Переводчик алекс, одессит: «встретив джонатана сафрана фора, должен вам доложить, что у него в голове настоящие мозги, а не дерьмо, как я думал раньше в отношении американцев»
4 июля «ФАКТЫ» рассказали о 25-летнем американском писателе Джонатане Сафране Форе, чей первый роман «Полная иллюминация» стал лучшим литературно-художественным произведением весны 2002 года в США. Критики продолжают осыпать похвалами эту книгу, которая принесла своему создателю 500 тысяч долларов. Гонорар весьма большой даже для Америки. Нам «Полная иллюминация» интересна тем, что рассказывает о прошлом и настоящем Украины. В 1997 году Фор побывал в нашей стране, разыскивая местечко Трахимброд, в котором родился и вырос его дед. Впечатления о поездке и легли в основу романа. В «Полной иллюминации» рассказ ведется от лица двух персонажей -- самого Джонатана Сафрана Фора и молодого одессита Алекса, который был переводчиком американца во время его короткого путешествия. Писатель намеренно сделал английскую речь Алекса ломаной, что придало его герою особый колорит. «ФАКТЫ» предлагают главу из «Полной иллюминации», в которой речь идет о том, как одессит Алекс готовился к встрече с мистером Фором.
«Я пользуюсь спросом, потому что я с домом и с юмором»
Официально меня зовут Александр Перхов. Но все мои многочисленные друзья называют меня Алексом, потому что это, пожалуй, самая приемлемая версия моего полного имени с точки зрения лености произношения и артикуляции. Мама называет меня Алекси-не-зли-меня, потому что я постоянно ее раздражаю. Если вам интересно, почему я ее постоянно раздражаю, так это потому, что я всегда где-нибудь с друзьями, трачу слишком много денег и делаю столько всего, что разозлило бы любую мать. Отец называл меня Шапкой из-за меховой шапки, которую я, бывало, надевал даже в летние месяцы. В последнее время он перестал так называть меня, потому что я попросил его прекратить делать это. Для меня это прозвище звучало по-мальчишески, а я всегда считал себя очень сильным и производительным. У меня много-много девушек, поверьте, и каждая зовет меня по-своему. Одна называет меня Бэби, но не потому, что я маленький, а потому, что заботится обо мне, как ей кажется. Другая зовет меня Вся Ночь. Хотите знать, почему? У меня есть девушка, которая прозвала меня Наличкой, потому что я трачу на нее много денег. За это она облизывает мне яйца. У меня есть брат-малыш, который называет меня Алли. Я не в большом восторге от этого имени, но я в большом восторге от братца, поэтому OK, я разрешаю ему называть меня Алли. В ответ я зову его Маленький Игорь, а отец прозвал его Неуклюжим, потому что он всегда натыкается на вещи и предметы. Прошло всего четыре дня с того момента, как он поставил себе синяк под глазом в результате недопонимания, возникшего при встрече с кирпичной стеной. Если вам интересно, как зовут мою суку, так знайте, что ее кличка Сэмми Дэвис-младшая Младшая. Ей дали такое имя, потому что Сэмми Дэвис-младшая была любимой певицей Дедушки, и, по большому счету, сука тоже его, не моя, потому что я не тот человек, которого можно считать слепым.
Что касается меня, то я был произведен на свет в 1977, в том же году, что и герой этой истории. По правде сказать, моя жизнь была слишком обычной. Как я уже упоминал раньше, я делаю много хорошего для себя и других, но это все самые обычные вещи. Я в восторге от американских фильмов. Я в восторге от негров, особенно от Майкла Джексона. Я прихожу в восторг от швыряния деньгами в известных ночных клубах Одессы. «Ламборджини» великолепны так же, как, впрочем, и каппуччино. Многие девушки хотят перевести мои отношения с ними в разряд половых, причем весьма интересных, которые не исключают позы «пьяного кенгуру», «щекотки Горького» и «несгибаемого сторожа зоопарка». Если вам интересно знать, почему так много девушек хотят быть со мной, так я вам скажу, что я пользуюсь спросом, потому что со мной очень выгодно быть. Я с домом и с юмором, а это огромные преимущества. Но, кроме этого, я знаю многих людей, которые водят быстрые машины и управляют популярными дискотеками. Многие из них, правда, устраивают баловство с бюстом случайной спутницы, которое всегда для нее заканчивается липкой позой «лицом вниз», но я об этом девушкам говорить не могу. Многих из этих людей тоже зовут Алекс (только в моем доме таких трое!). Вот почему я прямо пузырился от радости поехать в Луцк и переводить для Джонатана Сафрана Фора. Это было бы так необычно.
