Страдающий ДЦП переселенец с Донбасса запустил беспрецедентный для Украины кинопроект
Когда Гриша родился, он 25 минут не дышал. И все же врачам удалось вырвать его у смерти.
— Но последствия асфиксии были ужасными: инсульт, поражение центральной нервной системы, — рассказывает Григорий Гришкан. — Соседка мамы по родильной палате, у которой ребенок тоже родился с тяжелой асфиксией, сказала: «А я врачам своего спасать не дала. Сама врач и знаю, что его ожидает. Лучше переплакать один раз, чем потом смотреть и плакать».
Ее сын умер. А я остался жить. У меня были поражены руки, ноги, зрение, слух и речь. В общем, действительно только «смотреть и плакать». Но у меня боевая семья. Никто, естественно, не собирался сидеть сложа руки.
«Гришенька, ты будешь умным, красивым мальчиком, и о тебе еще узнает весь мир», — говорила мне мама.
А что? Так и вышло! (Смеется.)
На содержание ребенка-инвалида в Советском Союзе в те годы платили 12 рублей 50 копеек в месяц. Родители хватались за любую работу: все уходило на мое лечение. Но до двух с половиной лет я был как мясо: не сидел, не стоял. В те годы получить направление в Киев на консультацию было сложно. Донецк считал, что обращение в столичные клиники подрывает авторитет местной медицины.
И тогда мама повезла меня в Москву. Там лечили иглоукалыванием. После седьмого сеанса я стал ходить, чем вызвал у врачей удивление и радость: сразу такой результат! Нам посоветовали продолжить эту терапию дома, но лечение у донецких специалистов аннулировало все достижения московских медиков: я… перестал ходить.
Однажды играл в песочнице. Во дворе появился папа, который держал в руках сумку с огромными красными яблоками. То ли я соскучился по нему, то ли яблок очень захотелось, но с криками: «Папа! Папа!»… вскочил на ноги и кинулся к отцу. Весь двор просто встал на уши! Эта дата так запомнилась маме, что, спроси ее, когда пошел Гришенька, она даже через много лет без запинки ответит: «В три года, девять месяцев и 15 дней!»
Я был домашним ребенком: в понедельник и вторник со мной сидел папа, в среду, четверг, пятницу — бабушка, в субботу, воскресенье — мама. Со мной много занимались: чтение, математика, английский. Поэтому, когда родители приняли решение отдать меня в специализированную школу-интернат, посчитав, что ребенку лучше заниматься по специальным методикам, я был в отчаянье. Помню такой момент: на собеседовании перед зачислением в интернат меня просят посчитать до десяти. И я начинаю шпарить по-английски: «Ван, ту, фри, фо…» Конечно, такой ребенок им подошел!
Поначалу в интернате я бунтовал, просился домой, хоть и приезжал туда на каждые выходные. Потом втянулся в учебу и стал лучшим учеником. В конце концов, после шестого класса родители перевели меня в обычную школу. Но поскольку программы в интернате были более длительные, я оказался на два года старше своих одноклассников.
Начал писать стихи, выиграл конкурс на фестивале для детей-инвалидов и получил путевку в «Артек». У нас в отряде собрались замечательные ребята. Был один эпизод: мы пошли на экскурсию, а идти в горы мне было очень тяжело. И тогда друзья скрестили руки, посадили меня на них и понесли!
Это стало для меня потрясением. Самым ярким воспоминанием детства. Но жизнь показала: не так уж часто люди скрещивают руки, чтобы хоть немного пронести тебя вперед. Чаще ты из-за своих физических недугов ковыляешь сам где-то позади, отчаянно пытаясь бороться за свое место под солнцем.
Когда встал вопрос о выборе профессии, моя мама, первоклассный экономист и бухгалтер, посоветовала мне выбрать стезю экономиста. После окончания Донецкого экономического техникума по специальности «финансы» я смог получить работу лишь в благотворительном фонде «Надежда» оператором ПК… на два месяца. Продолжал обивать пороги, пытаясь найти достойную работу, но мне в основном предлагали неквалифицированный труд.
