«Жена была без сознания, но сотрудники аэропорта кричали: «Какой медпункт? Немедленно вернитесь!»
Случай, произошедший в аэропорту «Борисполь», сейчас активно обсуждается на интернет-форумах. Люди не скрывают негодования, в том числе и из-за того, что ЧП произошло в аэропорту, который меньше чем через полгода будет встречать тысячи футбольных болельщиков. То, что рассказывает киевлянин Владимир Шкреда, в голове не укладывается. По его словам, пока он, держа на руках умирающую супругу, умолял сотрудников аэропорта оказать ей помощь, те молча… проходили мимо. Когда наконец приехал врач, ситуация мало изменилась. «Доктор осмотрел Рузанну, убедился в том, что она сильно ударилась головой, — рассказывает Владимир. — Но, несмотря на то, что она была без сознания, носилки нам никто не дал. А когда я взял жену на руки и понес в медпункт, с меня начали требовать, чтобы я прошел с ней паспортный контроль. Врач сказал, что не возражает: дескать, раз такая процедура предусмотрена, значит, надо».
«У нас ведь трапы, в отличие от европейских, не закрыты сверху. Из-за дождя в тот день было скользко»
Владимир Шкреда и его супруга Рузанна возвращались из Египта, куда ездили на две недели в отпуск. С ними были двое сыновей — восьмилетний Армен и 12-летний Артур.
— Только 14-летней дочке Мариам от путешествия пришлось отказаться, — вспоминает Владимир Шкреда. — Она у нас с детства занимается танцами, и в это время у нее как раз проходили соревнования в Ялте. Когда мы уже собирались возвращаться домой, дочка позвонила жене: «Мама, я привезла столько медалей! Когда вы уже приедете? Мы должны это отпраздновать». Младшие тоже были довольны. Увидели много нового, хорошо отдохнули. Поэтому мы возвращались в прекрасном расположении духа. В Киеве, в отличие от Хургады, погода была не самой лучшей. Когда мы прилетели, было пасмурно и зябко, моросил дождь. Чтобы не толкаться в толпе, мы подождали, пока все выйдут, и спускались по трапу одними из последних. С нами были двое наших друзей — Игорь и Марина. Я подал жене руку, но она возразила: «Сначала спусти детей, а я пойду потихонечку сама». Крепко ухватившись за поручень, она начала медленно спускаться. У нас ведь трапы, в отличие от европейских, не закрыты сверху от осадков, спускающийся по ним человек всегда рискует поскользнуться. Из-за дождя в тот день было скользко. А высота — метра два-три как минимум. Поэтому даже мне было не по себе.
Когда дети были уже внизу, я собрался подниматься за женой, обернулся и увидел, что она, находясь на середине трапа, поскользнулась, ее рука соскользнула с поручня. Рузанна… упала на землю головой вниз. Момент падения я запомнил четко: будто перекувыркнувшись в воздухе, жена с размаху упала на асфальт и застыла в неестественной позе. «Мама!» — на весь аэропорт закричал Артур и помчался к Рузанне. Мы побежали следом. «Мама, что с тобой? Мама! Папа, почему она не двигается?!» Увидев Рузанну вблизи, я сам чуть не закричал от ужаса — она не шевелилась, но при этом ее глаза были широко распахнуты. Рузанна смотрела в одну точку. «Умерла», — пронеслась в голове жуткая мысль. Отогнав ее, я начал легонько бить жену по щекам: «Рузанна! Рузанна! Ты меня слышишь?» Но жена не реагировала. Прислушавшись, я понял, что она дышит.
«Мама жива, все будет хорошо!» — попытался успокоить детей, а сам закричал: «На помощь! Человек упал, вызовите врача!» «Мама! — крикнул Армен, увидев на голове Рузанны кровь. — Папа, разбуди ее!» Я еле оттащил его в сторону…
Как назло, когда это произошло, люди уже садились в автобус, поэтому ничего не увидели. Только один мужчина, услышав крики детей, подбежал и проверил у Рузанны пульс. «Она жива, но ей срочно нужна помощь, — покачал головой. — Это явно черепно-мозговая травма, гематомы в голове образуются очень быстро. Где врач?» «Сейчас будет», — сказал наблюдавший за происходящим сотрудник аэропорта. — Мы уже вызвали его по рации». «Давайте лучше «скорую»! — сказал я. — Ее срочно надо в больницу!» «Скорую» сюда никто не пустит, — возразил сотрудник. — Порядок такой, вам придется подождать нашего врача».
Подождали пять минут, десять… Врача все не было. Я бил жену по щекам, звал, просил очнуться. Трогать ее за плечи боялся. Вдруг сделаю хуже? У детей началась истерика. Это невозможно вспоминать — они рыдали, умоляли сотрудников аэропорта: «Ну вызовите же маме врача!» Друзья Игорь и Марина не могли их успокоить. Когда даже через пятнадцать минут врач не появился, я сам начал кричать. Тем временем жена вроде начала приходить в себя, попыталась приподнять голову, но потом… закрыла глаза и опять упала без чувств.