На втором курсе университета мои успехи по английскому языку оказались опрометчиво хорошими. Это было настоящее чудо, которое я совершил, так как в голове моего преподавателя вместо мозгов было дерьмо. Мама так гордилась мной, она сказала: «Алекси-не-зли-меня! Ты заставил меня гордиться тобой». Я тут же спросил, не купит ли она мне кожаные брюки, но она ответила, что нет. «А шорты?» «Нет!» Отец тоже был очень горд. Он сказал: «Шапка!» А я сказал: «Не называй меня так!». И он сказал тогда: «Алекс, ты заставил свою маму так гордиться тобой».
Мама очень простая женщина. Очень, очень простая. Она трудится в маленьком кафе в часе езды от нашего дома. Она подает еду и напитки тамошним посетителям и часто говорит мне: «Я взбираюсь в автобус, чтобы час тарахтеть на работу, где мне целый день приходится делать то, что я ненавижу. Хочешь знать, почему? Это ради тебя, Алекси-не-зли-меня! Наступит день, и ты будешь делать ради меня то, что ты ненавидишь. Это и есть то, что люди понимают под семьей». Вот чего она не может никак ухватить, так это то, что я уже делаю ради нее вещи, которые ненавижу. Я слушаю ее, когда она говорит со мной. Я заставляю себя не жаловаться на свое пигмейское содержание. И разве я еще не упоминал, что я не злю ее так, как мне бы того хотелось? Но я не делаю этих вещей, потому что мы -- семья. Я не делаю этого «во имя элементарного приличия». Это английская идиома, которой герой этой истории научил меня. Я не делаю этого, потому что я не являюсь «большой гребаной задницей». Это еще одна идиома, которой меня научил герой.
«Я не знаю женщин выше меня. Женщины, которые выше меня -- лесбиянки»
Отец трудится в туристическом агентстве, называемом «Туры наследия». Оно для евреев, которыми подобно нашему герою овладело страстное желание оставить столь благородную страну Америку и посетить смиренные города Польши и Украины. Агентство отца включает в счет переводчика, гида и водителя для евреев, которые пытаются раскопать места, в которых когда-то жили их семьи. OK, я никогда не встречался с настоящим евреем до этого путешествия. Но это их вина, а не моя, так как я всегда желал, а кто-то может сказать, что желание это было комнатной температуры, познакомиться с одним из них. Хочу снова быть искренним и скажу, что до этой поездки был уверен, что у евреев дерьмо вместо мозгов. Это потому, что вся информация, которой я владел о евреях, заключалась в том, что они платят моему отцу очень много денег, чтобы приехать в отпуск из Америки в Украину. Но затем я встретил Джонатана Сафрана Фора и должен вам доложить, у него в голове настоящие мозги, а не дерьмо. Он еврей остроумный.
Что касается Неуклюжего, которого я так никогда не называю, а только Маленьким Игорем, так он первоклассный парень. Для меня уже сейчас очевидно, что он станет очень сильным и производительным мужчиной, и что у него в мозгах будет много извилин. Мы не говорим много, потому что он такой молчун, но я уверен, что мы с ним друзья, и не думаю, что солгу, если скажу, что мы -- друзья первостепенные. Я учу Маленького Игоря быть мужчиной в этом мире. Например, три дня назад я продемонстрировал ему один похабный журнальчик, чтобы он получил наглядное представление о тех многих позах, в которых я занимаюсь сексом. «Это поза «шестьдесят девять», -- сказал я ему, положив журнал прямо перед ним. Даже пустил в ход пальцы (два из них), чтобы он чего-нибудь вдруг не просмотрел. «А почему она называется «шестьдесят девять»? -- спросил он, потому что всегда сгорает от любопытства. «Она была изобретена в 1969 году. Мой друг Григорий знает приятеля племянника изобретателя». «А что же люди делали до 1969 года?» «В основном сосали и жевали, но никогда одновременно». Он точно станет VIP-ом, если я и дальше приложу к этому руку.
Вот тут и начинается наша история.
Но прежде я вынужден описать мою прекрасную внешность. Я несравненно высок. Я не знаю женщин выше меня. Женщины, которые, как я знаю, выше меня -- лесбиянки, и для них 1969-й был очень памятным годом. У меня красивые волосы, которые я ношу с пробором посередине. Это потому, что мама обычно делала пробор сбоку, когда я был мальчишкой, и чтобы позлить ее, я расчесываюсь так, чтобы он был посередине. «Алекси-не-зли-меня! С таким пробором ты выглядишь умственно неуравновешенным». Я знаю, что она так не думает. Очень часто мама произносит вслух вещи, которые не имеет на самом деле ввиду. У меня аристократическая улыбка и выражение лица такое, будто я хочу ударить человека. У меня очень сильный желудок, хотя сейчас ему не хватает мускулов. Отец -- толстый мужчина, и мама тоже. Это меня не беспокоит, потому что мой желудок очень сильный, хотя он и выглядит очень толстым. Я еще опишу свои глаза и потом начну рассказ. У меня голубые и ослепительные глаза. Вот теперь я начинаю эту историю.