Я работал и в спорткомплексе «Олимпийский»: печатал методички, получая в 2002 году ежемесячную зарплату… 128 гривен, после вычета налогов. Трудился оператором ПК в горводоканале. И тогда же решил: «Закончу-ка я вуз! Может, с высшим образованием устроиться будет легче?»
Поступил на третий курс торгового института в Донецке, на заочное отделение. Закончил его с красным дипломом. Обучение — 2 тысячи 200 гривен в год за учебу на контракте — оплачивал сам, подрабатывая, где только можно. Когда закончил институт, решил: вот теперь докажу, чего я стою! Поехал в Донецк, снял там жилье и лично разнес по фирмам 150 резюме, не получив ни одного ответа. Сбережения закончились, и я вернулся домой, в Красноармейск. Оттуда, вставая в пять утра, ездил в Донецк, надеясь найти работу. Безуспешно.
Однажды мне предложили подработать товароведом в сети крупных супермаркетов. Но в общежитии, которое мне предоставили, жить было невозможно. Это какой-то парадокс: днем, на новой работе, я рвался к звездам, а вечером, в общежитии, был вынужден жить, как беспризорник в трущобах. Пришлось все бросить и вернуться к родителям в Красноармейск.
Там для меня работы не было. В одном из фондов мне предложили место брошюровщика: сгибаешь листы формата А4 пополам, разрываешь и клеишь два конверта. Помню до сих пор заявление об устройстве на работу, которое продиктовала мне директор: «В связи с тем, что я являюсь инвалидом второй группы и получаемой мною пенсии не хватает на нормальное питание и существование, прошу предоставить мне работу в должности брошюровщика. Заранее благодарен. С уважением, Григорий Гришкан». Сцепив зубы, я подписал это заявление.
Месячную норму конвертов я выполнял за один-два дня. Однажды сказал в отчаянье маме: «Если в этом году не найду работу, то повешусь». Потом опомнился: да что ж это я! Надо искать другие пути выхода из ситуации. И задумался об эмиграции. Хотел уехать в Израиль, на историческую родину отца. Собрал даже документы, но остановился в полушаге от эмиграции: «Что будет со мной в чужой стране? — думал. — Ведь мама с папой никуда уезжать не собираются».
Пока я истязал себя раздумьями, друг предложил попробовать экономистом в дорожно-строительной фирме, где он сам работал. Поначалу я так волновался, что допустил ошибку. И руководство оставило меня на минимальной ставке полторы тысячи гривен, в то время как остальные специалисты получали четыре-пять. Хотя ошибок я больше не совершал, мой оклад так и не пересмотрели.
И вдруг удача! Меня позвали в налоговую инспекцию Куйбышевского района Донецка. Я ездил на работу из Красноармейска в Донецк, тратя пять часов на поездку туда-обратно. Ликовал: «Наконец-то меня оценили по достоинству!», не обращая внимания на длительные переезды. Жизнь складывалась в какой-то восхитительный сценарий. Но мои восторги, мое ощущение реализованности, мои мечты разрушила война.
С июля 2014 года специалистов нашей налоговой отправили по домам. Сидя у себя в Красноармейске, стал искать работу в Киеве. Я разослал 300 резюме, а в ответ — тишина. Оставлял в соцсетях свои раздумья о жизни, и жизни инвалидов в том числе. Однажды обо мне написали в интернет-издании «Украинская правда». После этого позвонили из отдела кадров Киевского административного апелляционного суда и предложили работу. Но это госслужба, и зарплата у них максимум 2 тысячи 500 гривен. Естественно, я не принял данное предложение. Потом мне писали кадровые агентства в «Фейсбуке», но толком ничего предложить не смогли.
И вот в декабре 2014 года кто-то из блогеров написал обо мне. Блог случайно прочитал собственник одной крупной киевской компании (не буду ее называть, поскольку этот человек — категорический противник какого-либо пиара). Он лично написал мне в «Фейсбук», попросил выслать резюме. После этого пригласил в Киев на собеседование, полностью оплатив дорогу.
— Во время войны у вас уже не было работы?
— Налоговую инспекцию, где я работал, перенесли из Донецка в Славянск. Теперь я на дорогу тратил не пять часов в сутки, как раньше, а… шесть. Тем не менее, смог вырваться в Киев на собеседование.
