айвазова, системотехник и программист по специальности, до сих пор, несмотря на умение мыслить логически, не может понять, что запустило механизм болезни трех ее сыновей. Прочитав достаточно литературы об аутизме, Аня перебирает в памяти ситуации, сопровождавшие беременность (и во время первой, и во время второй она переживала стрессы, связанные с работой). Затем все три ребенка заболевают ветрянкой. И еще одно обстоятельство не дает ей покоя: участковый педиатр почему-то назначила для лечения ветрянки антибиотик, которым это вирусное заболевание обычно не лечат. Так говорили врачи, к которым женщина обращалась позже, когда с детьми возникли проблемы: близнецы не спали, старший сын начал бояться темноты, перестал задавать вопросы, общаться с детьми в садике.
Стараясь не верить в безнадежность ситуации, супруги Айвазовы все-таки решили отдать Тиграна в первый класс обычной школы, но с самого начала стало ясно, что учебу он не осилит: ребенок ничего не запоминал, диктанты писать не успевал. Мальчик грыз до крови ногти, вырывал себе ресницы и волосы. В конце концов, ребенку поставили диагноз задержка психического развития. Всем троим детям с каждым днем становилось только хуже.
— Из-за детского плача мы с мужем четыре года практически не смыкали глаз, старший сын и двое близнецов засыпали только после успокоительных таблеток, — продолжает Анна. — Двадцать минут поспят, час плачут. И так всю ночь. Причем сами оставаться в комнате они панически боялись. Артем и Тимур перестали реагировать на звуки, откликаться на свое имя, слышать музыку. Тигран не мог фиксировать взгляд. Нейролептики помогали временно. Известная психиатр, у которой мы консультировались, даже сказала нам: «Если не давать вашим детям успокоительное, они сойдут с ума — очень высокая степень гиперактивности». Мы дошли до отчаяния — пытались даже лечить детей у бабок. Но и они не помогли.
«С мужем мне очень повезло, — говорит Аня. — Если бы не он, не знаю, как бы справилась». А Тигран (в его роду все старшие сыновья Тиграны Тиграновичи), наоборот, считает, что только благодаря жене им удалось вернуть детей к нормальной жизни.
«Неизлечимых болезней нет, а возможности организма используются лишь на пять процентов»
Попасть на лечение к профессору Рахманову непросто: большая очередь. Путь к выздоровлению чаще всего длится не один год. Но люди, которые уже после первых сеансов увидели изменения в поведении своих детей, готовы к упорному труду.
*Лечение у доктора Рахманова ежегодно проходят около 700 пациентов со всей Украины и из-за рубежа. Первокласснику Кириллу, приехавшему из-под Дебальцево лечить глухоту, сейчас возвращаться некуда, его дом разбомбили. Вагиф Мамедович дал приют всей семье мальчика в помещении своего института (фото автора)
— Меня могут понять только те, кто не спал четыре года, кому от физического и морального изнеможения хотелось просто умереть, — голос у Ани дрожит. — Мы с мужем были потрясены, не могли поверить своим глазам, когда на пятый день лечения по дороге из больницы Тимур, который не понимал обращенную к нему речь, вдруг повторил стишок: «Раз-два-три-четыре-пять, мы идем с тобой гулять, топаем ножками, хлопаем ладошками». После его слов я остановилась как вкопанная и заплакала. Дети стали не только слышать меня, но и говорить. Во время второго цикла мальчики уже спокойно ездили в маршрутке, повторяли слова, откликались на имя, перестали бояться посторонних, начали обращать внимание на кошек и собак. На каждый следующий цикл лечения я ехала к Рахманову за новым качеством жизни для своих детей, и мы поднимались еще на одну ступеньку. В магазине дети уже брали только то, что я им разрешала, они подружились — один плачет, другой его гладит, стали говорить целыми фразами, сами оценивать свое состояние и поступки. Тимур, например, заболел и пришел ко мне ночью: «Мама, я какой-то горячий». Артем в пять лет сам стал писать и читать, смотреть мультики. Однажды написал на листочке название одного из них: «Маша и медведь».
Тигран учится в шестом классе обычной школы, и хотя звезд с неба не хватает, но волосы на себе уже не рвет, спокойно решает контрольные по математике, весь вечер делится с родителями впечатлениями от прожитого дня. Последний курс лечения Аня прошла вместе с сыном, ведь ей тоже нужно было выходить из многолетнего стресса. Рассказывая мне свою историю, задумалась: «С какого же дня Вагиф Мамедович посоветовал мне тоже подлечиться?» И тут отозвался Тигран: «Мама, с седьмого дня!»