… Отец получил телефонный звонок из американского офиса «Туров наследия». Им были нужны водитель, гид и переводчик для молодого человека, который будет в Луцке в самом начале июля. Это была хлопотная просьба, так как в самом начале июля Украина должна была праздновать первую годовщину своей ультрамодной конституции (вероятно, писатель немного ошибся. -- Авт. ), что заставляло всех нас испытывать высокие националистические чувства, и многие отправлялись в отпуск в чужие места. Ситуация была так же невероятна, как Олимпиада 1984 года. Но отец -- человек, внушающий благоговейный страх, который всегда получает то, что хочет. Он позвонил по телефону мне домой, где я наслаждался самым величайшим из документальных фильмов «Съемки «Триллера» (речь идет о фильме, рассказывающем о том, как снимался знаменитый видеоклип Майкла Джексона «Триллер». -- Авт. ) и сказал: «Шапка! Что это был за язык, который ты учил в этом году?» «Не называй меня Шапкой!» -- сказал я. «Алекс! Что это был за язык, который ты учил в этом году?» «Английский язык», -- ответил я. «Ты в нем хорош?» -- спросил он. «Говорю быстро», -- ответил я в надежде, что он будет настолько горд моими успехами, что купит мне зебровые накидки на кресла, о которых я мечтал. «Замечательно, Шапка!» -- сказал он. «Не называй меня так», -- сказал я. «Замечательно, Алекс. Замечательно. Тебе придется отказаться от всех своих планов на первую неделю июля». «У меня нет никаких планов», -- сказал я ему. «Уже есть!» -- сказал он.
«Дед учил меня, что Одесса -- самый красивый город в мире, потому что водка тут дешевая»
Теперь самое подходящее время упомянуть о моем деде, который тоже толстый, но он еще толще, чем мои родители. OK, упоминаю о нем. У него хорошие зубы, и он растит на своем лице достаточно волос для того, чтобы расчесывать их на закате каждый день. Он трудился 50 лет на множестве работ, в основном в сельском хозяйстве, а позже механиком. Его последней работой стало агентство «Туры наследия», куда он умудрился устроиться в 50-х и удержаться там до недавнего времени. Но теперь он вышел на пенсию и живет на нашей улице. Моя бабушка умерла два года назад от рака, который забрался к ней в мозг, и дедушка стал страдать от меланхолии и утверждать, что он ослеп. Отец ему не верит, но все же купил Сэмми Дэвис-младшую Младшую, потому что сука-поводырь необходима не только слепым, но и тем, кто страдает от одиночества. (Мне не следовало употреблять слово «купил», потому что на самом деле отец не покупал Сэмми Дэвис-младшую Младшую, а взял ее в приюте для забытых собак. Поэтому она не настоящая сука-поводырь, к тому же умственно отсталая). Дед разгоняет большую часть дня у нас дома, смотря телевизор. Часто он кричит на меня. «Саша!» -- кричит он. «Саша! Не будь таким ленивым! Не будь таким бесполезным! Сделай что-нибудь! Сделай что-нибудь полезное!» Я никогда ему не возражаю, и никогда не злю его своими намерениями, и никогда не понимаю, что значит «полезное». До того, как умерла бабушка, у него не было такой неаппетитной привычки кричать на Маленького Игоря и меня. Вот почему мы уверены, что он на самом деле так не думает, и вот почему мы можем его простить. Однажды я увидел, как он плачет, сидя перед телевизором. (Джонатан, эта часть о дедушке должна остаться между нами, хорошо?). Показывали прогноз погоды, поэтому я был уверен, что его заставила плакать не телепрограмма. Я никому никогда не рассказывал об этом «во имя элементарного приличия».
