Когда ева появилась на свет, врачи были убеждены, что из-за серьезного заболевания сердца она проживет не больше месяца
Моя собеседница -- жительница Луцка Евгения Кононова. Из-за врожденного заболевания сердца ее внучке угрожает смертельная опасность.
-- Как вспомню тот ужас, у самой сердце жжет, -- вытирает слезы Евгения Павловна, заменившая девочке родителей. -- Ева появилась на свет с чрезвычайно тяжелым пороком сердца (позже выяснилось, что этих пороков был целый букет!), в результате которого венозная кровь смешивалась с артериальной. Из-за этого у нее ногти и губки были синие, личико -- цвета асфальта, а глаза… Невозможно передать словами выражение этих несчастных глаз. Врачи говорили, что проживет не больше месяца, и держали в больнице. Однако прошел месяц -- Ева жива. Два месяца, три, полгода, год. Однажды из-за какого-то осложнения перевели в реанимацию, но, слава Богу, спасли.
«Одновременно пришли вызовы на операцию из Люксембурга и Швеции»
-- В годик Ева могла сидеть только с подушками, не выговаривала ни слова, -- рассказывает бабушка. -- Но изо всех сил тянулась к жизни. У каких только врачей я с ней не побывала! И вот мне посоветовали обратиться к московским специалистам, мол, они делают такие операции, которые смогут помочь девочке. Во Всесоюзном кардиологическом центре Еву обследовали и сказали: операция возможна, но не раньше, чем через несколько лет. Но ведь, убеждала я их, ребенок столько не выдержит. В итоге москвичи пообещали прислать вызов на дополнительное обследование и лечение, правда, я его так и не дождалась. Спустя некоторое время посчастливилось попасть к врачам из Люксембурга, проводившим прием во Львовском мединституте. Помню, очередь была страшная, родители везли больных деток отовсюду. На Еву сразу обратили внимание, осмотрели и пообещали организовать вызов уже непосредственно из кардиологической клиники Люксембурга.
Вернувшись в Луцк, я узнала, что в местный детдом приехали шведские врачи и тоже отбирают детей, нуждающихся в неотложной медицинской помощи. Немедленно отправились на прием. Врач, обследовав Еву, сказал, что у них подобные операции делают сразу после рождения. Позже я в этом убедилась. В Швеции младенцев с врожденными пороками сердца уже на следующий день после операции, если, конечно, обошлось без осложнений, переводят из реанимации в обычное кардиологическое отделение. В общем, сообщив, что спасти Еву можно, врач поинтересовался, есть ли у меня деньги. Какие деньги, откуда они у меня? Так и сказала: «Нет». Ну, он мне посочувствовал, но ничего конкретного не пообещал. Правда, Еву сфотографировали и записали все ее данные. Я поблагодарила за теплый прием и ушла без особой надежды на лучшее. А в конце месяца мне позвонили из областного представительства Детской скандинавской миссии и сообщили, что Еву вызывают в Швецию. Одновременно пришел вызов из Люксембурга. Обе поездки финансировали благотворительные организации. Посоветовавшись со знакомыми, взвесив «за» и «против», выбрала Швецию.
«Я сама уложила внучку на операционный стол и перекрестила»
-- На Скандинавский полуостров нас сопровождал представитель миссии в Украине Бо Валленберг, -- вспоминает Евгения Павловна. -- В самолете Ева практически не выпускала из рук кислородную подушку. Встретили нас очень хорошо, поселили в доме у матери Бо Валленберга, в портовом городе Мальме. Не теряя времени, Бо отвез нас в городок Люнд, расположенный неподалеку от Мальме, где находится огромный лечебный центр.
После комплексного обследования кардиохирург Петер Ерге подтвердил, что у Евы чрезвычайно сложная патология. Выслушав его прогноз, я чуть не потеряла сознание: оказывается, вероятность успешного завершения операции почти нулевая. Произнося эти слова, врач провел пальцем условную линию возле самого кончика авторучки -- как ножом по сердцу. Но без операции -- стопроцентная смерть. Что тут выбирать? И я, разумеется, согласилась. Говорю врачу: «Надеюсь на вас».
Стали готовить мою Еву к операции. Вырвали зубки, выполнили другие необходимые манипуляции. Примерно в полдень я отнесла ее в операционную, положила на стол, перекрестила… Бедненькая, несмотря на свои три годика, она еще не ходила. Меня отвели в соседний корпус, дали успокоительную таблетку, чтобы уснула. Проснулась под вечер. Рядом постоянно находились госпожа Валленберг и переводчик. Каждая минута казалась мне годом. Наконец, около девяти вечера, раздался звонок -- операция прошла успешно!
Но на этом наши беды не закончились. Сразу после операции у Евы возникло тяжелое осложнение с почками, и ей провели комплекс реанимационных мероприятий. Моя девочка находилась между жизнью и смертью. Благо, ее удалось спасти.
Чуть позже я пережила еще один шок. По словам хирурга, врачи, вскрыв грудную клетку и добравшись до сердца, увидели, что у Евы патология значительно сложнее, чем показало предварительное обследование. Целый букет пороков, практически несовместимых с жизнью. Если бы они раньше знали точный диагноз, вряд ли согласились бы рисковать и браться за скальпель. А так, раз уж разрезали, отступать было некуда.
