Евген Дудар: «Услышав в моем исполнении юмореску, Брежнев удивился: „Этот сатирик сам и пишет?“»
Юбилейную дату писатель-сатирик Евген Дудар отпраздновал в кругу семьи без особого размаха. А творческий вечер для поклонников своего таланта планирует, как рассказал «ФАКТАМ», организовать чуть позже.
— Евген Михайлович, с круглой датой вас! Счастья, здоровья, успехов вам... Как отметили юбилей?
— Спасибо за поздравление. Каждый свой день рождения я встречаю в труде — постоянно работаю. Не расслабляюсь! Юбилейный вечер пока отложил на некоторое время, чтобы дать людям возможность передохнуть от новогодних праздников, чтобы к тому времени снег растаял и было бы легче добраться... Я вот приехал с хутора в Киев электричкой, чтобы посидеть с дочкой, внучкой, женой. Машиной не рискнул — очень плохие дороги. В тесном семейном кругу выпили немного коньячку, перекусили.
— Какое же ваше любимое блюдо?
— Холодные вареники с капустой — такие, как мама делала на Святой вечер. Люблю их с детства. Были вареники, много другого. Мои девчата даже заказали для меня на заводе коровай — огромный, с надписью.
— Что-то еще вам подарили?
— Хотели купить модное зимнее пальто, но у меня много кожухов, и я предупредил: в зиму ни один кожух на пальто не поменяю. Но девчата мои, вспомнив историю, как у меня когда-то замерзли ноги, вручили моднячие ботинки — из натуральной кожи, на меху. Такие мягкие, что можно в них и на сцену выходить.
— Евген Михайлович, на сколько лет сегодня себя чувствуете?
— Даже не хочу об этом думать! Эти юбилеи меня только «баламутят», напоминая о возрасте. А я вот поеду на хутор, стану на лыжи и забуду обо всем. Может, возьму карабин, а может, и нет. В животных и птиц я не стреляю, может, в каком-то овраге поставлю мишень и лупану несколько раз «ради экзотики». Ну, что я такой старый? Не верится! Иногда смотрю: идет девушка красивая и мне улыбается. Пессимист бы подумал, что она это делает из сочувствия. Но оптимист считает, что эта улыбка означает совсем иное!
— Как вам удается сохранять оптимистический дух?
— Секрет прост: нужно всегда любить и воспринимать то, что посылает природа, а не искать в жизни чего-то сверхъестественного. Природа- это гармония. То, что вне ее, — дисгармония.
— О чем вы мечтаете сегодня?
— Чтобы Господь из своих резервов дал мне еще сил и годов. Вот я читал, что одна француженка в сто с чем-то лет гасает на велосипеде и при трезвом рассудке. Важно оставаться в нормальной форме и всегда творить! Труд для меня — основное. В мире столько гадости, что необходимо ее высмеивать и искоренять. Я этим занимался и занимаюсь всю свою жизнь. С
В Советском Союзе высшая мера наказания как раз была пятнадцать лет или расстрел! Так я этот срок отсидел в «Перцi», как говорится, от звонка до звонка. А главный редактор журнала Федор Макивчук — все сорок лет! Человек-легенда! Столько лет удержаться в кресле главного редактора сатирического издания — это на грани фантастики.
Мы ведь «шпарили» сплошные фельетоны. Героями становились большие начальники. Вплоть до министров! «Перець» мог «ославить» на всю Украину!
Вспоминаю, с каким пиететом встречали нашего главного редактора повсюду. К примеру, он очень любил рыбалку. Как-то договорился с директором рыбхоза о том, что приедет. Шофер привез Макивчука на озеро ра-а-аненько. Нужно сказать, росту наш главный редактор был невысокого, внешности неброской. Сидит себе с удочкой да и сидит.
А директор рыбхоза предупредил сторожа накануне: «Не пускайте на озеро нiкого, бо Макiвчук приїде, редактор «Перця». И вот обходит сторож «свои владения», смотрит: уже сидит кто-то... «Чого ти тут сидиш?» — подходит. «Рибу ловлю». — «А ну геть звiдси! Тут зараз редактор „Перця“ має приїхати, а ти, бiсова худоба, розсiвся!» «Так я ж i є редактор!» — признается Макивчук. «Ти редактор?» — рассмеялся сторож и, недолго думая, ш-шух Макивчука в воду! Потом извинялись — и сторож, и директор.
— Жизнь в редакции веселая была?
— Очень! Какие розыгрыши устраивали! Приходит однажды к нам посетитель и говорит: «Я бы очень хотел попасть к главному редактору «Перця»! Мы говорим: «Хорошо. Только, когда он вас примет, кричите — он плохо слышит». А Макивчука предупредили: «К вам человек. Говорите громко — он почти глухой». И вот начался разговор. «Добрий день!» — кричит посетитель. «Добрий день! — горланит ему в ответ Макивчук. — Що ви хотiли?» А мы под дверью животы надрываем! Горланили они минут пять. Потом Макивчук вдруг спрашивает посетителя: «Чого ви кричите? Я що, глухий?» А тот отвечает: «А що, я глухий?»
Вот так мы жили... А какие традиции у нас были! Если на кого-то обижаешься, приносишь ему бутылку коньяка, ставишь на стол, молча уходишь. Однажды я принес коньяк Макивчуку. Он сначала «недопетрав», потом заходит ко мне: «Зрозумiв, зрозумiв...»
