Смерть жены, с которой анатолий фирсов прожил 40 лет, стала последним ударом судьбы, выдержать который прославленный хоккеист не смог
Встретиться с Анатолием Васильевичем Фирсовым мне посчастливилось за день до его 59-го дня рождения — 31 января 2000 года. «Журналист из Киева? — переспросил Анатолий Васильевич через несколько секунд телефонного разговора. — Очень приятно, что меня еще помнят в Украине. А то здесь, в Москве, в связи с моей политической позицией многие стали забывать о моих спортивных заслугах. Впрочем, на внимание со стороны прессы пока грех жаловаться. С удовольствием встречусь и с вами»…
«На первом же свидании я пообещал Наде, что через месяц она станет моей женой»
Тогда, в последний день января, в Москве была жуткая слякоть — тротуары и проезжая часть просто утопали в воде. Мы договорились встретиться у центрального входа на стадион «Динамо», возле памятника легендарному Льву Яшину. И хотя Фирсов назвал мне номер своей «Волги», он не стал дожидаться, пока я подойду к машине: вышел навстречу, не обращая внимания, что ботинки его тут же промокли. Анатолий Васильевич возвращался из Сокольников, куда заезжал в гости к давнему приятелю Вячеславу Старшинову. Я знал, что буквально уже через час Фирсова будут ждать в Останкино, поэтому попросил не тратить время на поиск удобного места для беседы, а поговорить прямо в машине. Мы остановились на Ленинградском проспекте — в нескольких километрах от Дворца спорта ЦСКА, где через полгода состоялась гражданская панихида по великому хоккеисту и прекрасному человеку Анатолию Фирсову.
Как и другие первые советские хоккейные звезды, Фирсов сначала играл в хоккей русский (с мячом). Профессионально же канадским хоккеем, как у нас тогда называли хоккей с шайбой, Анатолий стал заниматься лишь в шестнадцать. Правда, профессионально — слишком громко сказано. В войну Толя потерял отца, поэтому, дабы не быть обузой для семьи, уже в 15 лет пошел работать. Был подсобным рабочим, слесарем, упаковщиком. Хоккеем занимался в свободное время, но тренировался настолько упорно, что вскоре его пригласили в московский «Спартак». Для влюбленного в спорт парня это стало большим успехом.
В то время отпраздновал Фирсов победу и на другом фронте…
- С Надей познакомились мы абсолютно случайно, — рассказывал Анатолий Фирсов в интервью «ФАКТАМ». — Мне тогда было 18 лет, работал я в артели. Однажды туда пришла навестить своего отца симпатичная девушка. Через несколько дней я пригласил ее покататься на пароходе. Там немного выпил — тогда о карьере хоккеиста особо еще не думал — и пообещал спутнице, что через месяц она непременно… станет моей женой. В ответ услышал: «Дурак». Через полтора месяца мы расписались.
Надежда была для Анатолия не просто прекрасной женой и матерью его детей. Когда Фирсов увлекся политикой, Надежда Сергеевна стала для Анатолия Васильевича настоящим соратником, личным секретарем-референтом, была в курсе всех его дел…
Долго поиграть в «Спартаке» Фирсову не дали. Его стали звать в ЦСКА, а когда парень заупрямился, просто забрали в армию. Любопытно, что в тот сезон армейцы заняли лишь третье место, а «Спартак», за который Фирсов успел забросить 14 шайб, завоевал «золото».
- Я тогда очень не хотел идти в ЦСКА, три дня прятался у своего тренера Александра Новокрещенного, — вспоминал Анатолий Васильевич. — Но, когда пришел домой, меня уже ждали военком и начальник отделения милиции. Мы поехали в военкомат, оформили все документы, и в тот же день я уехал в Ригу играть за свою новую команду. В матче с рижанами, кстати, я забросил две шайбы, а ЦСКА победил — 4:2.
На первой же тренировке легендарный наставник ЦСКА Анатолий Тарасов назвал Фирсова… скелетом, заявив, что такая комплекция для хоккея не подходит. Критику в свой адрес новичок воспринял адекватно и уже через полгода к своему весу прибавил свыше пяти килограммов мышечной массы. Фирсов довольно быстро стал любимчиком Тарасова. И именно поэтому тренер не взял Толю на чемпионат мира 1963 года, хотя все были уверены, что Фирсов уже дорос до уровня сборной.
