Страстное увлечение ильи ильфа фотографией на целый год затормозило работу над «золотым теленком»
Авторы популярнейшего романа «Двенадцать стульев», вышедшего в 1927 году, — одесситы Илья Арнольдович Файнзильберг (Ильф) и Евгений Петрович Катаев (Петров), работая над своим шедевром, «доверили» сработать чудо-стулья некоему мастеру Гамбсу. Конечно, это далеко не основной персонаж романа, однако именно он, «физический отец» прославленного обитого английским ситцем гарнитура, «дал свое имя» Международному телефестивалю юмора «Мастер Гамбс», который уже во второй раз проходит в Одессе и собирает «сливки» представителей этого великолепного жанра. И, как несложно догадаться, лучшие из лучших получают «Золотые стулья» (естественно, в миниатюре), изготовленные по образу и подобию «гамбсовских» талантливым скульптором Михаилом Ревой. На нынешнем фестивале премиальный гарнитур поделили между собой Клара Новикова (удостоенная награды в номинации «Лучшая телеведущая»), Леонид Якубович (как «Лучший ведущий развлекательных программ»), Семен Альтов (»За серьезное отношение к юмору»), Михаил Державин и Александр Ширвиндт, Игорь Угольников и Оскар Фельцман, Михаил Жванецкий и дочь прославленного писателя Александра Ильф, которая рассказала корреспонденту «ФАКТОВ» о некоторых мало кому известных моментах биографии своего знаменитого отца.
Для «легализации» фамилии Ильф понадобилось спецраспоряжение правительства
-- Александра Ильинична, вы удостоены «Золотого стула» за популяризацию творчества Ильфа и Петрова…
-- Да, и именно Ильфа и Петрова. Кстати, вот уже многие годы, вплоть до сегодняшних дней, частенько слышу вопрос: «Вы -- та самая дочь Ильфа и Петрова?» (Смеется).
-- И как обычно отвечаете?
-- Большей частью соглашаюсь: объяснять непосвященным — себе дороже. И что самое удивительное -- с подобным «неведением» довелось столкнуться даже на фестивале «Золотой Остап» в Питере.
-- А на «Мастере Гамбсе»?
-- Ну что вы, здесь уровень повыше — Одесса все-таки! И сразу же после вручения премии мне и ярлычок нацепили: «Лучшему произведению Ильи Ильфа» (Смеется). А я, занявшись плагиатом, ответила репликой Саши Ширвиндта: «Вот именно проблем со стулом мне и не хватало… ».
-- Насколько я знаю, у вас тоже есть свое произведение?
-- Есть, сын — Илья (названный в честь деда), который, кстати, унаследовал и фамильную литературную одаренность. Во всяком случае, активно печатается в газете «Новое русское слово» (США).
-- ?!
-- Несколько лет назад он со своей семьей уехал в Израиль. Моей внучке Ксюше, правнучке Ильи Ильфа, уже восемнадцать…
-- Илья-младший творит под фамилией Ильф?
-- Нет, это было бы слишком… Он носит фамилию своего отца. Так что я -- последняя из рода Ильфов… Эта фамилия (хотя она -- творческий псевдоним Ильи Арнольдовича) вполне официально внесена в мой паспорт. А когда-то для ее «легализации» понадобилось специальное распоряжение правительства. Это уже после смерти отца, в 1937-м, мне тогда только два годика было…
-- Честно говоря, вопрос о произведении -- с «двойным дном»: вы ведь тоже человек творческий…
-- Я -- филолог, многие годы работаю редактором в Москве, в издательстве. Перевожу с английского и на английский язык книги по искусству, немного — художественные тексты. Удалось подготовить и издать записные книжки отца с комментариями. Это было первое полное издание -- оно и есть мое литературное произведение…
В молодости многие, наверное, стремятся творить: пишут стихи, прозу. Пробовала и я, но, слава Богу, вовремя поняла, что это не мое, и отказалась от подобной затеи. Сейчас вот хочется выпустить альбом фотоснимков, сделанных отцом, с текстами и комментариями.
-- Такая идея возникла лишь сейчас?
-- Представьте, да. У нас дома хранилось множество разных коробок, конвертов, которые я понемногу разгребала. И однажды наткнулась на несколько пачек фотографий. Небольшие по формату (6х9 см), они были стянуты обычной аптечной резинкой. Этим снимкам -- а их свыше 250 -- больше 70 лет (!), и ранее их никто не видел. Конечно же, они выцвели, потускнели…
Как оказалось, эти фотографии были сделаны отцом в 1930--1931 годах. Негативы, естественно, отсутствовали: на отработанные фотопластины Илья Арнольдович наносил тушью различные зарисовки.
«Если б Ильф не написал ничего, он все равно стал бы известен… »
-- Наш издательский художник подсказал идею восстановления этих ценных фотодокументов, а компьютерщики воплотили ее в жизнь, говорит Александра Ильф. -- Ныне часть этих снимков, в солидно увеличенных размерах, представлена на выставке в Одессе, которую отец полушутливо и нежно именовал «нашей далекой родиной» (экспозиция «Илья Ильф — фотограф. Москва, начало 30-х годов» развернута в выставочном зале Дома с ангелом — Центра реабилитации детей-инвалидов. -- Авт. ). У нас сохранился даже отцовский фотоаппарат «Контакс», который и сейчас в рабочем состоянии. Я подарила этот раритет Одесскому литературному музею. (А сначала И. Ильф снимал камерой «Бебе-Иконта», затем у него была «Лейка-1». -- Авт. ).
