Две женщины-инвалида умерли от холода в собственном доме, так и не решившись сорвать пломбу с опечатанного газового крана
7 ноября в луцкой газете «Вiсник&Ко» была опубликована небольшая заметка о людях, которым грозит смерть от холода. Трое пожилых людей -- 84-летняя Агафия Пеленская и ее 51-летняя дочь Валентина Еременко с мужем, 54-летним Николаем Бутовым -- из-за того что в доме был отключен за долги газ, должны были остаться на зиму без отопления.
Заканчивалась статья риторическим вопросом: «Неужели в нашем городе не найдется благотворителей среди работников органов власти, предприятий, церковных общин, благотворительных фондов, просто граждан, которые всем миром спасли бы семью, согрели теплом своего милосердия этих несчастных?»
Жизнь очень скоро дала ответ на этот вопрос. Ровно через 22 дня, в ночь на 30 ноября обеих женщин не стало. Заключение врача-патологоанатома было кратким: смерть наступила вследствие действия низкой температуры.
Последние три года Валя вела хозяйство… не вставая с постели
Невзрачный, разделенный на две половины домик на окраине Луцка. Одну из них когда-то занимала семья Агафии Пеленской. Во входной двери топором прорублена небольшая дыра, чтобы в нее могла спокойно проходить единственная теперь обитательница этого дома -- серая кошка. Хранить тепло в доме больше некому и не для кого. После гибели жены и тещи Николай Исакович покинул жилище и уехал к родственникам в село.
-- Нормальная семья была, -- рассказывает соседка Нина Ивановна. -- Баба Ася (так на улице называли Агафию Пеленскую) всю жизнь проработала, никто никогда от нее плохого слова не слышал.
Дочь ее Валю я знаю уже лет двадцать пять. Она многие годы проработала в рентген-кабинете Городского онкологического диспансера. Была очень отзывчивая женщина. Когда у меня возникали проблемы со здоровьем, она водила меня в диспансер к врачам, помогала, как могла. Тогда мы с ней и подружились. Лет шесть назад Валя ушла на пенсию. Какое-то время она еще работала сторожем, но вскоре у нее что-то случилось с ногами. Сначала она хромала, жаловалась на боли в бедре, потом одна нога начала укорачиваться. И вскоре Валя совсем перестала ходить.
Последние три года она пролежала на кровати, не вставая. Но все равно оставалась веселой, энергичной, вела хозяйство -- стирала, готовила.
-- Как же она хозяйство вела, лежа в кровати?
-- Ей Николай помогал. Подносил к кровати корыто, и она стирала, пододвигал плитку -- она готовила. Шила, штопала. Со всем справлялась.
Николай -- тоже хороший мужик. Они с Валей расписаны не были, но прожили вместе лет двадцать. Николай воспитывал ее сына от первого брака, стал ему настоящим отцом. Когда-то он был художником -- рисовал плакаты. А в последнее время работал столяром в жэке. Там с ним произошел несчастный случай -- станком оторвало три пальца на правой руке. Остались только большой и указательный. Естественно, ни о какой работе уже не могло быть и речи.
Но инвалидность он почему-то не оформлял. На работе ему сказали: «Ты в суд не подавай, а мы тебе будем так платить». Но, конечно, обещания быстро забылись. Так и остался Николай без копейки денег. Работать не мог, а пенсию не получал, так как официально числился работоспособным.
-- На что же они жили?
-- Валя получала пенсию 90 гривен, баба Ася -- еще 60 или 70. На то и жили.
-- Говоря с чиновниками, мне приходилось слышать, что они сильно любили выпить.
-- Никогда не видела их пьяными. Хотя ходила к ним чаще других. А сто грамм каждый может выпить. Может, если бы Валя выпила в тот вечер стопочку, так и не замерзла бы.
-- Газ им давно отключили?
-- Еще прошлой осенью. Захожу я как-то к ним, а Валя говорит: «Хорошо, что ты пришла, может, поможешь. У нас газ опломбировали. И печи, и плиту. Так что не только топить, но даже есть приготовить теперь нельзя».
