Бизнесмен Николай Попереко: «Судья меня предостерег: „Хочешь жить — не докапывайся, кто тебя заказал“»
К сожалению, истории о том, как богатого человека похищают, чтобы получить от родственников кругленькую сумму, сейчас не редкость. Хорошо, если близкие сразу же не бегут отдавать бандитам чемодан с валютой, а обращаются в милицию. Еще лучше, если правоохранители успевают задержать похитителей до того, как они расправятся с заложником. Но что делать, если милиция умышленно покрывает преступников и сознательно запутывает следствие?
Уже три года предприниматель Николай Попереко во всех инстанциях пытается доказать, что сидящие за решеткой следственного изолятора Юлий Дробий и Руслан Маринчук (имена и фамилии изменены) — лишь исполнители, а заказчик и основные фигуранты похищения, хоть и известны, так и не понесли наказания. Настойчивого бизнесмена пытались образумить и милиционеры, и судьи, и оставшиеся на свободе бандиты. «Остановись, пока не поздно», — пишут ему «доброжелатели». Но Николай Борисович останавливаться не собирается. «Нельзя, чтобы милиционеры-коррупционеры безнаказанно сотрудничали с преступниками, а судьи и прокуратура закрывали на это глаза», — говорит он. Учитывая, что Апелляционный суд Киевской области вновь отменил приговор Броварского суда, слишком мягко наказавшего бандитов, надежда на справедливость у бизнесмена таки есть.
«Подумать не мог, что меня предаст мой бывший директор, с которым я бок о бок проработал много лет»
— Я уже двадцать лет занимаюсь производством пищевой упаковки для молочных продуктов, — рассказывает Николай Попереко. — Начинал одним из первых в Украине, основал собственную компанию. Вскоре мы вышли на международный уровень. Конечно, когда у бизнесмена дела идут в гору, его конкуренты не могут спать спокойно. У меня случались недоразумения с людьми в деловой сфере. Но я и подумать не мог, что меня предаст мой бывший подчиненный, директор основанной мной компании Вася Щеглов (имя изменено. — Авт.), с которым я бок о бок проработал много лет. Правда, в последние годы Щеглов опустился. Перестал работать, приходил в офис пьяным, дебоширил, вел себя по-хамски. Я терпел сколько мог, предупреждал, но в конце концов не выдержал и разорвал с ним деловые отношения. Увольняясь, Вася угрожал, что отомстит мне, но я не воспринял его слова всерьез, потому что видел в нем только зарвавшегося алкоголика, слабого и беспомощного, вроде той собачки, которая громко лает, но не кусается.
Оказалось, Николай Попереко оказался прав лишь наполовину. Его бывший директор сам отомстить ему не мог, но нашел людей, которые не побоялись пойти на преступление. Ими оказались бывший сотрудник уголовного розыска, его пасынок-бандит и бывший зэк. Кто руководил шайкой, решившей похитить Николая Борисовича, сам предприниматель не знает до сих пор.
— Операция по моему похищению разрабатывалась долго, — говорит Николай Попереко. — Подельники следили за мной, провожали из киевского офиса в Зазимье — это поселок под Киевом на берегу Десны, где я живу. За изгородью дома я видел следы их машины, «Шкоды», а еще — отпечатки обуви на снегу. Бандиты долго топтались на одном месте, видно, прикидывали, когда и как меня лучше взять. В тот день, 11 марта 2010 года, я после работы спешил к жене. Знал, что Алла уже дома и ждет меня с ужином. Подъехал к гаражу, открыл его, но, как только вышел из машины, на меня напали двое в масках. Они пытались меня скрутить, кричали: «Мы пришли тебя убивать!»
*»Я заехал в гараж, и, как только вышел из машины, на меня напали двое в масках», — рассказывает Николай Попереко
В руках одного из них действительно был пистолет-пулемет. Когда ствол направили на меня, я инстинктивно схватился за глушитель, чтобы отвести его от себя, и преступник рефлекторно выстрелил. Боли я не почувствовал. Понял, что ранен, лишь когда в ноге стало горячо, а плитка возле гаража стала красной от крови. Меня связали, затолкали в мою же машину, один из нападавших — Руслан Маринчук — сел за руль, а его отчим, бывший сотрудник уголовного розыска Гриша Борсун (имя изменено. — Авт.) держал меня на мушке.
Подельники стали кому-то звонить, видимо, заказчику. Было слышно, что он разозлился из-за моего ранения. Бандиты оправдывались и никак не могли решить, что со мной делать. Отпускать нельзя — в ближайшем медпункте врачи, увидев огнестрельное ранение, вызовут милицию. Добить страшно, все-таки «мокрое дело» — это уже не простое вымогательство. А оставить как есть, без медицинской помощи, равносильно смерти.
