«если бы аверелл гарриман не попробовал настоящий украинский борщ, я не узнал бы о его секретной миссии в полтаве»
А поводов для этих воспоминаний в конце нынешнего года Владимир Петрович нашел сразу несколько: 110-летие со дня рождения Гарримана, которого называли «человеком Рузвельта», 60-летие начала сотрудничества Америки и Англии с СССР, в котором первую скрипку сыграл именно посол Америки в СССР Гарриман, 57 лет с того дня, когда он прислал Рузвельту в Белый дом фильм студии имени Довженко «Радуга».
Впервые на территорию России Гарриман попал… нелегально перебравшись на дальневосточное побережье с Аляски
Встреча произошла 35 лет назад. Но почему и спустя столько лет она все еще волнует человека, принявшего в ней участие?
-- В 1965 году Гарриман обратился к тогдашнему советскому послу в Америке Добрынину за содействием в организации встречи с советскими журналистами, -- вспоминает Владимир Косничук. -- Поводом, я думаю, было желание рассказать о своей книге «Мир с Россией?», которую в СССР на русский язык не перевели. Гарриман, как теперь говорят, инициировал программу под названием «Эксперимент международной жизни», в рамках которой и пригласили в США группу журналистов из разных республик Союза. Возглавить группу ЦК ВЛКСМ поручил мне.
Эксперимент дал нам возможность пожить в американских семьях. Меня с Богданом Чайковским, например, определили «на постой» к агенту страховой компании Колдвелла (штат Нью-Джерси) Томасу Скотту, семья которого нас очень тепло приняла.
Мы побывали в редакциях популярных американских газет, в частности «Вашингтон пост». Наш посол в США Добрынин обещал и встречу с Гарриманом. Чтобы оценить значение происходящего, нужно вспомнить, что это было за время: убийство Кеннеди и слухи о «руке Москвы», смещение Хрущева, к которому многие американцы относились с симпатией, высылка из Москвы корреспондента «Вашингтон пост» в связи с попыткой дать свое толкование сенсационному делу «шпиона Пеньковского», разоблаченного КГБ…
Страсти накалялись и, конечно же, нам, журналистам, хотелось увидеть и услышать человека, который в годы войны налаживал иные дружественные отношения между нашими странами.
-- Где же принимал вас господин Гарриман?
-- В госдепартаменте, в небольшом зале с огромным круглым столом и застекленными кабинками для переводчиков. Очень высокий, с серебром в черных волосах, удивительно энергичный для своих 74 лет, Гарриман произвел впечатление человека искреннего и доброжелательного, а вот мы были напряжены. Он попытался разрядить обстановку рассказом о том, как вместе с отцом побывал когда-то у эскимосов Дальнего Востока, нелегально перебравшись туда с Аляски. Говорил, что в шутливом тоне упомянул об этом эпизоде во время первой встречи со Сталиным в 1941 году. Тот нахмурился. Пришлось пояснять, что дело было задолго до 1917 года -- тогда Сталин улыбнулся в усы.
Англо-американская миссия прибыла в 41-м в СССР, чтобы определиться с объемами военных поставок в нашу страну. Переговоры, по словам Гарримана, шли очень трудно -- члены миссии не могли добиться от советских коллег четких ответов на свои вопросы. Ситуация осложнялась еще и тем, что бывший посол США в СССР Буллит склонял Рузвельта потребовать от Москвы, чтобы та отказалась от географических границ 1939 года.
Гарриман предложил не затрагивать вопрос о границах, а назвать сразу сумму, в которую должна вылиться помощь -- 1 миллиард долларов -- и немедленно направить караваны к берегам Мурманска и Архангельска. Когда встреча состоялась, его поразило то, как реально Сталин оценивал обстановку на фронте, как конкретно представлял нужды армии. Он излагал свои мысли уверенно и спокойно. «Я тогда поверил, что Россия выстоит, -- сказал Гарриман и добавил, -- он меня в этом убедил». А буквально через месяц корабли с грузами направились в наши северные порты. За ними пошли и так называемые «либерти» -- они были предназначены для одноразового использования и обратно не возвращались.
