Нина Архипова: «В день моего 80-летия муж, Георгий Менглет, готовил юбилейную речь и умер прямо во время репетиции»
В юности у Георгия Менглета было три увлечения — книги, фотография и театр. Он запросто мог бы стать писателем или фотографом, но выбрал актерскую профессию. И не ошибся. Ученик известного режиссера и актера Алексея Дикого, Георгий Менглет всю свою жизнь посвятил театру. Почти 60 лет прослужил в Московском театре сатиры. Здесь Георгий Павлович сыграл свои лучшие роли: Вышневского в «Доходном месте», судью Бридуазона в «Женитьбе Фигаро», Пишту Оброка в «Проснись и пой», Землянику в «Ревизоре»... Из Театра сатиры одиннадцать лет назад актера проводили в последний путь, здесь же пройдет юбилейный вечер памяти.
Об известном актере рассказывает его жена актриса Нина Архипова.
— Нина Николаевна, как Театр сатиры, в котором много лет проработал Георгий Павлович, отметил его
— Театр
открыл новый сезон недавно, 6 сентября, поэтому как следует подготовиться к вечеру памяти мужа еще не успели. Мероприятие состоится 30 сентября в Доме актера, подготовкой вечера занимается главный режиссер нашего театра Александр Ширвиндт.
*С актрисой Театра сатиры Ниной Архиповой Георгий Менглет прожил более 40 очень счастливых лет
Пока мы отпраздновали день рождения Георгия Павловича у нас дома, пришли все актеры, когда-то работавшие с ним. С такими теплом и добротой вспоминали о супруге. Говорят, в театре не было человека, который бы его не любил и не уважал. Мы с детьми всех очень хорошо принимали, накрыли прекрасный стол. Правда, после того как гости ушли, дети сказали мне: «Мама, ты весь вечер сидела какая-то мрачная». Признаюсь, мне было грустно, ведь за один вечер перед моими глазами прошла вся наша с Жориком жизнь — время невероятного счастья.
— Где вы встретились с Георгием Павловичем?
— В театре. Где еще могут познакомиться актеры? Причем происходило это у нас с ним дважды. Мы встретились очень-очень давно, еще до войны, в Театре имени Вахтангова, куда Менглет был приглашен самим Рубеном Симоновым. Но Жорик пробыл в театре недолго. В 1945 году перешел в Театр сатиры, и мы потеряли всякую связь. А спустя шесть лет я тоже пришла на работу в Театр сатиры, и мы с Менглетом опять встретились и познакомились вторично.
Вместе работали, Георгий Павлович даже вводил меня в какие-то спектакли, и отношения между нами были абсолютно спокойные. Но потом, как он написал в своей книге, во время работы в какой-то момент — вдруг! — почувствовал, что заразился... любовью.
— А вы?
— Несмотря на то что Менглет начал за мной ухаживать, я еще какое-то время была к нему равнодушна. Затем точно так же, как и он, внезапно поняла, что тоже заразилась. И началась наша необыкновенная любовь, продлившаяся сорок с лишним лет. Именно столько мы с ним вместе прожили — до конца, до самой его смерти.
— Увы, сейчас так долго редко кто живет вместе — не успели пожениться, как уже разводятся.
— Такое легкомыслие свойственно людям в молодости. Жорик ведь тоже по какой-то причине ушел от своей первой жены — что-то неприятное между ними произошло. Мы же начали жить вместе, когда ему было за сорок, а мне — за тридцать. Получилось, что по сердцу и по душе это были именно наши отношения. 
Почему так случается, что с одним человеком расстаешься, встречаешь другого и живешь с ним счастливо всю жизнь, нам не понять. Это вопрос философский.
*Вместе с известной актрисой Татьяной Пельтцер Георгий Менглет (в центре) играл в фильме-спектакле «Проснись и пой»
Внимание Георгия Павловича первое время казалось мне вполне естественным. Я похоронила своего второго мужа, известного писателя Бориса Горбатова, и осталась одна с четырьмя детьми (младшим только год исполнился) и старенькой свекровью на руках. Весь театр мне сочувствовал. Помогали, кто чем мог, и Георгий Павлович — в том числе. Поэтому особых иллюзий на его счет у меня не было. Тем не менее он предложил выйти за него замуж и взял на себя не только всех моих детей, но и свекровь.
— Как она отнеслась к тому, что вы снова вышли замуж?
— Свекровь моя Жорика не только приняла, но и полюбила, как родного. Да иначе и быть не могло, он отличался редкостным обаянием. Для детей стал настоящим отцом, они его очень любили, считают папой. Родного отца они и не помнят. Когда Жорик постарел, ухаживали за ним, во всем помогали.
— Как он воспитывал детей?
— Незаметно, без поучений и нотаций. Они просто общались и дружили. Георгий Павлович был с моими детьми в такой дружбе, какой позавидуют семьи, в которых отец и дети являются друг другу родными, а любви и взаимопонимания между ними нет. Дети выросли очень хорошие, я думаю, во многом это заслуга Менглета. Правда, называли они его не папой, а Жориком. Точно так же обращались к нему и внуки, когда подросли. Я же всегда была для них Ниной. Теперь вот и правнуки говорят: «Нина, что-то ты давно к нам не приходила». Георгия Павловича они называют согласно семейной традиции: «Мы в эти выходные пойдем убирать на могиле Жорика».