«Когда отсоединили систему жизнеобеспечения, у внучки остановилось дыхание»
-- После операции бедный ребенок десять дней пролежал в реанимации. От нее ни на секунду не отходили две медсестры. Вообще тамошние условия поражают: оборудование, отношение к пациентам -- это что-то невероятное для нас. На десятый день, около шести утра, в доме госпожи Валленберг зазвонил телефон. Трубку взяла хозяйка. Молча выслушав звонившего, она сказала мне: «Евгения, Ева не гуд». Мы бросились к машине. За руль села госпожа Валленберг. Догнав первый попавшийся на пути патрульный автомобиль, эта решительная женщина просигналила, чтобы он остановился. Выслушав объяснения, полицейские без лишних слов включили сирену и на всех парах, разгоняя другие автомобили, сопровождали нас до самой клиники. Влетела в коридор на седьмом этаже, подбежала к боксу. Навстречу мне шла медсестра, которая остановила меня и не захотела пускать к Еве. Я пыталась ее обойти -- никак. В тот момент была уверена, что Евы уже нет в живых, а от меня ее смерть почему-то скрывают. Позже оперировавший ее врач признался, что несколько преждевременно отсоединил систему жизнеобеспечения. Это и стало причиной остановки дыхания. Пришлось подключать ее к аппарату заново. Слава Богу, все закончилось благополучно.
Из реанимации Еву перевели в кардиологию, в отдельную палату. Мне позволили за ней ухаживать. Поправлялась она с большим трудом, не хотела кушать, приходилось кормить через специальную систему. Окрепнув, Ева снова прошла комплексное обследование, курс реабилитации, и лишь после этого ее состояние признали удовлетворительным.
«Первые самостоятельные шаги Ева сделала в четыре годика»
-- Врачи планировали сделать еще одну операцию, но отложили ее, -- делится воспоминаниями Евгения Павловна. -- Похоже, не захотели рисковать, поскольку Ева могла не выдержать, настолько был ослаблен ее организм. Посоветовали мне внимательно следить за ее состоянием, так как главное -- не опоздать. А в 18 лет Еве предстоит третья операция, после которой, если обойдется без осложнений, можно будет вздохнуть с облегчением.
Сразу же после возвращения в Луцк нас госпитализировали в кардиологическое отделение областной детской больницы, где Ева (в четыре года!) сделала первые самостоятельные шаги.
Не забывал свою маленькую пациентку и Бо Валленберг. Несколько раз навещал ее, а в 96-м забрал в Швецию на проверку. Там Еву осмотрел оперировавший ее врач и дал заключение, в котором было сказано: есть показания для хирургического вмешательства. В том же документе было отмечено: при условии экономической возможности.
На первую и пока единственную операцию в Швецию я отправлялась с 700 американскими долларами в кармане, которые собирала, как только могла -- это и чьи-то пожертвования (давала объявления в местную газету), и сэкономленная зарплата, и деньги, взятые в долг у знакомых. Разумеется, семь сотен -- мизер по сравнению с реальной стоимостью операции. Так что, если бы не помощь Детской скандинавской миссии и лично Бо Валленберга, операция не состоялась бы. Уже будучи в Луцке, я неожиданно получила из Швеции счет на оплату послеоперационного обследования Евы в поликлинике -- 1700 американских долларов! Взяла я счет и пошла в представительство Детской скандинавской миссии. Спрашиваю: что это такое?.. И Бо снова все устроил -- я ему за это безмерно благодарна. А если бы пришлось оплачивать самой и операцию, и проживание, и проезд, и обследование в поликлинике, и многое другое? В общей сложности, если не ошибаюсь, выходило 50 тысяч долларов! Даже представить трудно, какие могли возникнуть проблемы!
«Когда внученька спит, я прислушиваюсь, дышит ли она»
Сейчас Еве 11 лет. Первый тревожный звонок прозвучал минувшей осенью: у девочки кардиограмма оказалась плохой. В этом году врачи констатировали дальнейшее ухудшение состояния.
-- Наш кардиолог говорит прямо: ищите возможность отвезти Еву на операцию, -- продолжает Евгения Павловна. -- Я в растерянности. Говорят, сейчас такие операции делают в Киеве, но ведь там, наверное, тоже нужно платить большие деньги.
… Бабушка все же собирается свозить внучку в столицу хотя бы на обследование, а потом, как говорится, видно будет. Тем временем Ева -- хорошенькая, умная девочка, настоящая фотомодель -- учится в школе, активно общается с ровесниками, занимается художественной гимнастикой, прекрасно танцует. И до конца не осознает, что с каждым днем все тяжелее поднимается домой на четвертый этаж…
-- Когда Ева ложится спать, я долго не могу уснуть, все прислушиваюсь, дышит ли она, -- плачет Евгения Павловна.
На вопрос, почему воспитывает внучку одна, моя собеседница ответила неохотно:
-- Евина мама вышла замуж в 17 лет. Ее, еще совсем юную, вероятно, напугала болезнь ребенка. Где она сейчас, не знаю. Не хочу никого осуждать. Судьба сложилась так, что Ева стала, по сути, моей дочкой. Так меня и называет: моя мамочка.
-- Еву я наблюдаю с самого рождения, -- говорит городской детский кардиоревматолог, кандидат медицинских наук Татьяна Подлевская. -- До операции ее диагноз звучал так: двойное отхождение сосудов от правого желудочка, дефект межжелудочковой перегородки, недостаточность митрального и аортального клапанов. В 1993 году шведские хирурги устранили двойное отхождение сосудов. С тех пор Ева находится под нашим постоянным присмотром, ее неоднократно консультировали специалисты из киевского института сердечно-сосудистой хирургии. Сейчас стоит вопрос о коррекции дефекта межжелудочковой перегородки. А когда девочке исполнится 18 лет, не обойтись без протезирования митрального клапана.
498Читайте нас в Facebook
