Леонид кучма: «украина объективно заинтересована в процветающей, успешной, подлинно великой россии»
Так называемый Большой договор между Украиной и Россией был подписан в Киеве 31 мая 1997 года президентами Леонидом Кучмой и Борисом Ельциным. Документ, действие которого было рассчитано на 10 лет, зафиксировал уважение сторон к территориальной целостности обоих государств, подтвердил нерушимость существующих границ (в частности закрепил украинский статус Крыма), а также желание стран разделить Черноморский флот. Кроме того, каждая из стран обязуется воздерживаться от каких-либо шагов, направленных против соседнего государства, а также не допускать, чтобы ее территория была использована в ущерб безопасности другой стороны. Поскольку ни Украина, ни Россия не заявили о желании расторгнуть Большой договор, его действие автоматически продлевается на следующее десятилетие. Европейские эксперты в свое время оценили этот документ как один из наилучших подобного рода в мировой практике. Об итогах первых десяти лет действия Большого договора и возникших при этом проблемах, а также о перспективах углубления двустороннего сотрудничества «ФАКТАМ» рассказал Президент Украины (1994-2004) Леонид Кучма.
«Наша страна может быть интересной для Евросоюза лишь при условии тесных отношений с Россией»
- Леонид Данилович, известно, что вокруг подписания договора шли жаркие споры. В частности, в России многие видные политики выступали против его заключения, пока спорные вопросы между нашими странами не будут улажены. Чем руководствовались вы как Президент Украины, настаивая на необходимости подписания этого документа?
- Прежде всего, хочу сказать о предпосылках Большого договора. Ведь они важны и сегодня. Мы исходили из того, что распад Советского Союза не был случайностью. СССР исчерпал себя задолго до 1991 года, а горбачевские реформы были всего лишь попыткой затормозить этот процесс. Мы понимали, что Союз умер и никогда не возродится. Значит, каждое из государств постсоветского пространства вправе самостоятельно, исходя из собственных национальных интересов, обустраивать свою жизнь, определять внутреннюю и внешнюю стратегию своего развития, выбирать себе друзей и союзников. В такой ситуации очень важно было не допустить реанимации синдрома «старшего брата». И логика Большого договора отражает, прежде всего, эту реальность. Мы подписали договор политически равных партнеров, и в этом его сила, в этом его непреходящее значение.
Необходимо было учесть и реалии другого порядка. Они касались евроинтеграционного курса нашего государства. Учитывая долгосрочную перспективу, участники договора понимали, что этот курс нельзя рассматривать в качестве «брэнда» одной из стран. Евроинтеграционное стремление с первых же дней образования независимой Украины было и остается основой стратегии самоутверждения нашего государства, ее базовым принципом.
- Подписывая договор, какими вы видели отношения между Украиной и Россией в перспективе сотрудничества нашей страны с Европейским Союзом и НАТО?
- Для Украины очень важной была последовательность стратегического курса России на сближение с Евросоюзом, а также прозрачное и понятное по своим принципам сотрудничество с НАТО. И хотя конечные цели евроинтеграционного курса у Украины и России были разные (мы открыто заявляли о своем стремлении стать полноправным членом ЕС, а Россия — о геополитическом сближении), это не расценивалось как сдерживающий фактор украинско-российских отношений. Мы понимали, что Украина может быть интересной для ЕС лишь при условии тесных отношений с Россией. В свою очередь, Россия не видела ущемления своих национальных интересов в евроинтеграционных стремлениях нашего государства. Скажу больше. Подобные взаимосвязи рассматривались нами и в широком контексте — в контексте реализации идеи Большой Европы, объективных трансформаций однополярного мира в многополярный, формирования в связи с этим общего европейского экономического пространства.
Прорабатывая основные позиции Большого договора, мы учитывали и объективность присутствия на постсоветском пространстве геополитических интересов США. Именно с учетом и этой реальности договор не ставил каких-либо заслонов ни со стороны России, ни со стороны Украины углубленным отношениям наших государств с Америкой. Украина это реализовывала через политику многовекторности, которая, как мне представлялось, была, да и сегодня остается, оптимальной на нынешнем этапе развития нашей страны.
«Изменения, произошедшие в наших отношениях, — это следствие не только «оранжевой» революции»
- Но, как говорится, «не так сталося, як гадалося». Сегодня официальная Москва воспринимает в штыки евроинтеграционный вектор развития Украины, усматривая в этом угрозу собственным национальным интересам…
- Я неоднократно критиковал неконструктивизм украинской политики последних лет в этом. Но считаю важным акцентировать внимание на другом — на изменениях внешнеполитической стратегии самой России. Украина объективно заинтересована в процветающей, успешной, подлинно великой России. Но великая Россия в ельцинском концептуальном воплощении и в ее нынешней интерпретации существенно отличаются друг от друга. Я хочу еще раз подчеркнуть, что изменения, произошедшие в наших отношениях, — это следствие не только «оранжевой» революции. Хотелось бы, чтобы это понимали и наши российские коллеги. Дискомфорт в наших отношениях появился еще до 2005 года. Но сегодня нужно, по сути, спасать принципы Большого договора.
- И как, по-вашему, это сделать?
- На первое место я все же поставил бы проблему наших гуманитарных связей. Посмотрите, как в России интерпретируется отнюдь не простая история Украины, как преподносятся общественные события последних лет, с каким злорадством не только в прессе, но часто и на официальном уровне подаются наши промахи и неудачи, которые, по большому счету, являются естественными в государственном строительстве. Такого раньше не было. О каком политическом и экономическом сближении может идти речь при подобном развитии событий?
Также нам очень важно найти эффективные механизмы реанимации наших отношений в сфере научных изысканий. Экономические отношения более динамичны по своей сути, и они в состоянии самостоятельно формировать внешние связи. От государства здесь, по большому счету, требуется только реализация принципа «не мешать». Наука же консервативна, разрыв существовавших связей (особенно, когда речь идет о многолетних совместных исследованиях, в которых наши общие позиции в мире были намного весомей экономических) — процесс чрезвычайно болезненный. К счастью, еще не все потеряно. И здесь в первую очередь требуется обоюдная государственная поддержка, политика эффективного научного сотрудничества. Конечно, в России и в Украине формируются разные модели политического обустройства общества. Но у нас есть очень много общих проблем, к решению которых мы, по сути, еще по-серьезному и не приступали.
261Читайте нас у Facebook
