Когда доктор ввел лекарство восьмилетней марине, у нее посинели мочки ушей и губы, девочка громко вскрикнула и забилась в предсмертных судорогах
В Сумах эту трагическую историю обсуждали очень бурно, теряясь в догадках. Восьмилетняя Марина Хмыз вместе с бабушкой Людмилой Николаевной пошла на прием к стоматологу. После введения обезболивающего препарата девочка моментально умерла, не успев даже ничего сказать сидевшей рядом бабушке…
«Я помню это проклятое утро в мельчайших подробностях»
-- У Марины три дня подряд болел зуб, -- вспоминает Людмила Николаевна. -- В ночь с воскресенья на понедельник она, бедняжка, так мучилась, что я не выдержала и предложила вызвать такси и повезти ее в больницу, но внучка отказалась. Утром она взяла с собой портфель, чтобы прямо из поликлиники отправиться в школу. «Деточка, ты же всю ночь глаз не сомкнула», -- говорила я внучке. Ровно в восемь утра мы были на приеме у врача в городской стоматологической поликлинике. Он осмотрел зуб и сказал, что необходимо сделать обезболивающий укол.
Людмила Николаевна сама долгое время работала фельдшером на скорой помощи и знала, что в больницу надо приходить со всем своим. Поэтому шприц принесла с собой, а вот обезболивающий препарат нужно было купить. Женщина спустилась в холл, где находился аптечный киоск, но продавец только начал раскладывать лекарства на прилавке. Людмила Николаевна, беспокоясь о внучке, решила не ждать и сходила в расположенную неподалеку детскую поликлинику. Там она купила две ампулы десятипроцентного лидокаина, в каждой из которых было по два миллилитра препарата.
-- Прошло почти полтора года, но я до сих пор в мельчайших подробностях помню это проклятое утро, -- на глазах у Людмилы Николаевны появляются слезы. В тот день, кстати, у нее отнялась правая рука. -- В аптеке мне завернули ампулы в бумажку, и я положила их в левый карман. На процентный состав лидокаина не обратила внимания, потому что ничего не знала о его применении в стоматологии. Кардиологическим больным этот препарат мы обычно вводили через капельницу в разбавленном виде и очень медленно.
Людмила Николаевна и Марина вошли в кабинет, где находились заведующий хирургическим отделением Николай Винниченко, врач-интерн Михаил Королев и медсестра Наталья Гарбуз. Девочку усадили в кресло. Когда бабушка достала из кармана ампулы, ее спросили, где коробка. Она ответила, что лекарство продали без упаковки. Медсестра набрала в шприц лекарство и передала его интерну. Людмила Николаевна попросила медсестру подержать Марине голову, потому что подголовник был очень высок. Сама она села рядом с внучкой и взяла ее за руку. «Бабушка, я боюсь», -- прошептала Марина. «Не бойся, это не больно», -- ответила Людмила Николаевна.
-- Внучка вела себя спокойно, -- рассказывает Людмила Николаевна. -- Но когда я увидела, что молодой доктор долго не может сделать укол, у меня возникло неприятное и тревожное чувство. Как только он начал вводить лекарство, у ребенка стали синеть мочки уха и губы. Я закричала: «Ушки синеют!». Интерн вместо того, чтобы остановиться, быстро ввел то, что осталось в шприце. Мариночка вскрикнула, вытянулась в струнку, по ее телу пошли судороги.
Людмила Николаевна бросилась спасать внучку. Она стала делать искусственное дыхание и массировать сердце девочки. На помощь ей никто не пришел. Она попросила переложить ребенка на кушетку, но ей сказали, что девочке лучше оставаться в кресле. По словам бабушки, Винниченко в этот момент стоял возле окна и смотрел на улицу. Приехала «скорая». Фельдшер и врач-кардиолог после безуспешных и неоднократных попыток вдохнуть жизнь в девочку вызвали реанимационную бригаду. Несмотря на все усилия, врачам не удалось спасти Марину. В свидетельстве о ее смерти была сделана запись: «Мгновенная смерть после введения препарата лидокаина».
Медсестра сбежала и до сих пор числится в розыске
Внезапная смерть Марины потрясла всех родных и близких. Ну кто мог предвидеть, что обычный визит в поликлинику обернется трагедией? Мама Марины Светлана лишилась сна и покоя, вспоминая веселый голосок дочки, ее большие доверчивые глаза и белокурые волосы. Марина росла не по годам смышленой и рассудительной, ее называли маминой помощницей. Бабушка и дедушка во внучке души не чаяли, и после ее внезапной смерти в их квартире поселилась холодная и тяжелая тоска. Мысль о том, кто виноват в смерти Марины, не оставляла близких погибшей девочки.
-- О ходе расследования нам долгое время никто не сообщал, -- продолжает Людмила Николаевна. -- И тогда я пошла на прием к губернатору. После его вмешательства врачи зашевелились. На одной из медкомиссий, посвященной гибели внучки, прозвучало, что, ребенок, дескать, не был присмотрен и рос ослабленным. Хорошо, что медицинская карточка внучки была у нас на руках, и после ее просмотра вопросы о здоровье отпали.