Пока они раздумывали, Николаю Борисовичу стала названивать обеспокоенная его отсутствием жена. Чтобы женщина не забила тревогу, заложнику приказали спокойным тоном сообщить выдуманную причину задержки. Николай Борисович сказал, что чинит лопнувшее колесо. Когда через час он так и не появился дома, а жена стала звонить снова, муж соврал, что пробил второе колесо и ждет эвакуатор. Алла решила ехать на подмогу супругу. Но когда вышла во двор и увидела открытый гараж, ключи от которого были только у Николая Борисовича, а на плитке перед гаражом — следы крови, поняла: с мужем случилась беда.
— Я привезла домой семь милиционеров из Броварского райотдела, — вспоминает Алла Евтушенко, жена Николая. — Сначала они не хотели ничего предпринимать: мол, надо подождать, вдруг ваш муж вернется? Потом все же поехали со мной, осмотрели место происшествия, составили протокол. Но как выручать Колю, понятия не имели. Когда один из молоденьких милиционеров увидел кровь, у него аж руки задрожали, он выхватил пистолет и стал водить им по сторонам. Милиционеры выпили у нас дома все спиртное и взяли у меня деньги на бензин. В два часа ночи зазвонил телефон, и я, наконец, услышала голос мужа. Коля сказал, что… ему срочно нужно купить большой грузовик, фуру. И я должна до утра собрать… сто пятьдесят тысяч долларов. Я поняла, что его держат в заложниках. Муж объяснил, что в полшестого утра со мной свяжется человек, которому нужно будет передать деньги. Мне оставалось только ждать.
«Я не сообщил в милицию об огнестрельном ранении пациента. Хотел помочь знакомым, а в результате ввязался в темную историю»
Всю ночь Алла с милиционерами заготавливали куклы — нарезали из старых журналов пачки «денег», по краям обкладывали их настоящими долларами и перевязывали. Попутно правоохранители «успокаивали» женщину, говоря, что обычно заложников в живых не оставляют. Утром Алле позвонил незнакомец и спросил, готова ли она отдать ему деньги. «А вы вообще кто такой?» «Ну, мне друг сказал, что вы должны передать мне деньги». «Деньги на что? И как вас зовут?» — требовательно спросила Алла. Ее собеседник промямлил, что перезвонит, и бросил трубку. Сидевшие в доме у Попереко милиционеры от ужаса схватились за голову.
*Во время переговоров с похитителями мужа Алла отказалась безропотно подчиняться их требованиям, как советовали милиционеры, а сама диктовала бандитам условия
— Они кричали, что я провалила все дело, что надо было слушаться вымогателей и безропотно соглашаться на все их условия, — говорит Алла. — Но я понимала, что эта сговорчивость покажется бандитам подозрительной, они догадаются, что у меня полный дом милиции. Руслан Маринчук (а звонил, как мы потом узнали, именно он) связался со мной снова еще через два часа. Куда, говорит, мне ехать? Я ему напрямик сказала, что если он хочет получить деньги взамен моего мужа, пусть четко ответит, на что Коле требуется сто пятьдесят тысяч. Руслан стал выкручиваться: «А я думал, что это просто моему другу надо денег подвезти! А что, это выкуп? Я не хочу в такое ввязываться. Давайте лучше вызовем милицию!» Это они меня проверяют, догадалась я, и твердо сказала, что никакой милиции не нужно, лучше разберемся сами: «Вы мне мужа, я вам деньги». Только тогда бандиты успокоились.
Пока его жена вела переговоры с вымогателями, Николай Попереко со своей стороны уговаривал бандитов не причинять ему вреда, иначе это обернется для них не выкупом, а тюрьмой. Преступники и сами понимали, что заложник может погибнуть от кровопотери, поэтому остановили машину, выдали пленнику бинт и жгут из его же автомобильной аптечки. Не имея опыта в таких процедурах, Николай Борисович так сильно перемотал себе ногу, что она посинела и онемела. Видя, что раненому не становится лучше, бандиты решили вызвать к нему врача.
— Мне неприятно об этом вспоминать, — признался «ФАКТАМ» Сергей Владимирович, хирург, попросивший не указывать его фамилии в газете. — Знакомые уговорили меня помочь пострадавшему человеку, но не предупредили, что втягивают в уголовщину. О том, что речь пойдет об огнестрельном ранении, я узнал только на месте происшествия, увидев пострадавшего. Сказал, что ситуация очень опасная, больного нужно направить в больницу — у него уже начали отмирать ткани на ногах. Я перевязал ему простреленную конечность, правильно наложил жгут. Хорошо, конечно, что Попереко остался жив и сохранил ногу. Но мне уже три года приходится ходить по судам. Ведь я не сообщил в милицию об огнестрельном ранении пациента. В общем, хотел помочь, а сам ввязался в темную историю.
