«Все дни после возвращения домой из плена я знакомлюсь… со своим родным сыном», —
Неделю назад многострадальный экипаж балкера «Ариана» возвратился на родную землю. За 223 суток пиратского плена украинские моряки пережили всякое: издевательства и избиения, угрозы расстрела и испытание голодом. На долю судового кока выпала трагедия: во время преждевременных родов она потеряла ребенка — сына. Как оказалось, есть в команде «ариановцев» и пополнение…
— Я отсутствовал дома четырнадцать месяцев, — говорит судовой механик Андрей Муругов. — Когда уходил в плавание, жена была беременна, потому ребенка я еще не видел. Привет Никита! — протягивает он руку мальчугану, обосновавшемуся на руках у мамы. — Что, не узнаешь папу? Ничего, мы с тобой подружимся, скоро на охоту вместе отправимся.
— Нападения на «Ариану» избежать было возможно, — рассказывает мне Александр спустя несколько дней. — Еще за сутки до того, как на борт забрались пираты, мы знали, что прямо по курсу, где-то на расстоянии 250 миль, произошли четыре неудачные попытки захвата других судов. Тем не менее меры безопасности не предпринимались: полностью отсутствовала светомаскировка — шли, светясь, словно новогодняя елка. И продолжали двигаться прежним маршрутом. Нужно было известить греческого судовладельца, потребовать принять решение и подтвердить его телексом. Если бы он велел следовать тем же курсом, то вся полнота ответственности возлагалась на него… Весьма вероятно, что капитан не вышел на связь с судовладельцем, не сказал об угрозе пленения, чтобы не менять маршрут и не тратить дефицитное горючее. Хотя топлива, как выяснилось, было достаточно.
В момент захвата я нес вахту в машинном отделении. Пираты атаковали «Ариану» на двух катерах, оснащенных мощными двигателями. Шансов оторваться от преследователей у нас не было. Вскоре я услышал «хлопки» выстрелов, а считанные минуты спустя незваные гости стали хозяевами на «Ариане». Первые месяцы пираты нас почти не трогали, позволяли передвигаться по судну. Они ожидали, что за этот период на них выйдет судовладелец, начнется переговорный процесс, но… Остается только гадать, что происходило на самом деле. Только в ноябре мы ощутили: что-то сдвинулось с мертвой точки.
Все время пленения я провел в кромешной темноте — в машинном отделении, расположенном ниже уровня моря. На пару с коллегой-механиком мы стремились хоть как-то поддерживать жизнедеятельность стоявшего на приколе судна. Когда в последние недели топливо было на исходе и механизмы не могли работать по-прежнему, на нас посыпались угрозы, вплоть до лишения жизни.
Любимая пытка бандитов — так называемая ласточка. Привязывали ноги к рукам, стягивали их между собой узлами. В такой позе бросали животом вниз на раскаленную палубу. Они засекали время — от двадцати минут до получаса. Руки затекали, синели, запросто могло начаться отмирание тканей. Потом развязывали, давали еще пару тумаков…
Не скрою, нервы сдавали: наматываю круги по темной «машине», мысли всякие в голову лезут. Не лучше была ситуация и наверху: 17 человек в одной каюте, под круглосуточным прицелом автоматчиков. Мне помогало то, что очень хотелось увидеть сына, первенца… Он — лучшее, что я создал в жизни! В подарок ему привез из Сомали целый мешок шоколадок.
501Читайте нас в Facebook
