Федор Конюхов: «У меня такое ощущение, что я живу уже триста лет»

Знаменитый путешественник Федор Конюхов — альпинист и яхтсмен, художник и священник — часть лета проводит на родине в Запорожской области. Приезжает на Азовское побережье в село Атманай Акимовского района с женой и младшим сынишкой на побывку к родне и 96-летнему отцу. Но арбузно-пляжного отдыха обычно не получается: время насыщено встречами, обсуждениями новых проектов.

«ФАКТЫ» уже рассказывали, что в селе Чкалово Приазовского района к приезду Конюхова односельчане приурочили торжественное открытие музея в доме, который в 1906 году построил его дед и где 12 декабря 1951-го родился сам Федор. В Запорожье руководство области наконец-то вручило ему нагрудный знак к присвоенному еще в прошлом году званию «Почетный гражданин Запорожской области».

«У нас, ветеранов, физических сил, конечно, мало, но зато опыт какой!»

В Атманае, на стене часовни, выстроенной Конюховым возле родительского дома во имя святого Николая Чудотворца — покровителя рыбаков, путешественников и мореплавателей, — установили новые мемориальные плиты. До этого здесь уже висели мраморные доски с именами погибших и умерших исследователей, среди которых Тур Хейердал, Жак-Ив Кусто и Юрий Сенкевич, а также альпинистов — покорителей вершин, навсегда оставшихся в горах. На этот раз решено было увековечить память россиянина Даниила-паломника — первым, еще в XII веке, составившего описание Святой земли, монаха Варсонофия, совершившего в XV веке пешее хождение в Святую землю и в Египет, и Василия Григоровича-Барского — монаха, писателя, жившего в XVIII веке и 24 года странствовавшего по Европе и Ближнему Востоку.

Одна из памятных досок посвящалась Антону Омельченко — первому украинцу, побывавшему в Антарктиде в 1910-1912 годах в составе экспедиции Вальтера Скотта к Южному полюсу.

Инициаторами установки мемориалов выступили участники проекта «Путешественники» — группа энтузиастов из Запорожской области и других регионов страны. Один из организаторов проекта, Антон Бондаренко, знаком читателям «ФАКТОВ»: два года назад он пересек Украину с запада на восток на велосипеде, собирая средства для лечения онкобольного ребенка.

Подготовленные мемориальные доски запорожец с товарищами привезли в Атманай, где надежно укрепили их на обращенной к Азовскому морю стене часовни. Планировали, что на мероприятие приедет полтавчанин Виктор Омельченко — внук первого украинского полярника и участник антарктической зимовки на станции «Академик Вернадский», но не вышло.

— Как чудесно, что мы возвращаем из забытья имя Антона Омельченко! — не мог нарадоваться Федор Филиппович, лично просверливая красный кирпич и вкручивая длиннющие шурупы.

Переоблачившись из рабочей одежды в церковную, отец Федор освятил мемориальные плиты и пригласил всех за стол. Разговаривали о его недавнем восхождении на Эверест.

— Для альпинистов этот год юбилейный — отмечается 30-летие восхождения на Эверест команды СССР и 20-летие первой российской экспедиции, в которой я принимал участие на пару с Евгением Виноградским, — говорит Федор Конюхов. — Я хотел еще раз увидеть высочайшую вершину мира. Причем на этот раз с клубом «Семь вершин» мы поднимались по более сложному маршруту со стороны Тибета по Северной стене, а двадцать лет назад шли со стороны Непала. Мне хотелось через Эверест познать себя в этом возрасте. Восхождение на такую гору в 40 лет и в 60 отличается по восприятию. Боялся, что сердце подведет, но оно работало нормально, а вот дыхалки не хватало. Хотя я не один такой ветеран: Ивану Душарину — 64 года, Сергею Богомолову — 61, руководителю экспедиции Александру Абрамову — 48. У нас, «стариков», физических сил, конечно, мало, но зато опыт какой! Потому все благополучно прошло, никто даже не обморозился. А я понял, что еще в хорошей форме: 8848 метров — это отличная проверка на прочность.

«Практически все, кто погиб на Эвересте, там остаются, потому что забрать тело альпиниста стоит огромных трудов и денег»

— Как вы готовились к восхождению?

— В течение первого месяца обычно проходим акклиматизацию, — объясняет Конюхов. — Обустраиваем базовые лагеря на определенной высоте, а затем спускаемся на 3000 метров в тибетский поселок: покупаем барана или козла — жарим, варим — и пять дней живем, возмещая недостаток кислорода, отсыпаемся, набираемся сил. Я там даже на рыбалку ходил, форель ловил. И когда уже в базовом лагере все готово, а мы набрались кислорода и сил, идем на вершину.

*К подъему на пик Федор Конюхов готовился в базовом лагере альпинистов на высоте около пяти тысяч метров

Акклиматизация — очень тонкая вещь. При этом лишний день на высоте 7000 метров чреват отеком легких или мозга. Из-за кислородного голодания у тебя все время болят голова, почки, печень. У одного парня вдруг пульс участился, вот-вот сердце разорвется, и он не пошел на Эверест, у другого — зуб разнесло...

В этот раз кислородом начинали дышать и спать с ним с высоты 7800 метров. Нас 14 человек, на каждом альпинисте шесть баллонов по два с половиной кило, у сопровождающих нас 14 шерпов (высотных носильщиков) по четыре баллона, они меньше употребляют кислорода. Всего было 32 тонны груза: одна машина только гору кислородных баллонов везла! Другая фура — газовые баллоны и печки. Третья — палатки, снаряжение, крючья («железо», как мы говорим), несколько километров веревки, которая режется там по 45 метров. Еще продукты, медикаменты. Машины подвозят груз до 5100 метров, после чего местное население на яках доставляет все это до 6400 метров. Шерпы никогда внизу груз не возьмут, они одеты так же, как альпинисты, все снаряжение должно быть такое же, высшего класса.

