«Рыбу иногда отнимаю у енотов, мясо — у волков, которые загрызли лося»: удивительная история жизни 37-летнего самосела Чернобыльской зоны

— Продуктами обеспечиваю себя сам — научился выращивать овощи, — продолжает Игорь Руденя. — В садах предостаточно яблок, груш, слив, вишен. Рядом с селом находится озеро и речка Брагинка. У меня есть деревянная лодка, в которую, кстати, вкладываю много труда: ее нужно шпаклевать, смолить. Ловлю рыбу (в основном, карасей, линей и щук) либо «экспроприирую» ее у… енотов. Они отличные рыболовы, выносят свою добычу на берег, вот я порой и отнимаю у них улов. Этих милых животных там много, они для меня вроде собачек. Если хочется грибов, ягод, мяса, иду в лес. Волков у нас развелось немало. Я ищу в лесу тушу лося, которого они недавно загрызли, но еще не успели съесть, и топором отрубаю для себя кусок мяса. Добывать таким образом свежину удается не часто: раз в один-два месяца. Топор мне нужен и для того, чтобы в случае необходимости защитить себя от волков. Правда, был лишь один случай, когда вожак осмелился пойти на меня в атаку. Не будь у меня с собой топора, все могло бы закончиться для меня очень печально. До этого тот волк дважды преграждал мне путь на тропе — вроде как задирался. Но стоило вытащить нож, как он уходил. А на третий раз хищник все же набросился. Чтобы спасти собственную жизнь, пришлось его убить.

Читайте также: Чернобыльскую зону активно заселяют медведи: видеодоказательство

Ладыжичи отключены от коммуникаций, но электричество у меня есть — сам его произвожу. Нашел в селе нужные запчасти, сделал лопасти из алюминиевых козырьков, которые сохранились на некоторых хатах, и собрал ветрогенератор. Ток от него идет в мою хату по самодельной линии электропередач — поставил рогатины и по ним проложил провод. К тому же я недавно еще и солнечной панелью обзавелся. У меня есть мобильный телефон, телевизор, компьютер, беспроводной Интернет (купил модем и установил антенну на высоком столбе). А еще занимаюсь живописью. Мне удалось продать одну из картин за 1000 евро. Благодаря этому организовал сейчас свою первую персональную выставку — в Киеве в Центральном доме художника Национального союза художников Украины. Выставка продлится до 2 ноября.

— Когда 16 лет назад вы пришли в Ладыжичи, как приспосабливались к жизни в почти безлюдном селе?

— Тяжеловато пришлось, тем более, что хаты были разграблены мародерами. После них отыскать что-либо полезное сложно. Первым делом нужно было растопить печку. А у меня ни спичек, ни зажигалки не было, я ведь не курящий. В детстве гостил у дедушки с бабушкой в Беларуси, поэтому знал, что в Полесье у крестьян принято прятать про запас спички в карманах телогреек и другой одежды. В одной из хат в старом валявшемся на полу кожухе нашел столь необходимый коробок. Набрал дров, разжег в печи огонь, и на душе стало веселее — я очень люблю тепло. С едой поначалу было туго — первую зиму питался, в основном, яблоками и другими фруктами, которые в изобилии находил в садах. Тогда в Ладыжичах еще были живы бабушки и дедушки — самоселы. Когда настала весна, эти люди помогли мне освоить крестьянскую науку на практике. Я работал на их огородах, и они подсказывали, как что делать. Ну и давали немного продуктов.

Постепенно научился многим другим полезным вещам: выполнять слесарную и столярную работу, рыбачить. Даже парикмахерское ремесло немного освоил — сам себя стригу.

— Давно увлеклись живописью?

— Я любил рисовать еще в школе. В университете забросил это занятие из-за большой загруженности. А в Ладыжичах появилось свободное время, и я вернулся к рисованию. Правда, поначалу не было ни красок, ни кисточек. Собрал в брошенных хатах цветные карандаши 1970-х годов. Но рисовать ими не очень нравится — цвета получаются тускловатыми. Поэтому, когда знакомые спрашивали: «Что тебе привезти?», просил: «Краски, кисточки, лак».

Я поселился в Чернобыльской зоне в 2005-м, а в декабре следующего года написал гуашью свой первый пейзаж. В благодарность за помощь дарил людям свои работы. Кстати, чтобы купить стартовый набор всего необходимого для художественного творчества, нужно порядка трех тысяч гривен. А расходы на каждую картину составляют как минимум тысячу гривен. И это при том, что в первые годы вместо фабричного холста использовал домотканые льняные ткани (они остались в брошенных домах) и куски плотной материи, которую вырезал из… раскладушек. Когда запасы такой материи закончились, пришлось просить друзей не только краски, но и холсты. В последнее время зачастую могу сам все это приобрести — люди стали покупать у меня картины. На нынешней выставке представлены 74 мои работы, в том числе те, что уже проданы (затем верну их владельцам).

Читайте также: Чернобыль может стать туристической Меккой Украины: как попасть в «Зону» и чем это опасно

— Какая в среднем цена на ваши картины?

