Даже детям офицеров, служивших в закавказье, после путча в августе 1991 года пришлось взяться за оружие
В августе 1989 года выпускник разведфакультета Киевского общевойскового командного училища лейтенант Кенгерли прибыл в Закавказье, в отдельный разведывательный батальон. Офицер и не подозревал, что в этом благодатном крае через три года, будучи фактически военнослужащим Вооруженных Сил Украины, он переживет самые страшные дни в своей жизни, попав в плен вместе с женой.
«Бандитов на меня навел начальник нашей секретной части»
- До конца 1989 года,-- рассказывает теперь уже подполковник Али Кенгерли, — в Закавказье было относительно спокойно. Никто и предположить не мог, что не пройдет полгода, как регион буквально взорвется. То, что «заварилось» в Нагорном Карабахе, нами поначалу воспринималось как нечто далекое и нереальное. Но уже в январе 1990 года дивизию подняли по тревоге -- многих офицеров откомандировали на границу с Турцией, там начались беспорядки. Сейчас уже понятно, насколько тонко и продуманно кто-то проводил операцию по дестабилизации обстановки в Закавказье. А тогда она «просто» стала выходить из-под контроля властей.
Через две недели офицеров нашей дивизии в срочном порядке отправили уже на север Грузии -- охранять единственную железнодорожную ветку, которая связывала южный регион Закавказья со страной.
В то время моральное состояние и боеготовность войск были еще настолько высокими, что вступать в открытый конфликт с армией никто не решался. Но за войсками велось усиленное наблюдение: прапорщики и служащие в частях были из местных (я убежден, что этот промах в кадровой политике явился одним из основных факторов развала южной части СССР), они стали глазами и ушами различных преступных группировок, разведок. Кто-то продался, а некоторые боялись расправы над их семьями.
Осенью 1991 года, после августовского путча, в Закавказье вовсю заполыхала необъявленная война. На пункты постоянной дислокации войск и на колонны совершались нападения, неизвестные люди отнимали грузы, технику и вооружение. Офицеры постоянно носили с собой оружие. Каждое воскресенье с семьями военнослужащих проводились занятия по огневой подготовке. Вскоре женщины и дети стреляли не хуже глав семейств. В их квартирах всегда было оружие, все знали, как действовать в «случае чего». Офицеров буквально выгоняли из жилья, обещая взамен дать возможность уехать и забрать кое-что из вещей. И я подал рапорт о переводе к месту проживания жены -- она киевлянка.
… В это время в Азербайджане был задержан один из армянских лидеров Нагорного Карабаха. Его сторонники решили, что лучше всего обменять вождя на кого-то из заложников-азербайджанцев. Роль заложника выпала лейтенанту Кенгерли: Али — азербайджанец, к тому же родом из Баку…
- Узнать мои данные, — вспоминает Кенгерли, — не составляло труда. Начальником секретной части была женщина-прапорщик из местных, которая имела доступ к моему личному делу. Как я потом узнал, для моего захвата из Нагорного Карабаха прибыл десяток боевиков-армян. Операция была тщательно продумана.
К тому времени я уже сдал оружие, приступил к сдаче должности. Первым делом нужно было отправить на родину жену, а потом выбираться к ней самому. Дивизия расположена высоко в горах, оттуда серпантином спускается единственная дорога, которая заканчивается у подножия постом ГАИ. Там нас и поджидали. Когда «КамАЗ» остановили вооруженные люди, водитель-прапорщик из местных сразу сбежал. Я выхватил из «бардачка» припасенную на всякий случай гранату Ф-1. Вытащив чеку, приказал никому не приближаться. Боевики не ожидали такого отпора, а я был уверен, что сзади меня прикрывают: в кузове находился старший лейтенант, командир роты, выпускник престижного Московского общевойскового училища. Но оказалось, что он сбежал вместе с прапорщиком. Воспользовавшись этим, главарь группы незаметно обошел машину сзади. Неожиданно вскочив на подножку, он схватил мою жену за волосы, приставил ей ко лбу пистолет и сказал: «Отдай гранату, командир. Или она умрет».