«При мне Высоцкий ни разу не выпил даже шампанского»
Тарасов не сомневался, что самолюбие заставит хоккеиста работать с еще большим усердием. И Фирсов работал. Трех тренировок в день ему было мало. Часто приходил в зал за час до начала занятий, а уходил позже всех. В конце концов Тарасову ничего не оставалось, как просто-напросто выгонять своего подопечного из зала. К слову, Фирсов был первым в советском хоккее, кто стал использовать загнутую клюшку. По этому поводу хоккеист долго спорил со своим наставником, и в результате тренер сдался. Но долгое время играть с загнутым крюком все равно разрешалось только Фирсову.
- Тарасов — человек, которого я всегда ставил в пример, — делился с читателями «ФАКТОВ» известный хоккеист. — Да, он был строг, подчас даже жесток. Я бы назвал его в какой-то степени диктатором. Даже когда мы выиграли несколько Олимпиад, чемпионатов мира, Тарасов продолжал держать нас в ежовых рукавицах. Он был фанатично предан хоккею и ради достижения поставленной цели не жалел ни себя, ни других. Никогда не забуду матч ЦСКА со «Спартаком», когда судьи засчитали заброшенную в наши ворота не по правилам шайбу. Тарасов на полчаса увел команду со льда и не подчинялся ни начальнику клуба, ни министру обороны, ни председателю спорткомитета, которые требовали продолжения матча. Сдался только тогда, когда вернуть команду на лед его попросил сам Брежнев.
Тарасов жил хоккеем. Ему не нужны были деньги, другие материальные блага. Получив двухкомнатную квартиру, он прожил в ней всю жизнь. Помню, после победы на Олимпиаде-64 мы должны были ехать на игру в Горький. В кассах не осталось ни купейных, ни плацкартных билетов. Тренер мог запросто подключить связи и выбить хоть спальный вагон. Но Тарасов решил, что с его заслуженными и популярными подопечными ничего не случится, если они поедут в общем вагоне. Считал, что каждому из нас не мешает хоть изредка окунаться в ту жизнь, которой жили обычные советские граждане. И никто из нас не возмущался — если тренер сказал, значит, так и надо!
Тренер заставил Толю учиться, поскольку до прихода в ЦСКА за плечами у Фирсова было лишь семь школьных классов. С легкой руки своего наставника хоккеист закончил десятилетку, отучился в институте, потом в высшей школе тренеров. Именно Тарасов привил Фирсову огромную любовь к искусству.
Среди друзей Фирсова было много актеров. Анатолий гордился дружбой с Владимиром Высоцким. Иногда, заметив Фирсова в зале, Высоцкий позволял себе импровизировать прямо по ходу спектакля, вставив в свой монолог что-то типа: «Вот если бы я мог так расправляться с врагами, как это делает с вратарями сидящий в пятом ряду Анатолий Фирсов… » Зал взрывался аплодисментами. Фирсова обожали, и самые строгие театральные критики готовы были простить Высоцкому столь серьезное отклонение от текста пьесы.
- Любопытно, что после смерти Высоцкого говорили, что он много пил, — рассказывал о своем друге Фирсов. — Я знал его 10 лет, но о пристрастиях к алкоголю и не догадывался. При мне он ни разу не выпил даже шампанского. Может, стеснялся меня, а может, просто был уверен, что не составлю ему компанию.
Среди 66 шайб, заброшенных Фирсовым на чемпионатах мира, была одна особенная. На мировом первенстве 1967 года в Австрии шел решающий матч сборной СССР с канадцами. Нашей команде необходима была победа, а по ходу встречи вели заокеанские хоккеисты — 1:0. Игра у советской сборной явно не ладилась. После очередной неудачной смены Фирсов отправился на скамейку запасных. Уже возле самого бортика под коньками хоккеиста случайно оказалась шайба. Недолго думая, Анатолий швырнул ее в сторону канадских ворот и стал перелазить через борт. В этот момент зал взревел, а Фирсова стали обнимать партнеры по команде. Канадский вратарь, как оказалось, понадеялся, что шайбу остановит его партнер по команде, а тот, в свою очередь, рассчитывал на своего голкипера. Вскоре после этой курьезной шайбы Вячеслав Старшинов точным броском принес сборной СССР победу. А гол Фирсова канадские журналисты назвали метеоритом, свалившимся на головы их команды.
