«Придя в себя после комплексной операции по пересадке сердца и легких, я первым делом посмотрел на пальцы рук: они стали розовыми, хотя последние десять лет были синюшными»

В этот понедельник Андрей вернулся из Германии. Из аэропорта мужчина сразу отправился в столичный Центр сердца, чтобы пройти обследование и стать на учет. Теперь этому необычному пациенту нужно пожизненно принимать препараты, которые не позволят отторгнуться пересаженным сердцу и легким.

- О том, что без трансплантации сразу двух органов я не смогу жить, узнал десять лет назад, — рассказывает Андрей Дубик, житель села Страков Попельнянского района Житомирской области.  — С тех пор занимался тем, что добивался выделения денег на эту операцию. Прошлым летом Минздрав Украины перевел на счет немецкой клиники 500 тысяч евро. Принять же на лечение меня смогли только зимой. Я улетел в Германию 7 декабря. Месяц проходил обследование, анализы, которые должны были совпасть с данными донорского органа. В январе меня внесли в список ожидания, причем с пометкой «срочно». Сосуды моих легких стали настолько жесткими, что не сокращались как следует. Я уже готовился к месяцам ожидания донорских органов. Но через три дня поздно вечером, когда уже ложился спать, ко мне зашла медсестра: «Собирайся. Через час мы отвезем тебя в операционную. Есть подходящие для тебя сердце и легкие». Первым делом я позвонил маме.

Вспоминая тот день, Андрей не может сдержать слезы. Плачет и его мама, которая сейчас находится в столичной клинике вместе с сыном.

- Операции по пересадке одновременно сердца и легких делают гораздо реже, чем просто трансплантацию одного только сердца, — объясняет директор городского Центра сердца доктор медицинских наук Борис Тодуров.  — Во время забора двух этих органов отсекаются все нервы, из-за чего некоторые функции легких теряются: в организме человека, которому их трансплантировали, они уже не так хорошо защищают от инфекций, вирусов, недостаточно эффективно выводится мокрота. Поэтому людям, перенесшим пересадку легких, нужно беречь себя от простуд еще более тщательно, чем другим пациентам, перенесшим трансплантацию органов.

«Иду по городу — и вдруг сдавливает грудь, тянет руку, появляются звездочки перед глазами. Значит, нужно  остановиться и передохнуть»

Андрей выглядит гораздо моложе своих 30 лет. Это связано с его врожденной болезнью сердца. Из-за того, что оно не работало в полную силу, страдали легкие, не развивалась грудная клетка, поэтому Андрей остался щупленьким и худеньким, как подросток.

- Перед операцией по пересадке я весил всего 52 килограмма при росте 170 сантиметров, — улыбается Андрей.  — Пока лежал в реанимации, стал еще легче — 43 килограмма. Сейчас уже поправляюсь. Самое интересное, что теперь у меня сердце находится с другой стороны. Ведь с рождения оно было справа, а во время операции донорский орган поместили, как положено, слева.

- После рождения сына в роддоме никто ничего не заподозрил, — рассказывает мама Андрея Людмила Ивановна.  — Врожденный порок сердца обнаружила патронажная медсестра, обратив внимание на голубоватые ногти Андрея. Для меня это прозвучало как гром среди ясного неба. Две старшие дочери родились здоровыми — и вдруг такое. Куда мы только ни обращались: и в Москву, и ко всем известным кардиохирургам Украины. Никто не брался оперировать. Все откровенно говорили: «С подобной проблемой сердца дети доживают лет до шести».

- До 18 лет у меня даже не было симптомов, которые обычно бывают у детей с больным сердцем, — добавляет Андрей.  — Я бегал, ездил на велосипеде на рыбалку и не задыхался. Уже после окончания школы у меня появилась одышка, я не мог быстро ходить: делал два шага и останавливался, чтобы отдохнуть. Появилась аритмия, чувствовал, как сердце в груди трепетало. В 1999 году я поехал на консультацию в институт имени Амосова. Кардиохирург сказал: «Если мы возьмемся оперировать, даю 99 процентов, что не снимем тебя живым с операционного стола. Поможет только пересадка, причем сразу двух органов — сердца и легких». Я начал собирать заключения специалистов, чтобы Минздрав Украины выделил деньги на мое лечение за рубежом. Ведь в Украине до сих пор не было проведено ни одной подобной комплексной трансплантации.

- Андрея не спасла бы пересадка только сердца, — объясняет заведующий отделением патологии миокарда и трансплантации органов и тканей человека столичного Центра сердца Гаврил Ковтун.  — В результате порока сердца (декстракардия, двойное отхождение магистральных сосудов от правого желудочка, дефект межжелудочковой перегородки) произошли необратимые изменения в сосудах легких. Из-за гипертензии (повышенного артериального давления) они уплотнились. И даже если бы парню пересадили сердце и оно начало нормально перегонять кровь по организму, сосуды легких не стали бы эластичными.