— А что говорили сотрудники аэропорта? Они ведь тоже видели, что врач не идет.
— Они повторяли: «Успокойтесь, от того, что вы нервничаете и кричите, ничего не изменится». Доктор появился минут через тридцать. «Извините, сюда очень тяжело проехать, — объяснил он. — У нас такое часто бывает». Врач проверил Рузанне зрачки, пульс, дыхание. Убедился, что у нее из головы и из уха идет кровь. И сказал: «Несите ее в медпункт». «Как, несите? — растерялся я. — А где носилки?» «Носилок нет, — развел руками доктор. — Возьмите с другом ее под руки и осторожно несите в машину. Она вон там». Машина стояла метрах в пятидесяти! Я не знал, что делать. Помню, еще когда получал права, нам на курсах рассказывали: если человек получил тяжелую травму головы, его ни в коем случае нельзя поднимать, наоборот, нужно зафиксировать на носилках. Но что было делать? Пока Марина успокаивала детей, мы с другом понесли Рузанну в автобус «скорой» аэропорта. Нас довезли до нового терминала «F». Бросилось в глаза, что там практически не было людей, то есть все, кто летел с нами в самолете, уже успели пройти паспортный контроль. Можно себе представить, сколько прошло времени.
— Минимум полчаса, — подтвердил друг Владимира Игорь. — Мы действительно не могли дождаться врача. Я не медик и то понимаю, что в таких случаях дорога каждая секунда. Рузанна становилась все бледнее, истекала кровью. Был момент, когда она вроде бы на что-то начала реагировать, но опять упала… Потом приехал врач. Но даже когда мы наконец приехали в терминал, в медпункт Рузанна сразу не попала.
«Когда понял, что меня все равно не пропустят, я взвалил истекающую кровью жену на друга и полез за паспортами»
— Мы с другом опять подхватили жену под руки и поволокли к медпункту, — продолжает Владимир. — Чтобы попасть в медпункт, надо было пройти через турникет. Врач прошел, мы — следом за ним. И вдруг я услышал: «Мужчина, куда вы пошли? Вы должны пройти паспортный контроль!» Оказалось, звали меня. Я не отреагировал. Какой паспортный контроль, когда жене срочно нужна помощь? Но сотрудники аэропорта перегородили мне дорогу: «Немедленно вернитесь!» «Вы что, не видите? — закричал я. — Человек без сознания!» Те продолжали настаивать: «Тогда госпитализируйте ее сами», — не выдержал друг. «Но она тоже должна пройти этот контроль, — невозмутимо ответила женщина за стойкой. — Давайте не будем друг друга задерживать». Я дар речи потерял: как они могут такое требовать? «Такова процедура», — пожал плечами стоящий рядом врач. Когда понял, что никакие возмущения не помогут и меня все равно не пропустят, я взвалил истекавшую кровью жену на друга и, взяв у сына свою сумку, полез за паспортами. Голова у Рузанны, казалось, увеличилась. Она начала бледнеть, местами даже синеть. Друг говорил, что она жива, но я не видел, чтобы она дышала. Дети плакали навзрыд. Бросив на стойку документы, я опять попытался пронести жену через турникеты. «Подождите, я еще не поставила вам печать», — возмутилась женщина и не спеша пошла зачем-то к другой стойке.
Вокруг собрались возмущенные люди. «Имейте совесть, пропустите их! — кричали очевидцы. — Она же сейчас умрет». По словам очевидцев, с которыми говорила корреспондент «ФАКТОВ», процедура паспортного контроля заняла около десяти минут.
— Пока женщина за стойкой бегала с документами, стоявший рядом таможенник начал кричать на врача, дескать, можно же было отвезти женщину другим путем, чтобы не проходить этих процедур, — рассказал свидетель трагедии Дмитрий. — Врач в ответ огрызнулся: «Я сделал все как положено». Между ними начался громкий спор.
— Мне тогда казалось, что прошел час, — качает головой Владимир. — Я был готов их всех убить, ей-богу. Когда Рузанну все-таки отнесли в медпункт, ей укололи анальгин и вызвали «скорую». Но только почему-то не бориспольскую, а киевскую. Неотложку ждали еще полчаса. По дороге в киевскую больницу скорой помощи жена так ни разу и не пришла в себя. Машина была очень старой и сильно тряслась. Я старался придерживать голову Рузанны. Узнав, что все произошло еще два часа назад, врачи ужаснулись: «Где же вы были раньше? Почему ей никто не оказывал помощь?!» Рузанну немедленно положили на операционный стол.
Женщине сделали трепанацию черепа, и она впала в глубокую кому. А через четыре дня Рузанна умерла. В заключении патологоанатома написано, что смерть наступила в результате черепно-мозговой травмы — у женщины был перелом основания черепа, множественные гематомы.
