«Понимаю, что шагнул в неизвестность. Но внутри теплится чувство, что я сделал правильно»
В социальных сетях недавно появилось пронзительное письмо украинского военнослужащего. Когда читаешь этот крик души, к горлу подступает комок.
«Расскажу вам, чего стоит любовь к Родине для меня. Сам я родом из Запорожской области. Украинский язык слышал один раз в неделю — по 45 минут на уроке «мови». Мать — чистокровная русская. В Крым я не рвался, но именно туда занесла судьба и больше всего с ним связала. В Севастополе мы с женой в ожидании первенца успели обзавестись квартирой. Я помню слова жены: «Главное, что наш ребенок будет расти в своих стенах, а не бегать по общежитию или сидеть на чемоданах в съемной квартире». У меня было все, что нужно для счастья: интересная служба, нормальная зарплата, семья и крыша над головой.
Но потом началось…
Я видел, как огонек в глазах командира части день за днем меркнет в ожидании хоть какого-то нормального распоряжения из Киева. Видел, как его безумие сменилось ненавистью в ответ на полное безразличие новой власти к военнослужащим. Я с сожалением смотрел, как наши офицеры переходят на службу в Черноморский флот РФ. Видел, как они крутят у виска и называют меня дураком за то, что я решил остаться украинским офицером и уехать, имея все основания для того чтобы не покидать Крым. Слышал, как меня и еще нескольких ребят называют «бандерами»… Даже на построениях мы становились теперь отдельно от всех.
Я смотрел в полные слез глаза жены, находящейся на девятом месяце беременности. Она понимала, что на родах теперь некому будет ее поддержать, а первые месяцы жизни ребенок не увидит отца. А квартира? Что с ней делать? Где теперь будем жить? В блохастой общаге ребенка растить? Понимаю, что шагнул в неизвестность и, возможно, поступил глупо по отношению к своей семье. Но у меня внутри теплится чувство, что я сделал правильно. Я буду служить дальше своему народу.
Только об одном прошу: Украина, не подведи меня. Не подведи Майдан и военнослужащих Крыма. Не подведи всех нас. Хочу внукам рассказывать, как однажды сделал хорошо, а не вспоминать, как Родина в очередной раз «кинула»…
Автор письма, спецназовец, офицер Севастопольской части объединенных сил быстрого реагирования согласился пообщаться с «ФАКТАМИ» только на условиях полной анонимности.
— Еще с детства я знал, что стану офицером, — говорит Егор Матвиенко (имя и фамилия изменены). — У меня и дед, и отец, и даже мать были военными. Я мечтал о том же и, когда после окончания учебы получил распределение в Севастополь, был просто счастлив. Служба мне нравилась: стрельба, боевая подготовка, учения на полигонах. Это вам не штаны в штабе протирать! Все рухнуло в одночасье — когда начался Евромайдан. Наше руководство использовало нас вслепую, попытавшись втравить ребят в гадкую провокацию. Двадцать офицеров посадили в киевский поезд, ничего им не объяснив. В интернете тут же появилась информация о том, что «крымский спецназ идет защищать «Беркут» и крушить активистов Майдана», хотя приказа такого, конечно, не было. До столицы ребята не доехали. Их показательно снял с поезда «Правый сектор», заранее знающий по «слитым» спискам, кто из офицеров едет. Продержав спецназовцев несколько дней под Васильковом, их со скандалом отправили домой. Получилось, наших ребят пытались сделать козлами отпущения, а товарищи из «Правого сектора» стали героями: как же, завернули крымский спецназ, «уберегли» активистов Майдана! Наши офицеры вернулись в Крым в состоянии настоящего шока. Уже тогда у многих открылись глаза на происходящее, а в головах начали зарождаться мысли, что служить в армии такой страны просто стыдно.
