Фотограф Олег Кромпляс: "В Донецком аэропорту одна из стен стала доской почета" (фото)

8:30 — 19 грудня 2014

На прошлой неделе в Европарламенте прошла фотовыставка «Донбасс: война и мир». Среди представленных работ — снимки журналиста, сделавшего фоторепортаж о «киборгах»

Фотовыставка «Донбасс: война и мир» прошла в Европарламенте в рамках «Дня Украины». Мы встретились с одним из авторов снимков, которые там демонстрировались, — 30-летним бойцом батальона «Азов» и журналистом Олесем Кромплясом. В октябре он целую неделю работал в Донецком аэропорту в качестве фронтового фотографа. Причем снимал на черно-белую пленку легендарным фотоаппаратом Leica («Лейка»). Об Олесе много писали и говорили в марте, когда он с приятелем поехал в только что оккупированный Крым, чтобы сделать фоторепортаж, и попал в плен.

ВІДЕО ДНЯ

*Олесь Кромпляс стал бойцом резервного подразделения в Донецком аэропорту. Когда нужно было решать, воевать или снимать, фотограф выбирал первое (фото Сергея Лойко)

— Сейчас вспоминаю о пережитом в Крыму более-менее спокойно, но тогда это был настоящий ужас, — говорит Олесь. — Крымским сепаратистам доставляло удовольствие издеваться надо мной и моим другом. Они стреляли из автоматов рядом с нашими головами, спрашивали: «Что вам отрезать — уши или нос?» Около 12 часов у меня были туго связаны руки. Последствия этого не прошли до сих пор — ухудшилась чувствительность пальцев. Вволю поизмывавшись, отморозки отвезли нас на гауптвахту российского Черноморского флота. Там от меня требовали «все рассказывать», в противном случае грозили отдать крымским «беркутовцам». Говорили: «Ты ведь активист Майдана, вот они с тобой и разберутся». Мне хватило сил не сломаться и не оговорить себя. Резонанс, вызванный исчезновением на полуострове сразу нескольких групп украинских журналистов, заставил захватчиков освободить нас.

Когда мы вернулись в Киев, с нами по очереди встречались послы нескольких европейских стран и представители Европарламента, чтобы со слов очевидцев узнать, что творится в Крыму. Затем один международный фонд отправил меня на реабилитацию за границу. Вернувшись в Украину, я подался в Бердянск записываться в батальон «Азов». Приехал туда 12 июня и уже следующей ночью участвовал в освобождении Мариуполя.

— Чем запомнилась эта операция?

— Группа, в которую я входил, находилась в районе улицы Итальянской, когда мимо пробежала молодая семья. Женщина лет 23—25 в одной ночной сорочке и шлепанцах, и муж примерно такого же возраста в шортах и майке. У каждого в руках по завернутому в простынь ребенку.

*Многие люди оставались в зоне боевых действий, потому что им просто некуда было уезжать (фото с выставки «Донбасс: война и мир»)

— Как вы оказались в Донецком аэропорту?

— У меня давно возникла идея сделать там фоторепортаж. Когда узнал, что для Европарламента готовится фотовыставка «Донбасс: война и мир». Хотя у меня оформлена журналистская аккредитация в зоне АТО, есть удостоверение фотокорреспондента, все равно на подготовку к поездке ушло около полутора месяцев. Друзья из волонтерского объединения «Народный тыл» предоставили бронированный джип «Ленд Ровер», ночной прицел, тепловизор (я ведь собирался не только снимать, но и воевать наравне с «киборгами»). Боец АТО и волонтер Максим Музыка решил составить мне компанию. Он сумел раздобыть деньги на покупку необходимых для этой экспедиции вещей. Только фотопленка обошлась нам в несколько тысяч гривен. Приобрели специальный камуфляж под цвет развалин (он называется «атакс»). У меня был натовский бронежилет пятого класса защиты. Кстати, в боевой обстановке фотограф зачастую рискует больше других: ему порой приходится задерживаться в опасных простреливаемых местах.

*У этих парней война отняла ноги. Снимок сделан в одном из госпиталей (фото с выставки «Донбасс: война и мир»)

Вместе с расходами на бензин потратили порядка 17 тысяч гривен. Загрузили джип большим количеством различных припасов, которые собрали волонтеры, и раздавали все военным по пути следования. На блокпостах нам давали на ночь кров, воду, чтобы привести себя в порядок. Конечно, нельзя было обойтись без «благословения» спикера оперативного штаба антитеррористической операции подполковника Владислава Селезнева (ныне спикер Генштаба Министерства обороны Украины. — Авт.). Вначале побывали у него в Краматорске, получили добро и поехали в поселок Пески, который находится рядом с Донецким аэропортом.

— Это уже, по сути, передовая?

— Пожалуй. Кстати, когда я вышел там на улицу, увидел, как в метрах шестистах за посадкой сепаратисты открыли огонь из «Градов» по соседнему селу. Очень быстро отстрелялись — и деру. К сожалению, наши тогда не успели их наказать.

В аэропорт с Максимом добрались на БТРе днем. Мы сидели внутри боевой машины, а вещи были прикреплены снаружи на броне.

— Расскажите, какое впечатление на вас произвела цитадель?

— Словами не передать, насколько там было холодно! Представьте: гигантский холодильник, в котором ужасно сыро, в стенах зияют дыры, из них постоянно дует. Если приходилось снимать тактические перчатки, чтобы поменять пленку, уже

через минут пять практически не чувствовал пальцев — так сильно они коченели. Из-за холода не получалось толком выспаться, хотя у меня имелся отличный спальный мешок. Сон был тревожный. Спал по три — максимум пять часов в сутки.