— Всем известно, что, если вовремя не оказать помощь, гематомы начинают разрастаться, — с горечью говорит Владимир. — Когда я спросил у патологоанатома, можно ли было бы, оказав помощь вовремя, спасти ее, он пожал плечами: «Не знаю, бывает всякое. Но стоило хотя бы попробовать». Сразу сыновьям о смерти мамы я сказать не смог. Узнала только 14-летняя дочка. Ожидая нашего приезда, она все подготовила дома к празднику… Дети до сих пор не могут спать, я уже водил их к психотерапевту. «Папа, я закрываю глаза и вижу, как мама падает. А почему у нее на лице была кровь?» — все спрашивает восьмилетний Армен. Те четыре дня, когда я был с женой в больнице, они с Артуром звонили мне каждый час. Только через несколько дней после похорон я решился отвести их на кладбище.
Немного придя в себя после случившегося, Владимир Шкреда обратился в прокуратуру. Несколько дней назад Киевская областная прокуратура начала проводить по этому случаю проверку.
Чтобы прояснить ситуацию, «ФАКТЫ» позвонили в пресс-службу аэропорта «Борисполь». Там нам рассказали свою версию событий, значительно отличающуюся от того, что говорят Владимир и очевидцы. Правда, доказательств своим словам не предоставили.
— Причиной несчастья стала исключительно неосторожность пассажирки, — прокомментировала ситуацию пресс-секретарь «Борисполя» Оксана Ожегова. — Зачем она спускалась с трапа на таких высоких каблуках? К тому же не держалась за поручень. А ее муж сейчас пытается искать виноватых. Может, просто надо было подать ей руку, когда она спускалась? Теперь он, видимо, чувствует за собой вину. Что касается «скорой», то врач приехал быстро. Это зафиксировали камеры, у нас есть видеозаписи. Этой историей можно интересоваться только для предупреждения других пассажиров, чтобы они были более осторожными.
— Дело ведь не только во враче и трапе. По словам Владимира и свидетелей, несмотря на то, что женщина была без сознания, ее заставили проходить контроль.
— Она была в сознании, теряла его на короткое время. Женщина чувствовала себя не очень хорошо, но у нас нет процедур, освобождающих от прохождения паспортного контроля. А ей контроль организовали достаточно быстро, и сотрудники аэропорта по возможности оказали ей помощь. Если бы она не прошла этот контроль, нарушила бы Закон Украины «О пересечении паспортного контроля».
— Но если человеку плохо или он умирает, должны же быть исключения. Что говорят ваши инструкции?
— Тогда решение принимает врач. Но наш врач решил, что она вполне нормально себя чувствует. В любом случае ей пришлось бы проходить паспортный контроль.
По словам Оксаны Ожеговой, прохождение паспортного контроля тоже зафиксировали камеры видеонаблюдения. Правда, показать запись нам категорически отказались.
— Мы этого не сделаем, сколько бы запросов вы ни отправили, — отрезала пресс-секретарь. — От этого зависит безопасность пассажиров. Ведь если видео уйдет в массы, все узнают, где у нас установлены камеры. А этого допустить нельзя.
В интервью телеканалу «1+1» сотрудники аэропорта и вовсе сказали, что такие ситуации на трапах у них происходят… каждый месяц.
Мы хотели поговорить и с врачом, который, по словам пресс-секретаря, посчитал, что Рузанна чувствовала себя «вполне нормально», чтобы пройти паспортный контроль. Но в пресс-службе аэропорта нам ответили, что это невозможно до окончания расследования.
— Когда я рассказал об этом своим друзьям из Европы, они были в ужасе, — качает головой Владимир. — Не дай Бог кому-то пережить такой кошмар. У них, в Европе, машины скорой помощи стоят прямо у трапов — на случай, если человеку станет плохо. У нас же хоть умри, но пройди все бюрократические процедуры. А что с тобой будет, никого не интересует. И после 
этого мы говорим о Евро-2012? Возможно, жену действительно нельзя было спасти. Но они ведь даже не попытались! Я уже не говорю о скользких трапах. Почему-то в европейских странах все трапы закрыты и подобные ситуации в принципе исключены. Я буду добиваться, чтобы сотрудников аэропорта привлекли к ответственности за неоказание помощи. Это преступление.
*Рузанна и Владимир со старшим сыном Артуром. «Наши трое детей до сих пор не могут прийти в себя, — говорит Владимир. — Не представляю, как они теперь будут без мамы» (фото из семейного альбома)
В Киевской областной прокуратуре «ФАКТАМ» подтвердили, что начали проводить по этому случаю проверку. Подробностей, правда, не сообщили, объяснив, что только приступили к работе. Но заверили, что все будет максимально объективно.
Читайте нас в Facebook