С теми, кто считает принципы лечения Вагифа Рахманова сродни чуду, фантастике или Божьему дару, его пациенты не согласны. Конечно, личность врача играет в исцелении огромную роль, но успехи профессора — это прежде всего колоссальный, кропотливый труд и уникальные, проверенные годами проб и ошибок авторские методики. Сейчас они запатентованы, по ним изданы и утверждены Минздравом Украины методические рекомендации. Профессор Рахманов всегда интересовался самыми неисследованными, самыми глубинными сферами человеческой психики и психологии, куда современная наука еще и не заглядывала. Начав с лечения нарушений слуха, заикания, энуреза, аутизма и других болезней, Рахманов за много лет напряженного научного труда связал воедино разрозненные звенья личностных проблем и понял, что человеческий организм имеет огромные резервы для замещения недееспособных участков центральной нервной системы. Рахманов подходит к любой проблеме с установкой: «Неизлечимых болезней нет».
— Человек в повседневной жизни использует только пять процентов возможностей своего организма, в том числе мозга и нервной системы, — объясняет профессор Вагиф Рахманов. — Задача врача — активизировать резервы, задействовать новые нейронные связи, подобрать к каждому человеку свой ключик и заставить его воспринимать информацию. У любого заболевания есть, образно говоря, индивидуальный код выздоровления. И природа так мудро устроила человека, что в определенных условиях этот код включается. Я не лечу, к примеру, неврит слухового нерва, а вместо погибших клеток заставляю работать здоровые. Каким способом — и есть главная проблема. У меня наработаны безмедикаментозные методики лечения самых сложных, запущенных заболеваний центральной нервной системы, защищена кандидатская и докторская диссертации, но с каждым пациентом я открываю новые возможности воздействия на организм. За год через наш центр проходят более семисот детей и взрослых с самыми различными патологиями: нарушением слуха, аутизмом, ДЦП, заиканием, анорексией, неврозом, задержкой психического развития, — большинство из них выздоравливают.
Кстати, именно профессор Рахманов стал лечить без лекарств такое малоизученное состояние, как аутизм. За последнее десятилетие число пациентов с таким диагнозом возросло в пять раз. Не в последнюю очередь, считает Вагиф Мамедович, из-за социальных факторов, засилия мобильной связи, стрессов, сопровождающих беременность (как было у Ани Айвазовой). Но если раньше в сеансах участвовал только больной ребенок, то сейчас в этот процесс обязательно должны включаться родители — и такой подход, который не используется больше нигде в мире, дает просто поразительные результаты.
«Я верю, мой малыш, ты будешь самым лучшим»
Во время лечебного сеанса в отделении профессора Рахманова применяются и традиционные, и нетрадиционные методы терапии. Но постороннему человеку трудно понять, как все происходит. Играет музыка, мамы с детками танцуют. Есть и апатично сидящие на руках у родителей малыши. Замечаешь, что некоторые мамы что-то шепчут детям на ушко. Иглоукалывание, массаж, электропроцедуры, сеансы арт-терапии. Это и есть лечебный процесс, в котором все выверено до секунды и до последней ноты, каждый шаг, жест и слово представляют собой стройную и эффективную концепцию, а точнее, целую философию воздействия на психику ребенка, его родителей.
— Моя система базируется на том, чтобы подключать к борьбе с болезнью незадействованные резервы организма, — объясняет профессор Рахманов. — Доступ к ним можно получить, лишь введя человека в измененное состояние сознания, то есть создав другую индивидуальную стрессовую ситуацию. Например, если временно «выключить» зрение (закрыть глаза повязкой), то активизируются слуховые, тактильные ощущения, вся система восприятия окружающего мира. Одновременно воздействуем на биологически активные точки, речевой центр. Психотерапевтические приемы, гипноз повышают функциональную активность коры головного мозга. Думаете, что мамы во время сеанса просто говорят малышам на ушко какие-то успокоительные слова? Нет, это тоже часть психотерапевтического воздействия: своеобразная молитва, обращенная к ребенку, у каждой мамы своя. Детям рассказывают, какими их хотели бы видеть: «Ты спокойная, добрая, послушная девочка, ты меня слышишь, ты со мной говоришь, ты запоминаешь слова и буквы, мы тебя очень любим, у тебя все получится…» Кстати, недавно я понял, что дети лучше воспринимают такое внушение от чужого человека (это их напрягает), поэтому мамы стали время от времени меняться местами. Музыкотерапия в конце лечебных сеансов — тоже не простое развлечение. Дети должны, во-первых, получать поощрение за каждую свою, пусть самую маленькую, победу, а во-вторых, — увидеть во мне друга. Без этого не будет контакта с ребенком.
Ежегодно после лечения в нашем центре 30—40 детей, которым раньше врачи рекомендовали посещение специальных учреждений, родители оформляют в обычные детские сады и школы. Мы открыты для коллег, готовы обучать специалистов, делиться опытом. Но, к сожалению, ощущаем, что в медицинской среде есть недоверие к разработанным нами методам.
14917За свою долгую врачебную практику Вагиф Мамедович ни разу не сказал родителям безжалостных слов: «Ваш ребенок слишком сложный, больше с ним не приходите». И не только потому, что хорошо знает свои возможности. Просто уверен, что никто на свете не может знать потенциала и тайных ресурсов больного организма. А значит, всегда есть шанс помочь.
Читайте нас у Facebook