Меня с Максимом зачислили в резервную группу. Я не скрываю, что у нас было оружие. Если следовало решать, воевать или снимать, без колебаний выбирали первое.

— Там можно развести огонь, чтобы согреться, приготовить еду?

— Нет, ведь нельзя себя демаскировать. Каши, борщи не варят — обходятся так называемым сухим пайком. Это еда из банок — тушенка, рис или гречка с мясом. Все это можно есть холодным, но гораздо вкуснее подогретым. Используют миниатюрные альпинистские горелки, к которым прилагаются такие же компактные баллоны с газом. Туда привозят круглой формы хлеб, похожий по вкусу на домашний, ну и, конечно, воду.

Один из вновь прибывших солдат поделился бельгийским сухим пайком — он гораздо лучше отечественного. Я попробовал из тюбика ореховое масло. До чего же оно показалось мне вкусным!

— Есть возможность умыться, побриться?

— С этим не складывается. Всю ротацию (я пробыл в аэропорту неделю) не снимал с себя одежду, бронежилет. Существовал в определенном смысле вне времени — понятия «день» и «ночь» стали размытыми, ведь внутри здания даже днем царит полумрак.

Одна из стен стала доской почета. Воины указывают на ней названия своих подразделений. Мне тоже разрешили это сделать. Я написал «Азов» и свой позывной — «Томпсон» (так называется американский пистолет-пулемет, который широко использовался во Второй мировой войне. — Авт.). Уезжая из аэропорта, я оставил ребятам спальный мешок, ночной прицел, тепловизор, дальномер и другие нужные на войне вещи.

— Какой из сделанных в аэропорту снимков вы считаете самым удачным?

— Представьте: зал, в котором царит мрак, высоко на стене табло и отверстия, через них проникает свет, а внизу — нечто вроде баррикады. Возле нее в потемках сидит солдат, разогревающий на миниатюрной горелке какую-то еду. Огонек освещает часть его лица. Это фото очень точно передает атмосферу. К сожалению, не могу предоставить вам для публикации этот и другие свои снимки из аэропорта, хотя они демонстрировались на выставке в Европарламенте. Дело в том, что зарубежная организация, частично оплатившая покупку моего фотоаппарата Leica («Лейка»), попросила нигде не публиковать эти фото, пока на экраны не выйдет документальный фильм, в котором они будут использованы.

— Сколько стоит этот фотоаппарат?

— Это бывшая в употреблении камера, за нее заплачено 2200 долларов. Плюс объектив, который обошелся в 600 долларов. Новая «Лейка» стоит раза в три дороже.

— У вас есть оберег?

— Терпеть не могу носить цепочки, перстни и подобную дребедень. Однако в аэропорту у меня был оберег — белые пластиковые четки. Во время Революции достоинства подобные носили многие ребята на Майдане. Этот аксессуар стал своего рода символом причастности к акциям протеста, поэтому я тоже хотел его иметь, но не знал, где взять, а спрашивать было как-то неудобно. Когда стал бойцом батальона «Азов», волонтеры привезли нам такие четки, и я, конечно же, их взял.

— Вы говорили родителям, что собираетесь подготовить репортаж из Донецкого аэропорта?

— Конечно, нет. Вообще-то я человек взрослый, поэтому сам принимаю решения. Кстати, очень многие бойцы вдохновенно врут своим родным о том, где находятся. Я — в их числе.

…Знаете, у меня был друг Дмитрий Кузьмин, я с ним задумывал масштабный фотопроект об АТО. Когда-то вместе учились искусству фотографии, потом он уехал в Египет, открыл там собственное агентство. Дима очень переживал по поводу событий на Майдане, но приехать в Киев смог, лишь когда революция победила. Однако началась российская агрессия. Дмитрий бросил бизнес, стал бойцом батальона «Донбасс» и погиб, получив две пули — в сердце и в грудь. Его вдове сказали, что машина, в которой ехал муж, попала в засаду. Считаю для себя делом чести разобраться во всех обстоятельствах этой трагедии.

P. S. Как передает информационное агентство «Укринформ», «президент Парламентской ассамблеи Совета Европы Анн Брассер запретила проведение фотовыставки «Донбасс: война и мир» в течение зимней сессии Ассамблеи в Страсбурге. Об этом на своей странице в соцсети «Фейсбук» сообщил народный депутат Владимир Арьев. При этом он обратил внимание, что на прошлой неделе эта выставка уже состоялась в Европейском парламенте в Брюсселе. Арьев обнародовал в «Фейсбуке» письмо-отказ президента ПАСЕ Анн Брассер на имя заместителя главы делегации Украины в ПАСЕ Сергея Соболева. «Мотивацию мадам Брассер не предоставила, но ссылка на «создание напряженности» может свидетельствовать, что она действует в интересах российской делегации», — считает Арьев.

*Олесь Кромпляс сфотографировался в донецком аэропорту возле стены почета. Написал на ней «Азов» и свой позывной — «Tompson»

*Герой публикации «ФАКТОВ» пятилетний Саша из Лисичанска. Сепаратисты стреляли в него, когда малыш бежал прятаться в подвал. Из-за этого он поседел и перестал разговаривать. После освобождения города ребенок подружился с одним из бойцов и со временем заговорил

*Снимок сделан сразу после освобождения поселка Пески, что рядом с донецким аэропортом. Пожилой мужчина, радостно встречавший украинских солдат, оказался профессором Донецкого национального университета