— Доктор выглядел очень напуганным, — вспоминает Николай Попереко. — Да и бандиты нервничали. Несколько часов допытывали меня: «Ты знаешь, кто тебя заказал? Догадываешься? Скажи нам!» Говорили, что им самим грозит опасность. Мол, от посредника поступила информация, якобы заказчик моего похищения (которого они не знают) приказал их как ненужных свидетелей убрать. И они теперь хотят обезопасить себя, понять, с какой стороны ждать опасности. Не поверить им было нельзя. Я стал перебирать в голове всех. Назвал им фамилию партнера, который задолжал мне крупную сумму, и бывшей коллеги, с которой мы очень сильно разругались. Но на Щеглова и подумать не мог. Во-первых, прошло уже два с половиной года. Во-вторых, этот человек не мог организовать даже свой рабочий день. Куда уж ему организовывать преступление? Устав угадывать, я просто предложил бандитам выкупить у них свою жизнь. Они согласились. А куда им было деться? Заказчик от меня отказался, и денег от него исполнители уже не получат. А тут такая возможность! Мы начали торговаться. С пятисот тысяч долларов дошли до трехсот, с предоплатой в сто пятьдесят тысяч. Ну а остальное вы знаете: Алла сумела обвести бандитов вокруг пальца, убедить, что она дома одна, и договориться с ними, где произойдет обмен.
— На встречу со мной приехали двое бандитов, — говорит Алла. — В мою машину сел Маринчук, а Дробий остался ждать в машине. Спецподразделение «Сокол» сработало на высшем уровне: как только я передала Маринчуку деньги, в мгновение ока оба преступника были скручены. Они, правда, пытались избавиться от улики, но им это не удалось. Хуже было другое: мужа вместе с ними не было.
«С трудом доехал домой, попеременно нажимая на педаль газа и тормоза левой ногой. Правая, раненая, не работала совсем»
— Меня в это время сторожил Борсун, отчим Руслана, — говорит Николай Борисович. — Он ждал звонка от подельников, что деньги получены и можно меня отпускать. Но когда прошел час, два, а они не звонили, более того, их телефоны оказались отключенными, бывший милиционер совершенно растерялся. Догадавшись, что дружков задержали, он решил делать ноги. Созвонился с кем-то из знакомых, попросил забрать его на трассе, вышел из моей машины и был таков. Я с трудом доехал домой, попеременно нажимая на педаль газа и тормоза левой ногой. Правая не работала совсем.
После этого я перенес уже несколько операций и долгую реабилитацию. Сейчас нога почти восстановилась, хотя иногда и побаливает. Между тем следствие вот уже три года намеренно и педантично выгораживает преступников. И суд, и следователи, и прокуратура пытаются «выкрутить» уголовное дело в удобную им сторону. До сих пор напавшие на меня люди и связанные с ними бандиты не признаны следствием организованной преступной группировкой, хотя очевидно и наличие заказчика нападения, известен наводчик, исполнители и их помощники. Но следствие упорно оставляет в свидетелях тех, кто должен сидеть на скамье подсудимых. Например, мой бывший директор Щеглов, который навел на меня преступников и, по первоначальной версии следствия, был заказчиком моего похищения, остался безнаказанным. Он даже не является в суд как свидетель, а ведь в уголовном деле есть материалы, доказывающие, что он участник похищения.
«ФАКТЫ» попытались разыскать одного из основных фигурантов этого дела, Василия Щеглова, но безрезультатно. Он игнорирует судебные заседания, хотя и является ключевым свидетелем преступления. Тернопольский горотдел милиции (а прописан мужчина именно в Тернополе) уже несколько раз организовывал привод Щеглова в суд, но Василия или не заставали дома, или он, написав расписку, что явится, так и не приходил на заседания. Номер телефона мужчина поменял.
Из показаний, которые Щеглов давал на досудебном следствии, следует: некто предложил ему показать, где живет его бывший начальник Николай Попереко. Щеглов сознался следователю, что понял, для каких целей этому «некто» нужен адрес бизнесмена, но все же согласился проводить злоумышленника к дому Николая Борисовича. Правда, попросив незнакомца, чтобы тому не причиняли вреда.
— Насчет незнакомцев — ложь, — заявляет Николай Борисович. — В деле есть материалы о том, что Щеглов, Борсун и Маринчук несколько лет вместе жили на съемной квартире. Щеглов отлично знал обоих, сговорился с ними, навел на меня, провел их к моему дому. Почему в таком случае он не сидит на скамье подсудимых?