Интересный момент: на тропе шерп не имеет права выйти впереди тебя, хотя может быть и выносливее, потому что восхождение — это идея альпинистов, это спорт альпинистский, а не шерповский. Но я несу 15 килограммов, он — до 30-ти, больше профсоюз запрещает нести. Каждый шерп от нашей экспедиции получил пять тысяч долларов, своему помощнику я дал еще семьсот и кое-что из снаряжения оставил, ведь за короткий сезон восхождений шерп зарабатывает себе на год жизни.

— Скажите, а чем вы питались на подъеме к Эвересту?

— Во время подъема есть не хочется — все невкусно, противно. Гора высасывает силы, потому ничего не усваивается. Я взял термос воды, но и ту не доставал из рюкзака — только снег, бывало, под маску совал, ел.

Накануне восхождения трое суток нормально не спал, о последней ночи и говорить не приходится. В шесть часов вечера мы поднялись в штурмовой лагерь на 8300 метров. Многие экспедиции отказались в этом году от восхождения, потому что всю зиму были ураганные ветры, до 200 километров в час.

Штурм Эвереста начался в 22.30, чтобы с первыми лучами солнца взойти на вершину, — рассказывая, Федор Филиппович словно опять переносится в Гималаи. — До того — четырехчасовая передышка. Палатка закреплена на склоне под таким углом, что приходится упираться в стенки, как на яхте в шторм. Пока лежал в палатке, жизнь калейдоскопом пронеслась перед глазами. Конечно, думал и о том, вернусь ли с вершины назад. Ведь там повсюду лежат тела тех, кто не вернулся. Только в нынешнем сезоне на Эвересте погибло 11 человек. Практически все там остаются, потому что забрать тело погибшего альпиниста стоит огромных трудов и денег, надо организовывать целую экспедицию, чтобы спустить такой груз. Кто умер своей смертью, не сорвался — в основном, сердце останавливается или отек мозга происходит, — остаются на скалах. Есть такое место, которое мы называем «трупосборник», — там отвесные скалы, и откуда бы человек ни упал, его туда унесет. По «кошкам» можешь определить, каких времен погибли тут альпинисты. У одного я видел такие же приспособления, какие были у меня в 1992-м. Некоторые черные, как мумии, — ведь там все время солнце, радиация и мороз. Летом на Эвересте «всего» 25-30 градусов мороза.

— Вроде вы собирались установить крест на вершине?

— Да. В столярной мастерской у моего друга Вадима Цыганова, мужа и продюсера певицы Вики Цыгановой, сделали хороший дубовый крест в два с лишним метра высотой — думали на Эвересте установить. Но с начальником экспедиции Сашей Абрамовым посоветовались и поняли, что это не очень этично — установить наверху православный крест. У нас в экспедиции были представители Ингушетии — мусульмане, шерпы-буддисты, в других экспедициях — католики. Буддисты говорят, что вершина Эвереста принадлежит каждому, это ложе богов. И мы не стали поднимать крест, а установили его на условном «кладбище» альпинистов, на высоте 5100 метров.

На вершину поднялись в шесть часов утра. Еще 15 минут ждали, чтобы взошло солнце.

Человек, который идет на Эверест, должен созреть для вершины — и духовно, и физически. Тут ставишь на кон свою жизнь. Когда идешь, то в голове у тебя одно: «Эверест, Эверест...»

— Бывалые альпинисты говорят: главное не подняться, а спуститься...

— Это правда. Почему в основном погибают на спуске? Потому что, возвращаясь, человек уже расслабляется. А там полочки вот такие (ладонью демонстрирует размер каменных «ступенек»), и вдруг подо мною полочка рушится — камни же все рыхлые, обледеневшие. И я р-раз — и сорвался! Пролетел метров шесть и повис на веревке. А внизу ледник, где лежит не одна сотня погибших альпинистов. Но я выкарабкался. Это было на высоте 8500 метров.

Несмотря на все передряги, которые с ним случаются (в прошлом году на яхту с Конюховым напали пираты), первый православный священник, побывавший на Эвересте, и далее не собирается вести оседлый образ жизни. Федор Конюхов уже провел переговоры с новым губернатором Карелии о запланированной на следующее лето экспедиции.

— Мы с Виктором Симоновым из Петрозаводска будем на двух собачьих упряжках идти с Северного полюса через всю Гренландию! — восторженно восклицает неугомонный «человек мира». — Если получится, то это будет самая длинная экспедиция в Арктике! По нашим подсчетам, месяца четыре. С воздуха планируются заброски провианта и дополнительных собак. Бюджет экспедиции — 25 миллионов рублей.

Тем временем в Англии для Конюхова строится весельная лодка для марш-броска длиной 15 тысяч километров через Тихий океан — как выяснилось, никто из более молодых яхтсменов не готов провести 200 дней в одиночестве. А еще есть задумка совершить полтора оборота вокруг Антарктиды, мечта открыть в Запорожской области Школу путешественников и установить храмовый маяк...

— Время жизненное так быстро пролетело: будто вчера только я был ребенком, помню, как пахло наше Азовское море, а уже столько событий позади! — признается отец Федор. — Вот у меня такое ощущение, что я живу 300 лет. А что такое 60 лет? За это время ты ничего не успеешь!

Фото с сайта Федора Конюхова