Фразу, вынесенную в подзаголовок, произнес на открытии выставки известный российский фотохудожник и журналист Юрий Рост (к слову, наш земляк, урожденный киевлянин). И конкретизировал: «Если бы даже эта выставка не была освящена именем Ильфа и мы не знали бы автора, она все равно являет собой знаменательный факт фотоискусства. Фотографии Ильи Ильфа поражают точностью, тонкостью и пониманием самого изображения. Думается, если бы автор не написал ничего, а занимался только фотографией, то сегодня, перечисляя художников-фотографов того времени, Илью Ильфа назвали бы рядом с Родченко. А лично я отдал бы предпочтение Ильфу: формальная фотография Родченко уступает, на мой взгляд, ильфовской светописи».
-- Я знала, что отец увлекался фотографией, но то, что он отдавался ей всецело, поняла, наверное, только совсем недавно, -- продолжает Александра Ильф. -- Эта страсть полностью поглотила его в начале 30-х годов, когда уже завершилась работа над «Двенадцатью стульями» и великий комбинатор отправился путешествовать по «краю непуганых идиотов»…
В «Золотом теленке» Илья Ильф отдаст Остапу Бендеру даже свой возраст, хотя в «стульях» Остап — ровесник века. Помните, во втором романе Бендер восклицает: «Мне тридцать три года, я в возрасте Иисуса Христа», — столько же исполнилось к тому времени Илье Арнольдовичу. В конечном счете авторы придали главному герою черты своих характеров, свое мироощущение. В монологе, произнесенном великим комбинатором при прощании с родиной, очень сложно разграничить, сколько здесь от Бендера, а сколько — от его литературных родителей. «Край непуганых идиотов» — фраза из записной книжки Ильфа — стала самой емкой характеристикой Страны Советов. Может быть, Илья Арнольдович и не имел в виду «союз нерушимый республик свободных», но все остальные усматривали в этих словах именно его. И, в том числе, руководство этим «краем».
«В тот страшный день, 5 декабря 1931 года, разрушение храма Христа Спасителя отец фотографировал прямо из окна»
-- Отец и Евгений Петров принялись за вторую часть похождений Остапа, -- рассказывает Александра Ильинична. -- И вдруг… «Было у меня на книжке восемьсот рублей и чудный соавтор. Я одолжил ему мои восемьсот рублей на покупку фотоаппарата. И что же? Нет у меня больше ни денег, ни соавтора… Он только и делает, что снимает, проявляет и печатает. Печатает, проявляет и снимает… », — так не без юмора, но и с чувством некоторой тревоги писал в то время Евгений Петров. Правда, стремление «фотоохотиться» сохранилось у отца до последних дней. Тот же Евгений Петрович писал своей жене из Америки: «Ильф неутомим. Он накупил множество приборов для своего действительно превосходного аппарата и по целым дням щелкает затвором».
-- Что, по-вашему, преобладало: литературное творчество либо фотолюбительство?
-- Утверждать не берусь. Очевидно, все же литература. Хотя тяга к фотографии фактически на год (!) отлучила его от работы над «Золотым теленком». В результате главный герой этого романа шутит: «… Я знал одного провинциального фотографа, который даже консервы открывал при красном свете — боялся, что иначе они испортятся». Можно себе представить, как отец веселился, записывая чью-то фразу: «Пока он там налаживает свой объектив и негатив… » В записных книжках Ильфа постоянно попадаются списки фотопринадлежностей, перечисления фотосюжетов… В заграничных поездках днем он постоянно снимал, а по вечерам заносил в дневник свои впечатления, большей частью связанные с фотографией. Как то: «Поля кактусов. Снимал до упаду… ». Фотографировал он действительно много — бульвары, мосты, набережные…
-- Среди выставочных есть четыре фотоснимка, на которых запечатлено разрушение храма Христа Спасителя. Это — уже не романтика, а суровая советская действительность…
-- Скажу больше: это -- редчайшие кадры, поскольку фиксировать столь варварскую акцию было категорически запрещено. Просто наша семья жила в доме напротив, на набережной Москва-реки, в Саймоновском проезде. Потому в тот страшный день, 5 декабря 1931 года, отец фотографировал прямо из окна. На снимках -- клубы каменной пыли, горестные руины, груды строительного мусора…
Уникальны и два снимка, сделанные 17 апреля 1930 года -- в день похорон Владимира Маяковского: печальные Валентин Катаев, Михаил Булгаков, Юрий Олеша, Евгений Петров (Катаев), Иосиф Уткин… Много фотопортретов, в основном женских. Но доминируют снимки жены -- моей матери, Марии Николаевны Тарасенко. Все работы отличают авторское настроение, какая-то грустинка…
Впервые эта экспозиция была выставлена в Москве, редакции «Московских новостей», затем -- в трех израильских городах и вот сейчас -- в Одессе.
346Читайте нас в Facebook
