Александр Матяш: "Вернувшись с фронта домой, стал шить для наших бойцов… трусы"
С киевлянином Александром Матяшем мы встретились под Торецком Донецкой области. Он возвращался домой после двухнедельного дежурства в районе Светлодарской дуги в составе волонтерской скорой помощи. Демобилизовавшись год назад, он снова по своей доброй воле оказался на войне.
В Киеве у Александра все отлажено: во время службы он понял, что не существует трусов, которые бы не натирали, и разработал лекало, по которому теперь на производстве его друзей шьют отличное мужское белье. Приняв заказы и отвезя готовые изделия в течение дня, в шесть вечера, как штык, Саша должен забрать дочь из детсада. Год после демобилизации доброволец батальона «Киевщина» продержался в таком ритме. А накануне обострения по всей линии огня неожиданно рванул на фронт. Почему всех отслуживших тянет обратно и насколько важны волонтерские кареты скорой помощи на передовой, Саша подробно рассказал мне уже в Киеве.
— После Нового года заказы и продажи упали, — рассказывает Александр Матяш. — С теми, которые были, вполне справлялся мой компаньон Женя. Свободное время и заставило меня поехать туда, где я мог принести пользу. Увидел в «Фейсбуке» призыв Галины Алмазовой, которая организовала и курирует несколько бригад скорой помощи, отозваться медиков, готовых поехать на дежурства. Так как я окончил не одни курсы оказания первой помощи, получил соответствующие сертификаты, позвонил Гале. И через несколько дней уехал с ней на восток Украины. Две недели провел в составе медицинской бригады на Светлодарской дуге в районе Троицкого и Новозвановки. Признаюсь, такой канонады, таких обстрелов не слышал за год своей службы. Мы жили в доме неподалеку от опорника «Сухуми», который держали грузины. Так вот, наш дом по ночам ходуном ходил от взрывов.
— Насколько необходима волонтерская медицинская помощь?
— Она бесценна! Медслужба батальона — это врач, фельдшер, две или три медсестры на 250 — 300 человек! При этом вывозить раненых, пострадавших, больных они могут только на одной высокопроходимой машине. Еще у них в арсенале есть микроавтобус, но он не может заехать на большинство опорников. Вот и получается: батальонные медики могут одновременно вывезти всего двух бойцов. А если раненых больше? Смысл волонтерских карет в том, что нам передают бойцов, и мы эвакуируем их дальше, контролируя состояние, оказывая помощь. Батальон при этом не теряет карету «скорой».
— За две недели дежурства пришлось оказывать помощь?
— Раненых, к счастью, не было. Мы эвакуировали бойца, поломавшего ногу. Был еще контуженный. Сразу после завтрака мы ехали по позициям — нужно было знать все дороги, чтобы в любое время суток, в любых обстоятельствах доехать куда нужно. Я часто сидел за рулем — на случай, если что-то произойдет с водителем, каждый из бригады должен его заменить. Важно было и познакомиться с людьми на позициях.
Пообщавшись с врачами, которые служат в Вооруженных Силах, поразился, что никто из них не отмечен государством. А ведь 50-летний «Хирург» из Шахтерска спас не одну жизнь, вытащил много раненых из-под обстрелов. «Дикий» из 95-й бригады вывозил и тела погибших с «нулевки» (в шаге от врага). Обидно, что их ежедневный подвиг не замечен! Это неправильно. Хотя должен отметить и улучшения в армии. Питание и обеспечение стало на порядок лучше, чем два года назад. Сейчас даже колбаса у солдат есть. А вот с машинами, каретами «скорой» ситуация остается такой же критичной. Ну вот судите сами: «ГАЗель», которую подарил Виталий Кличко, рассыпалась через месяц. Волонтеры пригнали «Мерседес» и «Мицубиси Паджеро». Ремонтной базы для машин нет. В случае выхода из строя автомобили стоят мертвым грузом, пока их не починят те же волонтеры…
Зачем я снова поехал в зону АТО? Это мое решение мне же объяснила военный психолог: «Ты не совершил свой военный подвиг, поэтому и пытаешься вернуться туда, где это возможно». Я согласился с этим мнением. Мне повезло. Я не был в Донецком аэропорту, в «котлах». Прослужил год во второй линии обороны. Но желание быть полезным бойцам регулярно меня гложет. Общаясь с другими демобилизованными ребятами, понимаю, что с ними происходит то же самое…
Самое забавное, что меня взяли в милицейский батальон, хотя до войны у меня было более двадцати приводов в милицию за драки. Я очень остро реагировал на хамство… Меня определили в батальон «Киевщина». Через полгода службы четыре батальона — «Торнадо», «Киевщина», «Гарпун» и «Миротворец» — объединили в полк «Миротворец». Из него я и демобилизовался в январе 2016-го.
Но самое смешное, что в свое время я боялся службы в армии как огня. После школы была возможность уехать учиться в Израиль. Но я отказался. Подумал: меня же там заберут в армию, придется воевать. Представляю, как удивилась бы моя мама, узнав, что с началом войны в Украине я добровольно пошел служить на Донбасс.
— Как пришла идея шить мужские семейные трусы?
