«меня пытали целыми днями и только на ночь отпускали в камеру. Сырая и грязная, она казалась мне раем»
Утром 21 июля 20-летний администратор компьютерного клуба Александр Иорданов отсыпался после суточной смены, как вдруг раздался звонок. Полусонный парень, не глядя в глазок, распахнул входную дверь. В следующую секунду в квартиру ворвались четверо сотрудников милиции с понятыми. «У нас ордер на обыск! — буркнул один из правоохранителей. — Уйди с порога!» Ошеломленный Александр попятился. Тем временем сотрудники милиции уже активно орудовали в прихожей, перерывая все тумбочки, шкафы и карманы курток. На вопросы, что они ищут и на каком основании проводят обыск, парень не получил ответа.
«Перевернув все вверх дном в моей квартире, милиционеры заявили: «Здесь все краденое. И техника, и тряпки»
- Честно говоря, я даже не понял, что случилось, — признается Александр Иорданов. — Все происходило настолько быстро! Сотрудники милиции явно не были настроены на разговоры. Молча выкидывали из шкафчиков вещи, вопросы игнорировали. Один из милиционеров подошел ко мне и спросил: «Где бита?» «Какая еще бита?» — переспросил. «Давай биту, не то прямо сегодня тебя закопаем!» — крикнул правоохранитель. Несколько человек начали искать что-то в гостиной. Переворачивая подушки, они нашли в диване мак — он там остался с Рождества, когда мама посыпала квартиру свяченым маком. «Так ты еще мак выращиваешь?» — с издевкой спросил милиционер. Перевернув все вверх дном, они подвели итоги: «Здесь все краденое. И техника, и тряпки». В кармане моей куртки они нашли немного табака, который высыпался из сигарет. «Ты еще и наркоман», — покачал головой правоохранитель. Я опешил: при чем тут наркотики?! Пытался доказать, что это обыкновенный табак, но стражи закона коротко ответили, что это уже покажет экспертиза.
По словам Александра Иорданова, следующие полчаса сотрудники милиции проводили в квартире обыск, после чего потребовали поехать с ними в участок. Лишь по дороге в милицию парню удалось выяснить, что таким образом правоохранители «расследуют» убийство 17-летнего школьника, который более двух месяцев назад был до смерти избит на местном кладбище.
- Об этом жутком случае на кладбище были наслышаны все местные жители, — продолжает мой собеседник. — Шестого мая около двенадцати часов ночи какие-то хулиганы избили подростка на глазах у двоих его друзей и убежали. Спустя неделю, не приходя в сознание, парень умер в больнице. Сразу после убийства милиция начала опрашивать жителей близлежащих домов, об этом писали все местные газеты. Мой приятель из милиции показывал мне фотороботы преступника, составленные со слов друзей погибшего мальчика. Мне эти лица были незнакомы. По дороге в участок я мучительно пытался понять, какое отношение имею к убийству. Я ведь в глаза не видел ни погибшего, ни его друзей! Когда мы подъезжали к участку, осмелился сказать, что вряд ли чем-то смогу помочь следствию. На что один из милиционеров, ухмыляясь, ответил: «Так ты же убийца! Избил мальчишку — получай теперь по заслугам!»
«Лучше сразу напиши явку с повинной, — посоветовал милиционер. — Все равно докажем, что это сделал ты». Своих фамилий сотрудники милиции не назвали.
Был уверен, что правоохранители меня отпустят, как только увидят, что между мной и фотороботом нет ничего общего. В крайнем случае покажут меня свидетелям происшествия, которые подтвердят, что избил подростка не я. Но вместо этих логичных действий сотрудники милиции стали требовать, чтобы я признался в убийстве! При этом вытащили у меня из карманов все, что там было, забрали мобильный телефон, записную книжку. Мой мобильный разрывался от звонков — звонила встревоженная мама, которая, вернувшись с работы, обнаружила дома погром. Мне разрешили отправить родителям sms-сообщение, при этом пригрозив: «Попробуй только сказать, где находишься!»