Тут я вспомнила, что у меня в селе у родственников есть маленькая электроплитка. На следующей неделе я привезла ее соседям. Весь последний год эта плитка была единственным нагревательным прибором в их доме.
Я прошлую зиму к ним все время ходила. Приготовлю что-нибудь -- и им немного занесу. На электроплитке не очень-то сваришь. Да и не было у них ничего.
Мерзли они страшно. Весь дом отсырел, покрылся плесенью. На стенах -- сосульки. Я, бывало, посижу минут десять, не сняв ни шубы, ни сапог, поговорю с ними и прощаюсь. Извините, говорю, пошла я, а то замерзла.
Условия у них, конечно, были нечеловеческие. Слов нет, чтобы рассказать. У бабы Аси от сырости началась астма. Ни помыться, ни поесть толком они не могли.
-- По правде говоря, мне кажется, что если в доме мороз, то человек в основном думает не о мытье, а о том, как согреться. Как же они выживали в таких условиях?
-- Да вот так и жили. Кутались в перины. Надевали все, что есть в доме. Так и спали в кожухах и валенках, закутавшись в перины.
Труднее всего было, конечно, Вале. Она даже не могла встать с постели пройтись, кровь разогнать, согреться немного. Валенки не обувала. Ноги у нее под периной были босые. Николай грел на плитке воду, наливал в бутылки и клал ей в ноги, под перину. Так и грелись всю прошлую зиму.
Все соседи советовали им вынуть из печи газовую аппаратуру и топить дровами. Я даже предлагала им взять дрова. Нам они были не нужны, потому что у нас тоже газ. Но соседи так на это в прошлую зиму и не решились: баба Ася страшно боялась угореть и запрещала зятю использовать печь для дров.
А этой осенью бабе Асе стало хуже. У нее отчего-то опухли ноги, и к октябрю она тоже слегла. Николай остался один с двумя лежачими больными.
-- Они не пытались возобновить отопление?
-- Пытались. Как-то в октябре баба Ася дала мне 50 гривен и попросила пойти в «Волыньгаз», внести их в счет долга и попросить, чтобы включили хотя бы плиту. Я заплатила и пошла к какому-то начальнику. Он посмотрел, какой у них долг (а там набежало больше тысячи гривен), и говорит, что так просто включить нельзя. Нужно, чтобы они написали заявление, заключили договор. Я Вале сказала об этом, но она только рукой махнула, мол, это такая морока. Если б она могла этим заниматься, то чего-то добилась бы, а Николай не сможет.
-- Почему?
-- Он всегда был какой-то непробивной. Инвалидность никак не мог оформить. А когда женщины умерли, так он даже за справкой пошел не в ту поликлинику. В общем, с бумажками у него как-то не складывалось.
Руками делал все, что мог. Этой осенью разобрал наконец-то в одной печи газовую аппаратуру и стал топить. Конечно, от этого толку было мало. У газовой печи конструкция не рассчитана на дрова. Но хоть какой-то огонь в доме появился. И то хорошо.
Через некоторое время он перетащил поближе к печи Валю. Баба Ася поначалу «переезжать» в эту комнату наотрез отказывалась, но когда в ноябре грянули сильные морозы, согласилась. Тогда Николай и ее кровать подтащил поближе к печке.
-- Вы были у них перед тем, как женщины погибли?
-- Нет. Получилось так, что я неделю к ним не ходила. Были семейные хлопоты. И вдруг слышу от соседей, что баба Ася и Валя умерли. Я к ним -- и действительно, вижу страшную картину: обе женщины лежат на кроватях. Я вдруг вспомнила, как Валя когда-то мне говорила, что если с мамой что-то случится, она этого не переживет. И вот сдержала слово -- умерла в ту же ночь.
Злостные неплательщики устроили возле «Волыньгаза» митинг под лозунгом «Людей поморозили и нас хотите умертвить!»