Следствие не обратило внимания еще на одно несоответствие. Маринчук говорит, что шел на «дело» вдвоем с отчимом и на машине они приехали тоже вдвоем. Но ведь, оставив «Шкоду» за оградой моего дома, они перелезли через забор, напали на меня, оба(!) сели в мой автомобиль, туда же запихнули меня и уехали, а их «Шкода» двинулась следом. Наверное, сама по себе, без водителя?! Я обращал на это внимание следствия, но правоохранители игнорировали мои заявления. А еще из автомобиля, на котором приехали за выкупом Маринчук и Дробий, согласно протоколу, было изъято пять мобилок с пятью сим-картами. Милиционеры пытались проверить, те ли это номера, с которых вымогатели вели с моей женой переговоры о выкупе. Набирали поочередно все пять, но лежавшие перед ними мобилки молчали. Однако через час (в то время, когда еще оформлялся протокол задержания бандитов) те, первые, телефоны уже оказались… в райотделе. Это подтверждают распечатки оператора мобильной связи. Как? В деле не отражено, откуда они взялись и куда делись изъятые из машины мобилки. Получается, следствие произвело подмену, чтобы повесить преступление только на исполнителей?
Интереснее же всего то, что когда спустя три года Николай Борисович набрал один из этих номеров, трубку подняли! Хотя к телефону, причисленному к вещественным доказательствам, доступа не должен иметь никто. Голос абонента, ответившего на звонок бизнесмена, был очень похож на голос Руслана, к тому времени уже находившемуся в СИЗО.
В августе 2011 года обвиняемым был вынесен приговор. За захват заложника и вымогательство, разбой, совмещенный с насилием, угрожающим жизни и здоровью человека, Руслан Маринчук был осужден на восемь лет лишения свободы с конфискацией имущества, а Юлий Дробий был приговорен к двум годам и шести месяцам лишения свободы, хотя санкция его статьи предусматривает от пяти до десяти лет заключения. Броварская межрайонная прокуратура подала апелляцию на слишком мягкий приговор. Прокурор требовал приговорить Маринчука к девяти, а Дробия — к семи годам лишения свободы. Апелляционный суд Киевской области отменил приговор Броварского суда, однако прокуратура ни с того ни с сего изменила собственное решение. Теперь прокурор просил суд… не приговаривать преступников к девяти и семи годам, а направить дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Но новый судья Олег Пошкурлат вновь вынес обвиняемым мягкий приговор — Маринчуку восемь, а Дробию — три с половиной года лишения свободы.
«На следствие и суд все три года осуществляется прессинг»
— Юлий — член серьезной преступной группировки, — говорит Николай Попереко. — Он уже отбывал срок за экономические преступления и незаконную торговлю оружием. На каждом судебном заседании присутствовал член его банды, и, как только судья что-то спрашивала у Дробия, этот «смотрящий» со всей силой ударял рукой по стулу и цыкал: молчи, мол. На следствие и суд все три года осуществляется прессинг. К следователю Гагаловскому, как мне стало известно, наведался двоюродный брат Щеглова, после чего Щеглов сразу «перекочевал» из подозреваемого в свидетели. Этот же следователь отказался возбуждать дела против остальных участников похищения, хотя сам же сначала писал об их причастности к преступлению. Он же, Гагаловский, заварил всю эту кашу с подменой мобильных телефонов.
На запрос «ФАКТОВ» в киевскую областную милицию, где три года назад работал капитан Гагаловский, мы получили следующий ответ: вышеуказанный сотрудник здесь больше не числится, и где он сейчас, неизвестно.
— Во время судебного процесса мне говорили, что судьям постоянно угрожают серьезные люди, — говорит Николай Попереко. — Меня тоже пытались предостеречь: мол, если тебе дорога жизнь, не докапывайся, кто тебя заказал. Мне на телефон до сих пор приходят сообщения с угрозами. А чего хотеть, если милиционеры поймали только хвост от ящерицы, а сама ящерица убежала? Заказчика так и не нашли, Щеглов на свободе. Не говоря уже о том, что Гриша Борсун, бывший сотрудник уголовного розыска, сейчас сам в розыске. Кстати, распечатки телефонного оператора свидетельствуют о том, что на следующий же день после моего похищения Борсун уехал в Одессу. Но его там почему-то никто не искал. А на запрос судьи в пограничную службу, пересекал ли он границу Украины, пограничники ответили, что… никакой информации об этом судье не дадут. Все инстанции ставят нам палки в колеса. Но я останавливаться не собираюсь. Для меня теперь дело всей жизни наказать недобросовестных милиционеров и связанную с ними преступную группировку. Сейчас начался уже третий судебный процесс. Пока все идет по-честному, поэтому я надеюсь, что удастся добиться справедливости и мы с семьей сможем спать спокойно.
Фото автора
5445Читайте нас в Facebook