- Саша должен был вечером быть дома, — вспоминает мать Александра Елена Васильевна. — Поэтому я разволновалась, когда мне никто не открыл дверь. Дома все было перевернуто вверх дном! Сначала подумала, что нас ограбили. Но где тогда Саша? Зайдя в комнату, я обнаружила на захламленном столе… протокол обыска. Телефонный провод был оборван. Постоянно звонила сыну на мобильный, но трубку никто не брал. Лишь спустя несколько часов к мужу на мобильный пришло сообщение от Саши: «Папа, со мной все в порядке, скоро буду». При этом сын не указал ни что с ним, ни где находится! Что мы должны были думать?
- Тем временем я лихорадочно пытался вспомнить, что делал в ночь на 6 мая, — говорит Александр. — От волнения дрожали руки, стало нечем дышать. Мне показалось, что из помещения выкачали весь воздух, я вот-вот упаду в обморок. Летом все дни похожи один на другой. Как я мог с ходу вспомнить, что было более двух месяцев назад? Я начал говорить, что, наверное, был с друзьями. Назвал фамилии приятелей, с которыми часто провожу свободное время, сотрудники милиции тут же стали проверять эти сведения. А через полчаса с довольными улыбками доложили, что мои показания не подтвердились. Я почувствовал себя загнанным в клетку животным. Лишь спустя несколько дней вспомнил, что в ту злополучную ночь был на работе. Уже довольно долго работаю администратором в одном из компьютерных клубов. Смена, как правило, начинается в семь утра и длится 24 часа. И в ту ночь я был на работе — есть книга учетной записи, которая это подтверждает. Но, когда рассказал об этом следователям, меня никто не стал слушать и поместили в следственный изолятор.
«О том, что сын находился за решеткой, мы узнали лишь на третий день после задержания»
Тем временем встревоженные мать, отец и старший брат Александра начали звонить в милицию, где им отвечали, что никакого Иорданова у них нет и они понятия не имеют, о каком протоколе обыска идет речь.
- Говорить со следователем, который, как потом выяснилось, расследует это убийство, было невозможно, — вздрагивает Елена Васильевна. — В ответ на мои вопросы он начал кричать: «Нет у меня вашего сына, я с ним даже не разговаривал!» Хотя в протоколе обыска значилась его фамилия, и Саша позже подтвердил, что он приходил в квартиру! Мы со старшим сыном побежали в отдел милиции. Увидев нас, правоохранители наконец соизволили сообщить, что Саша находится в участке. Я начала спрашивать, на каком основании, и получила ответ: «Это вас не касается. Он совершеннолетний и разберется сам». До позднего вечера мы с сыном просидели в отделении, но увидеть Сашу нам так и не разрешили.
На следующий день Александра повезли в Бердянский районный суд.
- В зале суда оказалось, что нахожусь на скамье подсудимых за то, что у меня дома якобы нашли… 0,22 грамма конопли. Я начал кричать: «Это был табак, а не конопля! Вы же видели!» На что правоохранители ответили: «Ничего не знаем, так показала экспертиза». В результате мне дали семь суток админареста. Когда мы выходили из зала суда, один из сотрудников милиции еле слышно прошептал мне на ухо: «Теперь ты уже никуда от нас не денешься».
- О том, что сын находится за решеткой, мы узнали лишь на третий день после задержания, — говорит Елена Васильевна. — У меня от этой новости чуть сердце не остановилось! Но о конопле мне не сказали ни слова. Сотрудники милиции начали убеждать, что задержание — это обыкновенная формальность, все, мол, из-за того мака, который нашли в диване. Сказали, что Сашу отпустят, как только будут результаты экспертизы. При этом адвоката к сыну не пускали. А когда я принесла Саше еду, правоохранители… отказались брать ее, отчеканив: «Он не голоден, ему ничего не нужно».