- Врачи, к которым я обращался, дали официальные заключения, что нужна пересадка сердца вместе с легкими, но в Украине такие операции не делают, — продолжает Андрей.  — В Минздраве на это должны были выделить деньги. Помню, иду по городу — и вдруг сдавливает грудь, тянет руку, появляются звездочки перед глазами. Значит, нужно остановиться и передохнуть. После таких приступов мне становилось очень холодно. Врачи объяснили: это связано с тем, что кровь плохо поступает к тканям.

«Максим, с которым я лежал в одной палате, носил на плече механическое сердце, работавшее вместо его родного»

В 2007 году Андрея отправили в клинику немецкого города Фрайбург. Обследование обошлось в 48 тысяч евро.

- Надеялись, что там мне сделают коррекцию, которая облегчит мое состояние, — говорит Андрей.  — Но немецкие врачи после обследования не взялись за такую операцию. Мне оставалось только одно: добиваться пересадки.

Кстати, клинику, в которой выполняют комплексные трансплантации, Андрей нашел сам. Приехав в Киев к старшей сестре, он зашел в интернет-клуб и по поиску набрал: «пересадка сердца и легких».

- Первая же ссылка подсказала: в Берлине работает одна из лучших кардиохирургических клиник, где делают такие операции, — продолжает Андрей.  — В ссылке был и телефон русскоговорящего доктора. Я ему сразу позвонил, назвал свой диагноз. Он попросил прислать мои документы, и вскоре пришел официальный ответ: «Мы готовы провести пересадку органов пациенту Дубику». Указали и стоимость операции: 500 тысяч евро. Кстати, в клинике Мюнхена, где тоже делают комплексные трансплантации, пересадка сердца и легких для иностранных граждан стоит полтора миллиона евро. Теперь мне оставалось ждать, когда Минздрав перечислит деньги на лечение.

В феврале 2009 года на счет берлинской клиники ушла часть суммы. В течение полугода после этого были переведены все деньги, и я отправился в Германию.

После обследования меня перевели в клинику для ожидания донорских органов. Я оказался в одной палате с русскоговорящим парнем, который живет в Германии. Максим нуждался в пересадке сердца, пострадавшего из-за гриппа. Состояние парня было настолько тяжелым, что врачи подключили ему механическое сердце. Максим на плече носил сумочку, в которой и перекачивалась кровь. Когда он шел в душ, упаковывал механическое сердце в целлофан. Макс ждал пересадки пять месяцев. Меня прооперировали гораздо раньше него. Потом мы встретились в реабилитационном отделении.

- О чем ты думал перед операцией? Страшно было?

- Ни о чем не думал. Я же шел к этой операции одиннадцать лет! Абсолютно не боялся, ведь уже давно понимал, что каждый день может быть для меня последним. Счастье, что дожил до дня пересадки.

- Андрей позвонил нам поздно вечером со словами: «Орган нашелся!» — добавляет Людмила Ивановна.  — Разговор был совсем коротким. Прощаясь, сын сказал: «Пусть меня все простят! Пошел на операцию». Мы всей семьей всю ночь молились за успешный исход трансплантации.

- Очень хорошо помню, как меня готовили к операции: побрили всю грудь, обмазали йодом, — продолжает Андрей.  — В полтретьего ночи врач сказал: «В три начнем. Трансплантация будет длиться шесть часов». Затем ко мне подошел анестезиолог: «Ну что, начинаем?» Проснулся я через три дня. Как потом объяснили: все это время меня держали в медикаментозном сне. В горле стояла трубка, поэтому я не мог говорить. Но когда к моей кровати подошел врач, я показал рукой на грудь. Он меня понял: «Да, мы тебе пересадили и новое сердце, и легкие». После этого попросил меня сжать его руку, пошевелить ногами. Признаюсь, очень тяжело приходил в себя после наркоза. Перед глазами все троилось, во время глубокого вдоха казалось, что в спине хруст стоит. Сердце учащенно билось.

- Ты знаешь, кто стал для тебя донором органов?