Кстати, Гариманн не преминул подчеркнуть, что именно на американской «аэрокобре» летал наш Покрышкин, а тысячи «студебеккеров» с нашими «катюшами», «виллисов» с советскими противотанковыми пушками месили военные дороги. Но самое интересное мы узнали, когда наша украинская четверка (Богдан Чайковский, Олег Сытник, Александр Гордий и я) побывала в загородном доме Аверелла Гарримана.
«Именно Гарриман был инициатором строительства возле Полтавы военного аэродрома для американских «летающих крепостей»
-- В гости мы пошли не с пустыми руками, -- продолжил Владимир Косничук. -- Сало и канистру спирта привезли с собой. Но пришла мысль еще и угостить «товарища посла» настоящим украинским борщом. Героически собрали свои доллары, взяли переводчика -- и на ферму! Купили там все необходимое. Сварили борщ из 16 компонентов!
-- Господин Гарриман, наверное, впервые пробовал столь экзотическое блюдо?
-- Мы тоже так думали. А он нам сказал, что с удовольствием ест его не только потому, что вкусен, но и потому, что напомнил ему… Полтаву. Мы же не знали, что именно Гарриман был инициатором строительства на Полтавщине военного аэродрома, на который садились американские «летающие крепости». Загрузившись в Англии или Италии, они освобождали бомболюки над Германией и приземлялись под Полтавой. Здесь загружались -- и в обратный путь, на Германию!
Вспомнил Гарриман и куплет из песни, которую пели американские летчики: «Хвост горит, бак пробит, но машина летит на честном слове и на одном крыле»… Это было про них -- ведь к сентябрю 1944 года США потеряли 340 бомбардировщиков и 232 истребителя.
Потом мы подарили Гарриману вышиванку. Он растрогался и предложил тост за украинский народ. Вспомнил «Радугу» Марка Донского. Фильм, снятый студией имени Довженко, произвел на него такое впечатление, что он немедленно отправил его самолетом в США. Как известно, и Рузвельту лента понравилась. Фильм был удостоен «Оскара» в 1944 году, и тут тоже не обошлось без участия Гарримана. Сталинскую же премию картина получила лишь спустя два года.
Гарриман охотно делился воспоминаниями, и я спросил его об «играх» в «большой тройке». Ведь известно, что отношения между Рузвельтом и Черчиллем были небезоблачными. Гарриман сказал, что хотя Черчилль называл Рузвельта величайшим из людей, которых он когда-либо знал, разногласия у них были. Черчилль был старше Рузвельта на восемь лет, но обращался к нему «мистер президент», а Рузвельт -- просто «Уинстон!».
Рузвельт был уравновешенным человеком, а Черчилль часто взрывался. Однажды он даже прервал Рузвельта: «Что вы хотите от меня? Чтобы я встал на задние лапы, как ваша собака Фала?» Рузвельт никогда не перепоручал важных решений другим, он «играл на амбициях людей, как на струнах музыкальных инструментов».
Разногласия у них были и по вопросу военных поставок в Россию в 41--42-м. Англичане перестали посылать конвои в северные порты СССР, ссылаясь на потери, которые несет флот из-за немецких подводных лодок. Сталин заявил, что войны без потерь не бывает. Черчилль вызвался изложить свою точку зрения Сталину лично. Рузвельт, зная его настроение, направил в Москву 10 августа 1942 года Гарримана.
Сообщение Черчилля о том, что открытие фронта переносится на 1943 год, Сталина шокировало. Он отозвал из Вашингтона и Лондона советских послов, дав понять, что считает отношение союзников к СССР оскорбительным. Гарриман предложил рассмотреть вариант альтернативы путей военного снабжения. Одним из них могла стать Трансиранская железная дорога от порта Басра до Каспийского моря. Но на советской территории в этих местах не было дорог. Сталин тут же вызвал специалистов и дорогу быстро построили.