Самое поразительное в этой истории то, что, когда два человека умирали от холода в промерзшем доме, живительная струя голубого топлива была отделена от них только тоненькой медной проволочкой, которую может сломать даже ребенок.
Как объяснил «ФАКТАМ» начальник юридического отдела АО «Волыньгаз» Петр Акрытбай, при отключении газа сотрудники газовой компании не обрезают трубы, а просто приходят в дом, перекрывают газовые вентили и опечатывают их. Тем пользователям, которые сорвут пломбу и снова пустят в дом тепло, грозит суд по обвинению в краже газа. Семья инвалидов просто боялась притрагиваться к запретной пломбе…
Газовики считают, что другого выхода, кроме отключения злостных должников, у предприятия нет. Ведь газ не достается компании бесплатно. За него нужно платить.
-- В «Волыньгазе» весьма сожалеют о случившемся, но в то же время считают, что другого выхода у компании не было, -- рассказал Петр Акрытбай. -- Сотрудники «Волыньгаза» неоднократно пытались вступить в переговоры с этой семьей. Однако жильцы на контакт не шли. Если к ним приходил контролер, они прятались в доме и делали вид, что никого нет. Никакой инициативы, направленной на урегулирование ситуации, не проявили. Договор о реструктуризации задолженности они не заключили. Получить субсидию семья не могла, так как Николаю Исаковичу для этого нужно было либо оформить инвалидность, либо встать на учет на биржу труда как безработному. А поскольку он ничего не сделал для этого, то и считался трудоспособным членом семьи.
Кстати, после того, как в прессе поднялся шум по поводу гибели двух женщин, в «Волыньгаз» явилось довольно много злостных неплательщиков. Они устроили небольшой импровизированный митинг под лозунгом «Людей поморозили и нас хотите умертвить!» и требовали немедленно подключить им газ. Однако когда сотрудники компании предложили этим людям заключить договоры, никто на это не согласился.
В случившемся никто не виноват?
В общем, конечно, газовики правы. Ничего бесплатного на свете нет. С другой стороны, должны ли умирать от холода женщины-инвалиды в большом городе, расположенном в непосредственной близости от центра Европы, только потому, что у них «непробивной» муж и зять? Какова культура и мораль общества, допустившего эту трагедию?
Сегодня многие в Луцке пытаются найти ответы на эти вопросы. Спустя почти три недели после гибели женщин в местной газете появилось обращение депутатов Луцкой городской рады. В нем говорится о том, что депутаты просто не знали о проблемах несчастной семьи. А если бы женщины или хотя бы их соседи обратились к депутату, то им непременно бы помогли. Публикацию в одной из популярных газет луцкие депутаты, по-видимому, достаточным поводом для беспокойства не считают.
Прокуратура города ведет следствие по этому делу. Образцы тканей потерпевших направлены на экспертизу. Возможно, окажется, что умерли женщины не от холода, а от отравления угарным газом в результате неправильного использования печи. Многих бы такой результат устроил: умерли не от холода, а от того, что жгли в газовой печи что попало. Хотя, на мой взгляд, разница здесь невелика. Ведь топить дровами газовую печь людей заставило отчаяние. Они почувствовали, что вторую зиму в промерзшем насквозь доме не переживут.
Вопрос о том, кто виноват в случившемся, не имеет ответа. Никто не виноват. Газовщики действовали по закону. Депутаты ничего не знали. Оставшийся в живых Николай Бутов «непробивной». Что с него возьмешь? Соседи старались, но у них своих забот полон рот. Журналисты писали, но кто ж их читает? Но все-таки какое-то чувство общей вины за смерть двух инвалидов у общества есть. Это ощущается при общении с разными людьми. И, возможно, благодаря этому удастся избежать повторения такой истории и на Волыни, и в других регионах Украины, где сегодня тысячи людей прозябают в холодных, лишенных элементарных условий для жизни жилищах.
Как правильно говорится в обращении луцких депутатов, «еще не поздно сделать надлежащие выводы. Всем».
581Читайте нас в Facebook