Еще одна традиция — кто последний поступал на работу, тот бегал за выпивкой в гастроном. Все сбрасываются, а ты бежишь. Независимо от должности — хоть ты завотделом, хоть замредактора. Я бегал почти целый год! Но среди нас оказался доносчик. Он писал в ЦК партии — на всех, и на меня в том числе, так как не мог пережить, что я много печатаюсь.
И вот очередной донос: мол, в «Перцi» пьют — не просыхают, а Дударя то и дело посылают в гастроном! Вызывают в ЦК Макивчука. Говорят: вот сигнал о том, что снова у вас пьют, а Дударя вы посылаете в гастроном. На что Макивчук отвечал: «А кого я пошлю? Бiлкуна, який без ноги?» (Билкун был в то время заместителем редактора. — Авт.).
— Гонорары приличные получали?
— Да, я неплохо зарабатывал — много писал, много печатался... У меня 20 тысяч рублей на книжке пропало! В то время доллар стоил 70 копеек. К счастью, успел я купить «Запорожец» — красный, как пожарная машина! Как-то водитель редактора поехал по делам, а Макивчука срочно вызвали в ЦК. Он просит: «Пiдкиньте мене на своєму „кадiлацi“, тiльки до самого ЦК не пiдвозьте». Я ж его высадил «под самый ЦК». Объяснил: «Вибачте, не встиг зупинити» (смеется).
— Евген Михайлович, а что за история, как аплодировал вам сам Брежнев?
— В 1981 году во Дворце «Украина» проходил концерт, посвященный открытию монумента «Родина-мать» (Музея истории Великой Отечественной войны
— При социализме-то!
— Причем при глубоком! И в самом начале такое: «Як ви ставитесь до страйкiв? Пiкетувань? У нас є кому страйкувати. Нема перед ким конкретно. Всi вiдповiдають за все. I нiхто нi за що»... А дальше: «Це ж треба було так догосподарюватися, щоб я молоком мiсто заливав (рассказ от лица колхозника. — Авт.), а масло їздив дiставати за тридев’ять земель, i то по блату, i то — не бiльше як по 200 грамiв на душу».
И вот я все это читаю. За кулисами раздается голос режиссера: «Твою ма-а-а-ать! Это после-е-днее твое выступление!» А в зале тишина... гробовая! И вдруг на балконе начинаются хиханьки. Затем больше, больше... Волна доходит до партера. Вижу, начинает аплодировать сам генсек. И вдруг зал взорвался!
Я триумфально выхожу за кулисы. Режиссер мне: «Это ваше последнее выступление!» Но тут откуда ни возьмись — завотделом ЦК Компартии Украины. Жмет мне руку и говорит: «Молодец, Женя! Генеральный сказал взять тебя в концерт съезда партии». И рассказал такую историю: мол, когда в зале начался фурор, Брежнев поинтересовался: «Кто это выступает?» Ему объясняют: «Писатель-сатирик». Леонид Ильич удивился: «Так он сам и пишет?»
— Евген Михайлович, вы не раз становились желанным гостем на знаменитых Габровских фестивалях сатиры и юмора. Слышала, однажды вас даже приняли за сына Чарли Чаплина.
— Да, была такая история. Фестиваль начинался открытием памятника Чарли Чаплину. На церемонии присутствовала министр культуры Болгарии — дочь Тодора Живкова, среди гостей — писатель-сатирик из России Леонид Ленч, которого номинировали на премию «Хитрий Петро», и я. Ленч как номинант в своей белой кепочке стоит поближе к памятнику, а я затерялся в толпе габровцев.
Событие для небольшого городка масштабное. Люди шушукаются, кто-то пустил слух, что на открытие приедет сам сын Чарли Чаплина. Все гадают: где он, приехал или нет? Тут одна габровка, указывая на Ленча, вдруг меня спрашивает: «Кото? Кото?» (то есть «Кто это?»). Я же, недолго думая, и выпалил: «Сын Чарли Чаплина!» Минуты через две митинг закончился — и за Ленчем ринулась толпа. Он едва успевал давать автографы! О такой славе мы, писатели, могли только мечтать!
Толпа сопровождала его до самой гостиницы. И когда Ленч уже стоял на ступеньках перед входной дверью, одна молодая журналистка его спросила: «Скажите, вам, сыну Чарли Чаплина, нравится памятник отцу?» У Ленча пропал дар речи. И вдруг он увидел меня неподалеку и все понял. «Я приемный сын. А вы лучше спросите у его родного сына — вон он, проказник, скромно стоит и улыбается», — и показал на меня. «Такой молодой?» — изумилась журналистка. «А что здесь удивительного? Это его
— Над чем вы сейчас работаете?
— Вчера как раз закончил книгу «Роздуми легковажного». Это очень серьезная вещь, в ней и юмор, и сатира, и трагедия. Все, из чего состоит жизнь. Это воспоминания и размышления. Можно сказать, мемуары. В прошлом году, к слову, у меня вышла книга «Вибране» в серии «Вершини письменства».
— Что вас вдохновляет на творчество?
— Если на сатиру, то несправедливость — даже малейшая! — толкает меня немедленно садиться и писать. Я не могу иначе...
— Счастливый ли вы человек?
— Конечно! Я счастлив уже потому, что не являюсь несчастным.
3321Читайте нас в Facebook