— О, это интересная история. Летом 2015-го нашу роту отправили в Новоахтырку. Было очень жарко — 40 градусов в тени. А мы на блокпосту отстояли в полной экипировке восемь часов. После этого все бойцы признались, что белье понатирало попы. Все были, как бабуины, с красными задницами. Обсуждали друг с другом эти интимные моменты и выяснили, что натирают и плавки, и борцовки, и трикотажные семейки. Я позвонил своему другу: «Нам нужны нормальные трусы: ситцевые или сатиновые, как в „совке“ были. Купи побольше». Но он не нашел стопроцентный хлопок. Я вспомнил о знакомом, у которого было свое производство детской одежды. Вот он и пошил трусы из остатков рубашечной ткани. Присланную партию я раздал всем своим. Когда ребята начали их носить, поняли, что трусы классные. Спрашивали, где можно купить такие. В итоге я заказал еще одну партию, но уже с учетом всех пожеланий.
На деньги, отложенные на случай моей смерти, я распорядился закупить ткань и пошить партию белья, которое теперь мы бы могли продать. Из четырех рулонов турецкой ткани получилось огромное количество трусов. Но как их будем продавать, мы не продумали. Белье лежало мертвым грузом. Бывшая начальница, узнав об этом, создала нам страничку в «Фейсбуке» (наш сайт — regata-club.com.ua). Постепенно у нас изредка стали что-то покупать. К моменту, когда нашли ключ к продажам, на жизнь совсем не оставалось денег. Я снимал квартиру, жена не работала. У Жени, которого я втянул в эту авантюру, родилась дочка. Нам всем было невесело.
Совершенно случайно меня пригласили в «Центр зайнятості вільних людей». Я рассказал историю появления наших трусов, и о нас впервые написали. Затем трусы разрекламировал в «Фейсбуке» мой друг Макс Музыка, а потом журналист Майкл Щур, который сказал, что будет носить их сам, и если понравится, то напишет пост. Благодаря этому начались покупки. Когда Щур сделал о нас публикацию, было 130 заказов за семь минут! Тогда я даже не приехал домой ночевать. За две недели похудел на девять килограммов. Мы начали привлекать друзей для доставки, потому что сами уже не справлялись. Дело пошло.
— Вы вернули вложенные деньги?
— Пока нет. Но процесс идет. Уже более 60 процентов продаж — это повторные покупки. По-моему, это очень хороший показатель, ведь плохой продукт второй раз не покупают.
Первую заработную плату получили через одиннадцать месяцев после того, как запустили бизнес. Сейчас нам не хватает людей, потому что взять неквалифицированного человека мы не можем, а дать достойную зарплату тому, кто умеет продавать хорошо, пока не в состоянии. В бизнесе нас всего двое. Помогают шить белье наши друзья: одни — с фабрики детской одежды, другие — из цеха, где делают экипировку, форму и бронежилеты для наших военнослужащих.
Сверхзадача нашего предприятия — заменить неукраинский продукт украинским. Меня как-то спросили: не дешевле ли шить наши трусы в Китае? И я честно ответил, что да, было бы дешевле. Но мне очень хочется, чтобы деньги за товары, которые производятся здесь, оставались в нашей стране.
— Вы с компаньоном будете заниматься только бельем?
— Недавно сделали еще и трекинговые носки. Я хочу выпускать белье для спорта, потом заняться спортивной одеждой. Потому что купить в Украине хорошие спортивные штаны — проблема. А платить за фирменные спортивки, пошитые в Китае, полторы тысячи гривен — это уж слишком. Кроме того, я не понимаю, как можно заказывать экипировку для сборной Украины у компании, работающей в России. Неужели в 42-миллионой стране нет ни одного производства, которое может пошить нормальную спортивную форму?
Во время нашего разговора Саша не раз признавался, что иногда у него опускаются руки. Но очень важно не поддаться настроению, а продолжать делать свое дело. А мне, честно говоря, странно было слышать о разочаровании и неуверенности в завтрашнем дне от человека, который постоянно улыбается, шутит и подпитывает окружающих своей энергией. Хотя, услышав историю его семьи, я в очередной раз поразилась, как обстоятельства не сломили этого человека.
— Я вырос в очень обеспеченной семье, — рассказывает Саша. — Но умер отец, и это подкосило маму. Старший брат еще в 1980-е годы начал принимать наркотики. Я тоже мог составить ему компанию, если бы не занялся спортом. К счастью, брат образумился, у нас с ним хорошие отношения, он поддерживал меня во время службы в армии. В 1996 году у мамы случился инсульт. Многое пришлось продать, чтобы оплатить лечение. Именно потому, что у меня сейчас ничего нет, я не имею права опускать руки. У меня все только начинается.
Я давно за собой заметил, что берусь за то, чего… боюсь. Это моя личная особенность. Я — храбрый трусишка. Мне важно перебороть страх и доказать себе: могу. Наверное, именно поэтому и в армию пошел. И бизнес с нуля создал. И ездил дежурить в составе медицинской бригады. Благодаря всему этому я точно знаю, что, если на востоке активизируются действия, моментально соберусь и вернусь на фронт. Но при этом считаю: более важное сражение происходит сейчас здесь, в тылу. И нельзя терять время, а нужно создавать базу для возвращающихся с фронта ребят, помочь им стартовать в своем деле. К сожалению, многим очень сложно адаптироваться в мирной жизни. И мы должны поддержать ребят.
4021Читайте нас у Facebook