«Остановившийся на территории нашего посольства Рузвельт оказался во власти Сталина»
-- Рузвельт не хотел охлаждения в отношениях со Сталиным, поэтому убедил Гарримана стать его полномочным представителем при советском правительстве, -- вспоминает Владимир Косничук. -- Как только немцев остановили под Курском, американский президент предложил обсудить с советским руководством послевоенные планы. Это положило начало подготовке знаменитой встречи «большой тройки» в Тегеране.
Чувствуя нестыковку в действиях Рузвельта и Черчилля, Сталин сделал в этой «игре» свой ход. Советская разведка передала Гарриману сведения о готовящемся заговоре против «большой тройки», и самолет Рузвельта «Священная корова» решено было посадить на советском аэродроме. Остановившийся на территории нашего посольства Рузвельт оказался во власти Сталина. Их полуторачасовая беседа без участия Черчилля, по мнению Гарримана, помогла решить вопрос об открытии второго фронта 1 мая 1944 года.
Поддержка Рузвельта позволила Сталину выступить против Черчилля с его идей удара по Балканам. Гарриман многое сделал, чтобы американская и советская делегации совместно преодолели, как он сказал, «балканский уклон» Черчилля.
Разногласия Черчилля и Рузвельта закончились на Китае. Рузвельт как-то спросил Черчилля: «Если русские войдут в Китай, выйдут ли они оттуда?» Черчилль только пристально взглянул на него. Гарриман вспоминал, что, мол, к взаимопониманию этих политиков привело то, что они стали лучше понимать друг друга как люди: Черчилль сам подвозил коляску Рузвельта к лифту, а тот покорно ждал, пока Черчилль выспится после обеда -- с марта 44-го гипертония и сердечная недостаточность лишили Рузвельта удовольствия выкуривать по 30 сигарет в день любимого «Кэмела» и вынуждали отдыхать после обеда.
У президента появились новые советники, но Гарриман по-прежнему оставался его доверенным лицом в отношениях с Москвой. Когда в октябре 1944 года намечалась вторая встреча Гарримана со Сталиным, Рузвельт попросил его ничего не подписывать. А уже в ноябре в Америке заговорили о поддержке Чан Кайши. Пересмотрен был и план экономической помощи СССР. Американская разведка докладывала президенту, что СССР способен восстановиться, не прибегая к зарубежным займам или репарациям. И в конце 44-го Рузвельт уже твердо решил не делиться с СССР информацией о ядерном оружии, хотя знал, что Сталин осведомлен о «манхэттенском проекте».
«Гарриман сожалел о том, что рушились отношения, которые он много лет налаживал»
-- Гарриман и после войны бывал в СССР -- делился впечатлениями?
-- Меня интересовало его мнение о Хрущеве. Он сказал, что относился к нему с симпатией и считает, что «этот мужик от земли хоть и малообразованный, но талантливый». Никита Сергеевич пригласил Гарримана в Лужники на первую международную встречу СССР и США по легкой атлетике, которая закончилась вничью. Спортсмены обнимались, улыбались, а на глазах у Хрущева были слезы. «Вот и нам так надо сражаться», -- сказал он американцу. Потом, на банкете Гарриман с удивлением наблюдал, как Никита Сергеевич набивал карманы конфетами, а потом на улице раздавал их детям.
Когда Хрущев начал свои радикальные реформы, он пригласил Гарримана вместе с женой совершить путешествие по СССР. 18 тысяч миль -- по железной дороге, в самолетах, автомобилях! Американская чета увидела страну от Сибири до Украины. В Киеве супруги Гарриманы побывали в школах, на концерте украинского ансамбля народного танца, встретились с его руководителем, народным артистом СССР Павлом Вирским. Гарриманы были в восторге от него и его ансамбля, от национальных костюмов, исполнительского мастерства.
Гарриман сожалел о том, что рушились отношения между нашими странами, которые он много лет налаживал. На прощание американец сказал: «У вас и у нас много пишут неправды… Вы -- молодые журналисты, за вами -- будущее наших отношений». Что мы могли ответить на это в 1965 году?
1614Читайте нас в Facebook