— От 500 евро и выше. Правда, на сегодняшний день продал не более 10 полотен. Основная часть покупателей — мои друзья и знакомые. Солнечную панель для получения электричества я купил за деньги, вырученные от продажи картин.

— Кто ваши друзья?

— Продолжаю поддерживать отношения с некоторыми ребятами, с которыми учился в университете. Много друзей среди работников Чернобыльской зоны. Есть и другие хорошие знакомые, с которыми повстречался в различные периоды своей жизни. Периодически общаюсь с младшим братом Сергеем. Он окончил техникум, живет со своей девушкой в Киеве, работает.

— Вы где-то учились живописи?

— Нет. Наставника у меня не было, художественную школу не посещал — самоучка. Вы можете сравнить мои первые картины с более поздними — уровень мастерства заметно вырос. Я работаю над своими полотнами очень тщательно — выписываю даже мельчайшие детали, стараюсь передать цвета как можно более натурально. По поводу некоторых моих работ люди говорят, что с первого взгляда и не разберешь — это картина или фотография. Лучше всего получаются пейзажи. Лица выходят хуже, потому что я редко вижу людей.

Над одним полотном тружусь два с половиной-три месяца по многу часов в день. Больше пяти картин в год написать не получается, ведь нужно заниматься хозяйством. Специально делаю в творческой работе перерывы, чтобы больше времени уделить огороду, ремонту лодки, рыбалке…

«Бывало, знакомился с девушками, переезжал к ним, чтобы создать семью, но каждый раз возвращался в Ладыжичи»

— На одной из своих картин я изобразил молодую женщину, сидящую в лодке за веслами, — продолжает Игорь Руденя. — Ее зовут Наталья, она внучка старика, жившего в Ладыжичах, к сожалению, уже покойного. Наталья приезжала проведать дедушку, так мы и познакомились. У нас возникли взаимные чувства, и мы решили, что я перееду к ней — в одно из сел Черниговской области. Наташа работает парикмахером, у нее есть огород, живность. Я устроился в «сельхозхимию» на хорошую зарплату. Прожили вместе полтора года, за это время дом построили. Однако стало ясно, что не находим должного взаимопонимания. К тому же, меня тянуло в Ладыжичи, я ведь запросто обхожусь без ежедневного общения с людьми.

Подобные истории повторялись еще три раза. Я знакомился с привлекательной девушкой, переселялся к ней в цивилизацию. Но долго там жить не мог, возвращался в Чернобыльскую зону. У меня есть немало друзей за ее пределами. Вот и сейчас на время проведения персональной выставки одна отзывчивая девушка разрешила мне пожить в ее пустующей квартире в Киеве.

Читайте также: Сталкер Кирилл Степанец: «В Припять сейчас приезжает так много туристов, что живущая там лиса стала почти ручной»

— Как вы познакомились с Натальей, понятно. А каким образом знакомились с другими своими избранницами?

— С одной из них — Анютой — познакомился по Интернету. Переехал к ней в Херсонскую область. Наша совместная жизнь продолжалась два года. Я работал в соцстрахе — помогал немощным людям. Денег получал мало. Это стало одной из основных причин того, что мы с Анютой расстались. Когда вернулся в Ладыжичи, пришлось налаживать хозяйство заново — практически все мое имущество разграбили, даже рабочую одежду утащили. Так я пошил спецовку сам — из кусков домотканой льняной ткани, на которую не позарились мародеры. Еще повезло, что в других хатах и сараях удалось отыскать старенькие пилу, топор, молоток, лом. К тому времени я остался в Ладыжичах единственным жителем — все соседи померли.

— Что делаете, если вдруг понадобилась медицинская помощь?

— К счастью, серьезных расстройств здоровья у меня не было.

— Любите готовить?

— Не фанат поварского дела. Но друзья хвалят мои супы, вареники, деруны… Особую нотку блюдам придает то, что готовлю их в печи.

— У вас есть живность?

— Птиц, корову, поросенка не держу. Но есть семеро котов. Кормлю их рыбой. Хотя они и сами охотятся.

Читайте также: Отечественная художница ZINAІDA представила документальный проект о культуре Чернобыльского Полесья (фото)

— Огород у вас большой?

— Примерно две сотки — для одного человека вполне достаточно. Выращиваю картошку, лук, чеснок, капусту, горох, помидоры, огурцы, кабачки, баклажаны, кукурузу, даже арбузы. Из ягод — малину и клубнику.

Живу неторопливой размеренной жизнью. Просыпаюсь в пять утра, немного работаю по хозяйству, завтракаю и ложусь еще подремать часок. День занят живописью, повседневными делами, неспешными прогулками, во время которых любуюсь природой, ищу сюжеты для будущих картин. Еще и стихи пишу.

Знаете, благодаря тому, что я поселился в Чернобыльской зоне, обо мне литовский режиссер Виестурс Кайриш документальный фильм снял. Кинолента называется «Невидимый город».

Ранее ликвидатор аварии на ЧАЭС, эколог и писатель Сергей Мирный рассказал «ФАКТАМ», как развивает в Зоне отчуждения туризм.

Фото автора