Встреча с руководителем компании меня потрясла. Он предложил должность финансового аналитика и зарплату, которой позавидует даже здоровый человек. К тому же сказал, что компания будет оплачивать мне съемное жилье. Этот невероятный разговор происходил 29 декабря 2014 года. Представляете, каким счастливым я встречал Новый год.
— С новыми коллегами отношения сложились?
— Да. Изначально меня взяли в торговую компанию, где я работал аналитиком консолидированной отчетности. До этого времени никогда не работал аналитиком, и в отделе меня обучали. Поскольку работа мне очень нравилась, то и сам процесс обучения не занял много времени. На адаптацию у меня ушло три недели. После того как компанию продали, я перешел на другое предприятие этого бизнесмена.
— Переезд в Киев, да еще и в условиях войны, — стресс еще тот. Кто вас поддерживал? Вы приехали в столицу один или со своей девушкой?
— К сожалению, девушки у меня сейчас нет. Не везет мне пока с этим. Я уверен: свою семейную жизнь буду строить с такой же энергией и любовью, как и все остальное. А пока моя энергия уходила в работу и обдумывание новых проектов.
Я давно хотел попробовать себя в актерской профессии. Но не понимал, как это сделать. Однажды познакомился в «Фейсбуке» с выпускницей театрального института имени Карпенко-Карого Мариной Ляшевской, и мы стали очень хорошими друзьями. Я поделился с ней своей идеей о том, что хочу сделать фильм о человеке с ограниченными физическими возможностями, и спросил, есть ли у нее знакомые, которые профессионально занимаются такими вещами. Вскоре она представила меня украинскому режиссеру Винсенту Меттелю.
— Идя на встречу с Григорием, я был настроен очень осторожно, потому что мне не хотелось делать фильм для узкой аудитории, — рассказал «ФАКТАМ» столичный режиссер Винсент Меттель. — Но когда поговорил с Гришей, увидел его энтузиазм и веру, которая просто зашкаливала, то и сам поверил в эту идею. Я понял: что бы мы ни выдумали, за что бы ни взялись, Григорий своего добьется.
Это будет полнометражный художественный фильм в жанре психологической драмы. Главную роль в нем исполнит актер-любитель — сам Григорий. Мы планируем привлечь в фильм и профессионалов, прежде всего — известного украинского актера Алексея Горбунова, за музыкальным сопровождением будем обращаться к Славе Вакарчуку.
— Поскольку мой внешний недостаток невозможно скрыть никакими средствами, то по сценарию герой фильма будет человеком с ограниченными физическими возможностями, который добился всего в своей жизни сам, — продолжает Григорий Гришкан. — У него успешный бизнес, элитные авто и недвижимость. Но у него нет семьи. А ведь он, как и все люди, хочет любить и быть любимым.
— Григорий, как же вы будете сниматься — ведь вы только нашли хорошую работу? Что скажет ваш работодатель?
— Он всецело поддерживает мои творческие планы. На время съемок, которые будут проходить в Киеве, я на два месяца возьму отпуск за свой счет.
— Кто будет финансировать картину?
— Мы ищем инвесторов. Им может стать любой украинец. Для реализации проекта нужно 50 тысяч долларов. В эту сумму входит покупка необходимого оборудования, гонорары артистам, съемочной группе, режиссеру. После того как фильм выйдет в прокат, а я уверен, он будет иметь успех, из кассовых сборов я намерен вернуть деньги инвесторам. Недавно мы с режиссером Винсентом Меттелем провели презентацию будущего фильма в украинском кризисном медиа-центре.
Я хочу покорить этим проектом мир. Намерен представлять его в Каннах. Уже насобирали 11 тысяч гривен. Конечно, маловато для Канн… (Смеется.) Но мы верим в лучшее.
P.S. С Григорием можно связаться по телефону +38 (066) 069 03 06.
Средства на картину принимаются на карту ПриватБанка (в гривнях) 5168 7572 4713 6031.
Валютная карта (в долларах США) 5168 7572 7102 0416.
Получатель Гришкан Григорий Александрович.
Фото в заголовке из семейного альбома Григория Гришкана
5173Читайте нас в Facebook