- Ничего не знаю. По всем законам, мне и не положено это знать: ни возраст донора, ни пол, ни причину смерти. Честно говоря, я и не спрашивал. Считаю, что лучше не знать ничего о том человеке, смерть которого продлила мне жизнь… Хотя, пока лежал в реанимации, у меня были какие-то видения, и я решил, что донор сердца и легких разбился на мотоцикле. Напротив моей кровати по стене проходили трубы пневмопочты, и время от времени они гремели так, что мне казалось: мотоцикл едет мимо меня. Все это и натолкнуло на мысль о доноре…

«Каждую ночь в течение двух лет мне нужно подключаться к оборудованию, которое по телефону передает в Германию данные о работе моего сердца»

Только через две недели после операции Андрей начал вставать. Вскоре его перевели в реабилитационный центр, где он каждый день работал на тренажерах, ему делали массажи. А при выписке Андрею выдали следящую аппаратуру.

- Под кожу пациента вшит кардиостимулятор, который прощупывается, — объясняет Гаврил Ковтун.  — Каждый вечер перед сном Андрей прикладывает к нему специальное приспособление, подключенное к компьютеру, который, в свою очередь, подсоединен к телефонному кабелю. Во время сна аппарат фиксирует показатели работы сердца. Немецкие кардиохирурги в любой момент могут посмотреть данные Андрея.

- Эту аппаратуру мне выдали на два года, — добавляет Андрей.  — В течение этого времени каждую ночь я должен к ней подключаться. Работу моего сердца будут контролировать даже на расстоянии.

- Постоянный ночной анализ не позволит пропустить возможный криз отторжения, — продолжает Гаврил Ковтун.  — В таком случае можно будет вовремя принять меры, чтобы сохранить пересаженные органы. Кроме того, мы хорошо знакомы с хирургами, оперировавшими Андрея. И сейчас постоянно созваниваемся с ними, обсуждая дальнейшее лечение этого пациента.

Чемоданчик с аппаратурой достаточно тяжелый. Но он теперь главный в багаже Андрея.

- Когда меня выписывали из клиники, в Германию прилетел отец, — продолжает Андрей.  — Врачи сказали: «Теперь ты здоров! Можешь даже в футбол играть». Мне можно поднимать тяжести, но, конечно, не так, чтобы надорваться. Поэтому помощь папы мне была необходима.

- Чем ты собираешься заниматься?

- Пока не знаю. После школы я получил профессию радиомеханика. Сейчас для меня самая большая опасность — инфекция, поэтому лучше не бывать там, где собирается много людей. Если же таких мест не избежать, то нужно надевать маску. Я еще не задумывался, чем буду заниматься. Поживем — увидим. Главное, что я жив и практически здоров. За то, что операция все же состоялась, я благодарен врачам киевской Александровской больницы Лидии Коноплевой и Леониду Кушниру. Они вели меня вплоть до дня вылета в Германию, подбирали лечение, которое облегчало жизнь. А столичному кардиохирургу Борису Тодурову можно звонить даже ночью по любому поводу. Теперь он навсегда стал моим лечащим врачом.

- У нас еще не было пациентов, которые перенесли комплексную пересадку сердца и легких, — говорит Борис Тодуров.  — Андрей будет наблюдаться в нашем центре, потому что именно у нас есть опыт работы с людьми, перенесшими пересадку сердца. К сожалению, в Украине подобные вмешательства все еще не выполняют, хотя теоретически мы готовы их проводить. Но из-за несовершенного «Закона о трансплантации» редко удается получить разрешение на забор органов погибшего человека. Поэтому люди, нуждающиеся в пересадке, чаще гибнут, чем дожидаются помощи, как Андрей. Этого пациента мы знаем уже несколько лет. Он обследовался в институте имени Шалимова, когда я там работал.

- Известно, что врожденные пороки сердца успешно устраняют кардиохирурги. Почему Андрею не сделали операцию, выявив болезнь?

- Тридцать лет назад еще никто не брался оперировать такие пороки, с которыми родился Андрей. Слишком высоким был риск того, что ребенок погибнет во время операции. За годы технологии изменились, поэтому сейчас деткам с такими проблемами помогают сразу после рождения, и они растут здоровыми.

- Какие факторы учитывают при пересадке легких?

- Сложность подобной операции в том, что, кроме группы крови и резуса, важен объем грудной клетки пациента, куда нужно поместить легкие — должно быть достаточно места, чтобы они расправились. Кроме того, у людей, перенесших такую трансплантацию, сшиваются не только кровеносные сосуды, но и трахея, что может вызвать определенные осложнения. Но потребность в подобных пересадках достаточно велика. Ведь кроме врожденных проблем с сердцем, к необратимым заболеваниям легких приводят генетические поломки, перенесенные болезни. Причем в таких случаях больным пересаживают легкие именно в комплексе с сердцем, так как пересаживать только легкие значительно сложнее. Но если у человека, нуждающегося в новых легких, сердце здоровое, орган пересадят другому пациенту, который в этом нуждается. Подобные трансплантации называют операциями домино.