— Почему Георгий Менглет почти не снимался в кино?
— Предложений от режиссеров поступало очень много, но он почти всегда отказывался — говорил, что не любит камеру. Зато обожал театр. У него была привычка перед началом спектакля заглядывать в щелочку занавеса в зрительный зал. В этот момент он просто преображался — глаза у него загорались, щеки розовели. Георгий Павлович уже предвкушал момент своего появления на сцене, что для него, пожалуй, было самым большим счастьем в жизни.
С возрастом работы стало гораздо меньше, он очень тосковал. И вдруг такая радость — ему предложили роль Барона в пушкинском «Скупом рыцаре» в театре «Вернисаж». Вы бы видели, с каким восторгом и упоением он работал! Мы старались ему не мешать, по квартире ходили чуть ли не на цыпочках, разговаривали шепотом. На премьере он был так счастлив! Мне до сих пор кажется, что эта работа продлила Жорику жизнь. Если бы не она, он бы ушел от нас гораздо раньше.
— У Менглета было много поклонников?
— Зрители его любили, а он отвечал им взаимностью. После спектакля долго мог стоять и общаться с теми, кто пришел с ним поговорить. Я, бывало, сердилась: «Жорик, я же устала, а мне приходится тебя ждать!» «Как ты не понимаешь, — удивлялся он. — Люди специально приехали, чтобы посмотреть спектакль, потом пришли ко мне, неужели я могу им отказать?» Он вообще очень трепетно относился к людям, больше всего на свете боялся доставить кому-нибудь неудобство. А уж о том, чтобы кого-либо за что-то осудить, и речи не шло. Помню, как-то поклонники подарили ему красивую, но щербатую чашку. Я, не подумав, заметила: «Разве можно дарить вещи, уже бывшие в употреблении?» Честно говоря, ни до, ни после того случая я не видела Менглета таким рассерженным, он был человеком на редкость добрым и незлобивым. «Зрители имеют право дарить то, что хотят!» — отрезал он.
— Георгий Павлович был заядлым футбольным болельщиком...
— Когда его любимая команда — он болел за ЦСКА — выигрывала, радовался, как ребенок. Если же, не дай Бог, проигрывала — звонил своему другу, известному конферансье Жене Кравинскому (который, кстати, впоследствии написал книгу «Театр и футбол — любовь моя»), и просто рыдал в трубку.
Вообще же, больше всего на свете Жорик любил проводить время дома — он был очень домашним человеком. Иногда в театре устраивали какие-то посиделки или прямо после спектакля ехали в ресторан (заводилой всегда оказывалась Татьяна Ивановна Пельтцер), Георгий Павлович никогда не поддерживал таких затей. Но мне не запрещал, говорил: «Если хочешь, поезжай, а я — домой». И я, поддавшись всеобщему веселью, отправлялась с компанией, а потом спохватывалась: «Что же я делаю, Жорик обидится!» Брала такси и возвращалась домой.
— Принято считать, что двум актерам трудно ужиться в одной семье.
— У нас, видимо, все было наоборот — нам с ним было очень хорошо вдвоем. Мы с радостью репетировали вместе, я всегда с удовольствием ходила смотреть спектакли, в которых был занят Жорик. Расстаться нам с ним было сложно даже на очень короткое время. Когда он в гримерке готовился к спектаклю, я сидела вместе с ним. Его сосед по гримерке каждый раз, видя меня, удивлялся: «Неужели вы дома друг другу не надоели? Мне тоже хочется с Жориком поговорить». И выгонял меня.
— Когда вы вместе играли на сцене, искра между вами не пробегала?
— С Жориком мы, к сожалению, были заняты только в одном спектакле — по пьесе венгерского драматурга Миклоша Дярфаша «Проснись и пой». Ни о какой искре и речи быть не могло. Если я позволяла себе не на все сто процентов отдаться роли, Георгий Павлович мне тут же делал замечание. В работе он как настоящий мастер был очень строг. Если я что-то делала не так, несмотря на трогательное ко мне отношение, спуску не давал.
— В быту Менглет был привередливым?
— Был очень скромен в своих пристрастиях, довольствовался малым. Единственное, без чего не мог обойтись, — сладкое. Впоследствии это сыграло плохую роль в его жизни — начал развиваться диабет.
— Георгий Павлович долго болел?
— Нет, умер внезапно — оторвался тромб. Это случилось в день моего рождения, 1 мая 2001 года, мне тогда исполнилось 80 лет. В театре готовились к юбилейному вечеру, на котором Жорик должен был выступать и долго репетировал — хотел сделать для меня сюрприз... С тех пор день рождения для меня очень грустный праздник. Не бывает дня, чтобы я не думала о Георгии Павловиче, ведь все, что у меня от него осталось, это воспоминания.
— Вы на него никогда ни за что не обижались?
— При жизни — нет, а сейчас удивляюсь, почему он ко мне во сне не приходит. Детям время от времени снится, а мне почему-то нет.
11770Читайте нас у Facebook