Старшему машины майору Виктору Козлову и мне пришлось подчиниться. На меня тут же набросились и в отместку за пережитый страх избили так, что я потом три дня приходил в себя. За руль «КамАЗа» и в кузов сели боевики. Виктору Козлову приказали идти в часть. А нас с женой, завязав обоим глаза, посадили в «Жигули» и повезли в неизвестном направлении.
«Мою жену собирались отпустить, но она не захотела уходить без меня»
Первый день меня продержали в каком-то подвале, -- продолжает подполковник. -- Я был спокоен -- знал, что нас ищут. Знали это и боевики.
… Начальник штаба одного из батальонов майор Геннадий Лепенко вспоминал: «Мы знали, где держат Али с женой, и приготовили боевикам ультиматум — или они отдают нам пленников, или мы открываем огонь. Однако командование дивизии не дало «добро». Ведь в таком случае обязательно были бы жертвы среди местных жителей. »
Сами боевики потом признавали, что в тот момент они, скорее всего, уступили бы ультиматуму, но таковой не последовал. Воспользовавшись темнотой, они перевезли заложников в другое селение, а потом на территорию Армении. Потянулись томительные дни ожидания, которые стали для пленников самым тяжелым испытанием. Теперь их целыми днями охраняло местное «народное ополчение». Али с улыбкой вспоминает этих вояк, грозно бряцавших оружием. Чтобы войти к ним в доверие, лейтенант стал показывать, как разбирается и собирается автомат, как с ним правильно обращаться. Спустя какое-то время охранник сам отдал ему в руки оружие. У пленника появилась прекрасная возможность всех перестрелять и уйти -- эти горы он знал, был в хорошей физической форме, но убить полуграмотных крестьян просто не мог. Кроме того, не хотел подвергать опасности жену.
-- Днем она работала с женщинами, за это нас кормили мацони (что-то вроде кефира) и сыром, -- рассказывает Кенгерли. -- На ночь обоих привязывали веревками к кровати. Местные жители относились к нам хорошо. Просили боевиков, чтобы те отпустили жену: «Она же христианка!» -- таков был основной аргумент. Бандиты уже было заколебались, но жена категорически отказалась. Она понимала, что стоит ей уйти, как я попытаюсь освободиться. А рисковать моей жизнью она не хотела.
Получил от боевиков известие о моем похищении и отец, который в то время проживал в Баку. Он тут же заявил о своей готовности стать заложником вместо меня, но азербайджанское правительство запретило ему выезжать ко мне. За десять дней моего плена отец стал абсолютно седым.
… Тем временем армейское командование обратилось к президенту Грузии Эдуарду Шеварднадзе с просьбой помочь освободить офицера и его жену. По поручению президента его представитель в Месхетском округе Зия Гумбадзе немедленно связался с правительством Азербайджана, и 2 августа вопрос об обмене пленниками был решен. По этому случаю была даже организована пресс-конференция, но Али не помнит (учитывая пережитое, это неудивительно), что он наговорил журналистам.
Как оказалось, злоключения лейтенанта и его жены на этом не закончились. Через сутки была получена информация, что его опять собираются похитить. Срочно уехать он не мог. Почти все деньги пропали во время захвата, ни о какой компенсации не могло быть и речи, а чтобы отправить жену домой самолетом, были нужны 5-6 месячных офицерских окладов. Но армия сильна взаимовыручкой. Друзья собрали ему деньги, потом прятали Али в своих квартирах, давали ему свое личное оружие. За один день удалось сдать должность, тайно, окольными путями на попутных машинах доехать до Кутаиси. Самолетом военно-транспортной авиации он добрался до Чкаловского, а оттуда уже в Киев, к новому месту службы. Только в Украине его злоключения наконец-то закончились…
Предавшего его водителя «КамАЗа», Али понял и простил: семье прапорщика угрожали. Они даже расстались друзьями. А вот офицера, прослужившего с ним три года и предавшего в критический момент, простить вряд ли сможет. До сих пор ветераны Закавказья, выпускники Киевского общевойскового училища, собираются каждый год 6 мая на встречу. Им есть что вспомнить.
Читайте нас в Facebook