Изучив материалы и опросив врачей, комиссия областного управления здравоохранения, в которую входили специалисты Сумского государственного медуниверситета, так и не смогла установить причину гибели Марины и направила материалы в городскую прокуратуру.
-- Следствие длилось более года, хотя его можно было бы закончить месяца за три, -- рассказывает начальник следственного отдела Сумской городской прокуратуры Андрей Коновалов. -- Вся сложность заключалась в том, что мы никак не могли установить, какой лидокаин был введен девочке. Дело в том, что Винниченко, Королев и Гарбуз в один голос утверждали, будто сделали укол двухпроцентного лидокаина, а бабушка -- что покупала десятипроцентный. Последний в неразбавленном виде в анестезии не употребляется, и его доза рассчитывается, исходя из возраста и веса больного.
Через несколько часов после смерти Марины сотрудники милиции побывали в хирургическом кабинете и обнаружили в лоточке для использованных лекарств две ампулы двухпроцентного лидокаина. Получалось, что врачи говорят правду, но почему в таком случае умерла девочка? И тогда следователь проверил аптеку в детской поликлинике и выяснил, что в ней продавался только десятипроцентный лидокаин. Правда, в аптечном киоске, расположенном в поликлинике, где погибла Марина, перед ее смертью были куплены две ампулы двухпроцентного лидокаина, однако оперативникам удалось установить личность больного, купившего их.
Пока длилось следствие, пришел ответ из Киевского института судебно-медицинских экспертиз, в котором утверждалось, что смерть девочки наступила в результате острой сердечно-сосудистой недостаточности, которая развилась на фоне препарата лидокаина, введенного в чрезмерной дозе. То есть налицо была лекарственная передозировка, хотя процентный состав погубившего девочку лидокаина экспертам установить не удалось. Помогло следствию то обстоятельство, что врачи в книге регистрации препаратов, принятых от населения, расписались за Людмилу Николаевну, начертав «Хмыз», хотя ее фамилия была Кревсун.
-- Я не сомневался в вине врачей, хотя они лгали и стояли на своем, -- продолжает Андрей Коновалов. -- Молодой интерн все хотел доказать, что я не прав, и в течение года приносил мне специальную литературу. Первым признал свою вину Винниченко. Он рассказал, что вместе с интерном должен был контролировать действия медсестры, но не сделал этого. Когда девочке стало плохо, Винниченко подошел к лоточку и увидел в нем ампулы десятипроцентного лидокаина. Спросил медсестру, почему не обратила на это внимание. Потом, по его словам, вышел из кабинета, а когда вернулся, ампул уже не было. Куда они делись, следствию установить не удалось, потому что медсестра Наталья Гарбуз… скрылась и до сих пор числится в розыске!
Врача-интерна освободили из-под стражи в зале суда
Первым судили заведующего хирургическим отделением Николая Винниченко, обвиняемого в халатности, повлекшей за собой тяжкие последствия. Ему «светило» наказание от двух до пяти лет, но Винниченко попал под амнистию.
-- После этого суда мы вернулись домой и долго молчали, -- вспоминает мама Марины Светлана. -- Я рассматривала фотографии своей девочки и плакала. Она ведь была такой доброй и уравновешенной. Все понимала. К ней в первом классе один мальчишка приставал. Она на него часто жаловалась. «А ты дай ему сдачи», -- однажды посоветовала я. «Разве так можно, мама? -- удивилась Марина. -- Ему же больно будет!». Она всегда старалась сделать или сказать что-то приятное каждому члену семьи. Дедушку, например, хвалила за то, что замечательно заваривает чай.
-- Дочка очень любила рисовать, -- вздыхает Светлана. -- Так получилось, что с мужем я развелась, и Марина тосковала по отцу. Она всегда рисовала меня и мужа вместе. «Почему папа ушел?» — спрашивала дочка. «Подрастешь, Мариночка -- поймешь», -- отвечала я. Дочка очень хотела поскорее вырасти, чтобы узнать эту тайну…
Дело 23-летнего врача-интерна Михаила Королева рассматривалось в Заречном районном суде. Сюда пришли все близкие погибшей девочки. (Людмилу Николаевну дочка на время забрала из больницы, где она находилась в это время). Королева обвиняли в убийстве по неосторожности. Свою вину молодой человек признал и заявил, что не проверил процентный состав лидокаина, так как был уверен, что это сделали медсестра и его руководитель Николай Винниченко. Суд приговорил его к двум годам лишения свободы.
Королев обжаловал приговор в вышестоящей инстанции. Адвокаты стояли на том, что у врача-интерна было меньше возможностей предотвратить наступление тяжких последствий, чем у Винниченко и медсестры Гарбуз. Апелляционный суд Сумской области нашел возможным исправление осужденного без отбывания наказания, назначив ему испытательный срок один год. Королев был освобожден из-под стражи прямо в зале суда.
2232Читайте нас в Facebook