- А у меня четыре дня крошки хлеба во рту не было! — перебивает мать Александр. — Как только я оказался за решеткой, милиционеры поняли, что могут делать со мной все, что захотят. Каждое утро меня заводили в один и тот же кабинет и… прессовали. Сначала запугивали, потом били ладонями по лицу. Они знают, как нужно пытать, чтобы не оставалось следов. На следующий день придумали очередную пытку. На пол стелили мягкие вещи, руки обматывали толстым шарфом, укладывали животом на пол. А связанные руки тянули вверх. Становилось трудно дышать, я начинал кашлять и задыхаться.
Увидев, что силовые методы на меня не действуют, сотрудники милиции попытались со мной «договориться». «Ты только явку с повинной напиши, а потом тебя все равно помилуют! — уговаривали. — Мы лично этому посодействуем. А может, вообще условное наказание дадут». Я прекрасно понимал, что согласиться с их требованиями — это все равно что подписать себе смертный приговор. Меня пытали целыми днями и только на ночь отпускали в камеру. Она, сырая и грязная, казалась мне настоящим раем. Сокамерники меня не трогали. Настораживало лишь поведение двоих из них. Они спрашивали, что я делал в момент убийства, уговаривали написать явку с повинной.
Спустя несколько дней милиционеры предъявили мне показания сокамерников, которым я якобы признался, что убил подростка, хоть этого и не было. Я держался из последних сил.
На шестой день моего пребывания в камере сотрудники милиции окончательно взбесились, что я не признаю свою вину и требую повести меня на опознание. Милиционер пообещал принести какие-то инструменты и удалился. А сокамерники мне рассказали, что инструментом является старый телефон, из трубки которого вытягивают провода, наматывают их на половые органы и включают в розетку. Еще один своеобразный способ выбивать показания. Я сначала им не поверил, но, когда увидел в сумке у милиционера телефон, понял, что мужики не шутили. По коже пробежали мурашки, закружилась голова, то ли от голода, то ли от страха меня затошнило. И я под диктовку следователя написал, что убил человека. Когда поставил на листе свою подпись, понял, что назад хода нет. Стало так мерзко и противно. Мне хотелось плакать, кричать, что я ни в чем не виновен!
«Иорданов говорит, что его били. А разве есть медицинские справки, которые это подтверждают?!»
Проведенное «ФАКТАМИ» журналистское расследование подтвердило, что с 6 на 7 мая, в злополучную ночь убийства подростка, Александр Иорданов действительно находился на работе.
- Да, он тогда как раз был на сутках! — подтвердил директор компьютерного клуба, в котором работает Александр. — Это легко можно проверить по тетради — все записи о клиентах и выручке за 6 мая написаны его рукой. Я еще хорошо запомнил тот день, потому что тогда Саша одолжил у меня деньги. При этом написал расписку — она тоже датирована 6 мая. То, что он был на рабочем месте, могут подтвердить и постоянные посетители клуба — они хорошо его знают.
- В тот день не был на смене, но вечером заходил в компьютерный зал по делам, — рассказал «ФАКТАМ» коллега Александра Иорданова Николай. — Саша тогда действительно был на суточной смене. Мы немного поговорили, и я ушел.
- После того как я написал явку с повинной, милиционеры стали меня подкармливать, — вспоминает Александр. — Однажды даже рассказали, почему обвинили в преступлении именно меня. Объяснили, что мой знакомый Назар Захаров (имя изменено. — Авт. ) написал, якобы в ту ночь я гулял на кладбище и избил мальчика бейсбольной битой. Но то ли Захаров написал, что сам видел, то ли что просто слышал об этом, так и не узнал. Мне об этом не сообщают, ссылаясь на тайну следствия. Друзья погибшего рассказывали, что вместе с убийцей была целая компания. Только никого из этой компании, в которой, по словам Захарова, был я, правоохранители так и не нашли. Получается, Захарову поверили на слово, а мне, предоставившему доказательства своей невиновности, — нет. Даже проверить мои слова отказались! На опознание к свидетелям происшествия — двоим друзьям погибшего мальчика — меня так никто и не повел. Отпустили под подписку о невыезде и сказали ждать окончания следствия.