— А через неделю началась оккупация Крыма, и появились россияне с предложениями переходить на их сторону…
— Да, к нам в часть тоже приходили эти вежливые люди в штатском, — грустно улыбается Егор. — Правда, не штурмовали, а просто дежурили у ворот и время от времени вели переговоры с нашим командиром. Мы начальника очень любили и уважали — он был хозяином своего слова, военным с огромным опытом службы, патриотом. Он, конечно, и не думал переходить на сторону России. Ходил возбужденный, с горящими глазами, готовый воевать с захватчиками. Все мы тоже были настроены защищать свою страну с оружием в руках. Но оказалось, что ни мы сами, ни наша боевая готовность, ни наше оружие… никому не нужны. Это было что-то невыносимое — неделями ждать приказа, реакции, хотя бы какой-то поддержки от новой власти — и не получать ее. До сих пор помню, как оккупанты штурмовали военный дельфинарий (океанариум, находящийся на территории части А1845 В Казачьей бухте Севастополя. — Авт.). Командование дельфинария в панике звонит в Киев, спрашивает, что делать. Ведь враги крушат все вокруг, могут навредить дельфинам и, что хуже всего, украсть секретные разработки. В ответ слышат: «Тримайтесь, хлопці!»… и частые гудки в трубке.
В конце концов наш командир просто погас, зачах, как тяжелобольной человек. Собрал нас всех и сказал: «Я больше в украинской армии служить не могу. Понимаю, что буду предателем, но мне уже все равно. В стране, где такое отношение к собственной армии, где свои бросают в беде своих же, служить больше не буду. Перехожу на сторону России. Вас — офицеров, сержантов — ни к чему не подталкиваю. Принимайте решение сами». Большинство, конечно, пошло за командиром. Нас, спецназовцев, верных присяге украинскому народу, осталось всего несколько человек.
— К вам поменялось отношение сослуживцев?
— Нас не понимали. Полушутя называли бандеровцами. Говорили, что мы сошли с ума. Возможно, так оно и было. Но если у моих товарищей имелись очень веские причины остаться в Украине (в Одессе, куда нас будут передислоцировать, у них — дома и семьи), то у меня все с точностью до наоборот. Пять лет мы с женой мечтали о своем жилье, мыкались по съемным квартирам. Наконец смогли купить долгожданную жилплощадь в Севастополе. Супруга забеременела, мы с нетерпением ждали первенца. И тут в одночасье все разрушилось на наших глазах. Жена от ужаса и безысходности рыдала каждый день, но при этом не упрекала меня ни словом за мой выбор. Мы оба понимаем, как будет сложно, когда через несколько дней меня переведут в Одессу или Николаев, а супруга останется одна в непонятном «крымском государстве», с новорожденным ребенком на руках и практически без средств к существованию.
— Но ведь вам будут платить зарплату?
— Это еще неизвестно. Сейчас большие перебои с выплатами, банковские счета крымчан, как вы знаете, заморожены. Я говорил с друзьями-военными, которых уже передислоцировали в Одессу. У них очень туго с деньгами. Подъемных не платят, форму они покупают за свой счет, квартиры многие тоже вынуждены снимать сами — в казармах, где ютятся и военнослужащие, и их жены с детьми, уже физически не хватает места для такого количества людей. Некоторые офицеры даже подумывают о том, чтобы вернуться в Крым и пойти служить России, представляете? И дело тут не только в тяжелых бытовых условиях и отсутствии денег. Любить и защищать свою страну можно в окопах и шалашах. Это не самое страшное. Люди устали от бездеятельности власти. Я не могу осуждать тех офицеров, которые ради своих семей перешли на сторону оккупантов, так и не дождавшись адекватного решения и нормальных приказов из Киева. Но сам я так не смог. Не могу быть дезертиром и предателем.
Мне больно за то, что Украина, имея огромное количество военной техники, авиации, танков, оружия, имея мощную армию, где бойцы готовы были биться за Украину, — отдали Крым России. Я люблю свою страну и буду бороться за нее до конца. Но любить ее с каждым днем мне становится все труднее. Я стараюсь не думать о том, что ждет мою жену, находящуюся в роддоме, что ждет меня, что ждет нашего ребенка. Единственное, что меня держит и не дает впадать в отчаяние, — надежда на то, что новая власть все-таки пересмотрит свои взгляды на армию и поддержит тех воинов, которые выстояли и остались верными украинскому народу. Если этого не произойдет, значит, все наши усилия были напрасными. А мне действительно хочется, чтобы такие, как я, никогда не пожалели о том, что не изменили присяге.
4446Читайте нас в Facebook