Деда тоже зовут Александром. Как, впрочем, и отца. Все мы были первенцами в наших семьях, что принесло нам эту великую честь, как в бейсболе, который изобрели в Украине. Своего первенца я тоже назову Александром. Если вам интересно узнать, что произойдет, если моим первым ребенком будет девочка, то я вам отвечу. Он не будет девочкой! Дед был произведен на свет в Одессе в 1918 году. Он никогда не покидал Украину. Самым отдаленным местом, куда ему пришлось поехать, был Киев, и это случилось тогда, когда мой дядя женился на этой Корове. Когда я был мальчишкой, дед, бывало, учил меня, что Одесса -- самый красивый город в мире, потому что водка тут дешевая, и женщины тоже. Он любил шутить с бабушкой до самой ее смерти о том, как он занимался любовью с другими женщинами, но не с ней. Она знала, что это были шутки, потому что смеялась над ними громче всех. «Анна», -- говорил он. -- Я собираюсь жениться на вон той барышне в розовой шляпке». А она отвечала: «Кого ты собираешься на ней женить?» А он говорил: «На мне». А я сидел на заднем сиденье и ухохатывался. А она говорила: «Но ты же не священник!» А он отвечал: «Сегодня священник!» А она говорила: «Сегодня ты веришь в Бога?» А он отвечал: «Сегодня я верю в любовь!» Отец строго приказал мне никогда не упоминать бабушку при дедушке. «Это вызовет у него приступ меланхолии, Шапка», -- сказал отец. «Не называй меня так», -- сказал я. «Это вызовет у него приступ меланхолии, Алекс, и заставит уверовать, что он еще больше ослеп. Дадим ему забыть». И я никогда не упоминал о ней, потому что я всегда делаю так, как говорит мой отец, за исключением тех случаев, когда я не хочу так делать. К тому же, у моего отца первоклассный удар.
Поговорив со мной по телефону, отец позвонил деду, чтобы поставить его в известность о том, что он будет водителем в нашем путешествии. Если вам интересно знать, кто будет гидом, то я вам отвечу -- гида не будет. Отец сказал, что гид не так уж необходим, потому что дед знает кучу всего после стольких лет работы в «Турах наследия». Отец назвал деда экспертом. (В тот момент, когда он сказал это, все выглядело обоснованно. Но как ты оцениваешь это, Джонатан, в свете всего того, что произошло потом?)
Когда мы трое, трое мужчин по имени Алекс, собрались в доме отца тем вечером обсудить поездку, дед заявил: «Я не хочу этого делать. Я на пенсии, и я еще не превратился в пенсионера, которому приходится заниматься таким дерьмом, как это. Я с этим покончил». «Мне плевать на то, что ты хочешь», -- сказал отец. Дед с силой ударил по столу и заорал: «Не забывай, кто есть кто!» Я подумал, что это будет концом разговора. Но тут отец произнес нечто любопытное: «Пожалуйста». А затем сказал еще более любопытное. Он сказал: «Папа». Должен признаться, что в этом мире есть еще много из того, что я не понимаю. Дед вернулся в свое кресло и сказал: «Это будет в последний раз. Больше я никогда этого делать не буду».
Итак, мы принялись строить схемы, как нам встретить нашего героя на железнодорожном вокзале во Львове 2 июля в 15. 00. Затем нам предстояло провести два дня в районе Луцка. «Луцк?» -- переспросил дед. -- Ты не говорил, что это Луцк». «Это Луцк», -- сказал отец. Дед задумался. «Он ищет город, откуда родом его дед», -- сказал отец. «И еще кого-то по имени Августина, кто спас его деда от войны. Он хочет написать книгу о деревне своего деда». «О, так он из интеллигентов?» -- спросил я. Отец ответил: «Нет, у него плохие мозги. В американском офисе рассказали мне, что он звонит им каждый день и мучает полудурацкими расспросами о том, какие подходящие продукты ему следует взять с собой». «Наверняка ему порекомендовали колбасу», -- сказал я. «Конечно», -- сказал отец. «Тогда он дурак только наполовину», -- сказал я. И снова я повторяю, что наш герой еврей очень остроумный. «А где этот городок?» -- спросил я. «Город называется Трахимброд», -- сказал отец. «Трахимброд?» -- переспросил дед. «Это приблизительно в 50 километрах от Луцка», -- сказал отец. -- У него есть карта с координатами. Это будет просто».
Отец ушел, а дед и я смотрели телевизор несколько часов. Мы оба сохраняем сознание допоздна. Мы смотрели какую-то американскую телепрограмму с русскими субтитрами внизу экрана. Речь шла о китайце, владеющем базукой. Потом посмотрели еще прогноз погоды. Ведущий сообщил, что на следующий день погода будет очень ненормальной, но еще через день снова нормализуется. Дед и я молчали, хоть ятаган вешай. Единственный раз мы заговорили, когда показывали рекламу «Макдоналдс». Дед повернулся ко мне и сказал: «Я не хочу вести машину десять часов, чтобы попасть в уродливый городишко, который хочет посетить очень испорченный еврей».
Перевод с английского подготовил Игорь КОЗЛОВ, «ФАКТЫ»
241Читайте нас в Facebook