- Меня не пускали к Александру четверо суток. Одно это является нарушением законодательства со стороны сотрудников милиции, — прокомментировала ситуацию адвокат Александра Иорданова Виктория Кривякина. — На следующий день после его задержания я пришла в милицию и попросила разрешить мне увидеться с подзащитным. Но правоохранители сказали, что мне следует написать соответствующее заявление, на которое сотрудники милиции должны отреагировать в течение месяца. Я была вынуждена написать заявление в суд. А когда предъявила сотрудникам милиции решение суда, в котором указывалось, что имею право на свидание с Иордановым, правоохранители сообщили, что ему дали семь суток админареста. Но раз так, он должен был находиться в изоляторе временного содержания. Однако, когда я пришла на встречу, его там не оказалось. Сотрудники милиции сказали, что формально он числится в следственном изоляторе, но днем с ним работает уголовный розыск. Хотя по закону, пока он находился в камере, с ним никто не имел права «работать». Я написала жалобу на действия сотрудников милиции в Бердянскую межрайонную прокуратуру, зампрокурора пообещал провести соответствующую проверку, но результатов пока нет. Удивительно, что даже стопроцентное алиби моего подзащитного не играет для сотрудников милиции никакой роли. Просьба Александра провести его опознание свидетелями трагедии тоже было проигнорировано. Сотрудники милиции упорно закрывают глаза на очевидные вещи.
Решив выяснить, на каком основании правоохранители обвиняют в убийстве Иорданова, корреспондент «ФАКТОВ» обратилась к следователю Бердянской городской милиции Александру Мартиньяненко (в соответствии с протоколом он присутствовал при обыске в квартире).
- Все вопросы — к начальству, — сухо ответил следователь. — Я буду говорить только по распоряжению руководства.
- Александр Иорданов говорит, что невиновен, между тем пишет явку с повинной, — прокомментировал «ФАКТАМ» ситуацию пресс-офицер бердянской городской милиции Игорь Горецкий. — Сейчас его родственники обращаются в прессу. Сами знаете, что лучшая защита — это нападение. Вы, видимо, приехали писать о том, как милиция издевается над людьми. Сейчас сплошь и рядом пишут о том, как сотрудники милиции выбивают у людей показания. Иорданов говорит, что его били? А разве есть медицинские справки, которые это подтверждают?!
- Между тем у него есть стопроцентное алиби, он был на работе…
- На работе в 12 ночи?!
- Компьютерный клуб работает круглосуточно, а то, что он был на смене, подтверждают директор, администратор, посетители…
- В этом разберется суд. Не знаю, что Иорданов сейчас вам заявляет, но показания он давал добровольно. Медицинское заключение показало, что телесных повреждений у него нет. У нас тут нет беспредела. Бердянск — тихий спокойный город, и никаких ужасов здесь не происходит.
Заместитель бердянского межрайонного прокурора Запорожской области Игорь Ружицкий сказал «ФАКТАМ» следующее:
- Сейчас ведется проверка, рассматриваются различные версии. Кстати, адвокат Иорданова только благодаря прокуратуре смогла пообщаться с подозреваемым, когда тот находился под стражей. Мы проверим законность действий сотрудников милиции.
Связаться с Назаром Захаровым, который рассказал сотрудникам милиции, что убийцей является Александр, корреспонденту «ФАКТОВ» не удалось. Его телефон был отключен, а в городе, по словам местных жителей, он не показывался с того момента, как Александра взяли под стражу. Поговаривают, что он уехал. Куда — не знает никто.
P. S. Как-то даже неудобно вновь и вновь напоминать следователям, что времена, когда признание считалось «царицей доказательства», уже 70 лет с гаком как прошли и «явка с повинной» должна подтверждаться другими объективными доказательствами. На что правоохранители, игнорирующие требования закона, делают расчет? На «свой» суд, на «понимающего» прокурора?
594Читайте нас в Facebook