«Когда чиновники узнали, что я тайно встречался с представителями «Монреаль Канадиенс», разразился скандал»
Фирсовым восхищались. И чем больше, тем суровее смотрели на него члены советского правительства.
- Я был тогда гораздо популярнее многих государственных чинов, — рассказывал «ФАКТАМ» спортсмен. — Нас отлично знали в Чехословакии, Швеции. В любой хоккейной стране официальные лица в первую очередь подходили к нам, хоккеистам — и только потом к членам Политбюро. Естественно, руководителей нашей страны это сильно задевало, они прилагали все усилия, чтобы нас поставить на место.
И вот однажды, буквально через час после того, как в Кремле Брежнев вручил Фирсову очередную правительственную награду за победу на Олимпиаде, хоккеист узнал, что его… исключили из сборной. В марте 1972 года главным тренером национальной команды назначили Всеволода Боброва. «Злые языки» нашептали тренеру, что любимчик Тарасова начнет мутить воду в коллективе и будет всячески мешать наставнику. На чемпионат мира в Прагу Анатолия Васильевича не взяли, а ведь каким-то месяцем ранее во многом благодаря Фирсову и его партнерам по звену — Валерию Харламову и Владимиру Викулову — сборная СССР отпраздновала олимпийский успех в Саппоро. После пражского фиаско сборной Фирсов надеялся, что его вернут в команду. Но этого не произошло.
- Меня тогда приглашали сразу несколько клубов НХЛ. Я даже тайно встречался с представителем «Монреаль Канадиенс», — вспоминал спортсмен. — Но когда спортивные чиновники узнали об этом, разразился скандал. Меня «прочистили» во всех инстанциях и надолго запретили выезжать за рубеж.
После завершения спортивной карьеры трехкратный олимпийский чемпион, семикратный чемпион Европы, обладатель восьми золотых медалей чемпионатов мира, девятикратный чемпион страны попробовал стать тренером. Ведь именно в Фирсове Анатолий Тарасов видел своего преемника. Но раскрыть свой талант на тренерском поприще Анатолию Васильевичу не удалось. После стажировки в Польше он вернулся в родной ЦСКА, но сработаться с главным тренером команды Виктором Тихоновым не смог. Фирсов был категорически против того, чтобы армейцы собирали у себя лучших хоккеистов со всей страны, считал: такой подход убивает интригу в чемпионате СССР и наносит вред всему советскому хоккею. В дальнейшем, уйдя в политику, Анатолий Васильевич периодически находил время для работы с хоккеистами, однако настоящего удовольствия это ему не доставляло.
- Я часто выезжаю в Чехию, Испанию, Швейцарию, Германию, Францию, где консультирую, провожу тренировки, — делился с читателями нашей газеты Анатолий Васильевич. — Зарабатываю какие-то деньги, но не могу сказать, что такая деятельность мне нравится. Я хотел бы работать с российскими хоккеистами. Мечтал открыть свою хоккейную школу, но поддержки московских властей так и не получил.
… Час нашего разговора пролетел, словно пять минут. Пришло время расставаться. Я замялся — поздравлять с днем рождения преждевременно не принято. «Завтра поздравишь, — произнес Анатолий Васильевич, — и сразу же поправил себя. — Совсем забыл, что у тебя вечером поезд. Но ничего, через год мне шестьдесят стукнет. Я не большой поклонник пышных торжеств, но дата есть дата — приглашу большую компанию. Будет у кого тебе интервью взять. Так что жду тебя на юбилей… »
Увы, дожить до следующего года Анатолию Васильеви-
чу было не суждено. В мае 2000-го он похоронил жену. Смерть супруги, с которой прославленный хоккеист прожил более 40 лет, стала тем, наверное, последним ударом судьбы, устоять после которого этот мужественный человек не смог. Восьмого июня случился первый инфаркт. А спустя полтора месяца, когда болезнь, казалось, стала потихоньку отступать, приступ повторился. Анатолий Васильевич скончался 24 июля 2000 года на своей даче в подмосковной Фирсановке. В последнее время поселок застроили элитными особняками. И большинство их владельцев уверены, что населенный пункт назвали именно в честь выдающегося хоккеиста. Это не так, хотя кто скажет, что Анатолий Фирсов такого не заслужил?
7470Читайте нас в Facebook
