Американский муж украинской журналистки так и не смог понять, зачем жителям запорожья под окнами домов нужны погреба
С Ириной мы знакомы давно, много лет проработали в городской молодежной газете. Вот уже два года она живет в американском штате Техас. Уехала за три моря за личным счастьем. И, кажется, нашла его там.
Ира решила отвечать выборочно и только американцам
Бог Иру не обидел ни внешностью, ни умом. Она была толковым журналистом, со своим стилем и темами. Не ладилось только с личной жизнью. Дважды была замужем, но мужчину, с которым хотела бы прожить до конца своих дней, так и не встретила. Одна воспитывала сына Юрку, над которым шефствовала вся редакция. Со всеми своими ухажерами она в конце концов разрывала, умудряясь оставаться с каждым в дружеских отношениях. Не раз после очередного разрыва мы с женой выслушивали очередную Иркину исповедь. Хотелось ей счастья, а его не было. Похоже, Ира была человеком слишком цельным и самодостаточным, чтобы находиться рядом со слабым мужчиной. А сильные, видимо, ей не встречались.
Когда ее личная жизнь в очередной раз зашла в тупик, она решила обратиться в международное брачное агентство. Сфотографировалась, написала к снимку соответствующий текст и «забросила» информацию о себе в Интернет. Друзья Ирины, посвященные в ее планы, отнеслись к затее с нескрываемым любопытством: другие же находят себе мужей, чем Ира хуже?
Уже на следующий день на нее обрушился шквал писем от мужчин, жаждущих большой и светлой любви. Привлекательной украинкой заинтересовались скандинавы и французы, арабы и австралийцы, итальянцы и англичане. Но больше всего писем пришло почему-то от американцев. Прочитать все послания, зная английский на уровне «кисс -- плиз», было физически очень сложно. И уж тем более невозможно было ответить на них. Ира решила отвечать выборочно и только американцам.
Отобранных писем было сначала 18, потом -- 5. С ними Ира и вела горячую переписку в течение полугода, подходя к выбору претендента очень ответственно. Ах, какое это было удивительное время! Друзьям она говорила: «Я наконец поверила, что действительно умница и красавица». В брачное агентство ходила как на работу. Извела горы бумаги и исчерпала весь запас самых бредовых мыслей. Ведь для того, чтобы удержать внимание предполагаемых женихов, приходилось писать ежедневно всякую ахинею. Типа: «Мой дорогой, сегодня ночью ты приходил ко мне во сне. Я чувствовала твое прикосновение. Ты -- мужчина моей мечты. Это судьба!» Или: «Каждый день без тебя -- это пытка. Я думаю о тебе каждую секунду. Мне хочется раствориться в тебе… » Забавно, но весь этот бред воспринимался американскими мужчинами совершенно серьезно. Нам она говорила, что это мы, русские, какие-то неправильные: боимся нежных слов и выражения чувств.
Джек выглядел, как наш среднестатистический соотечественник
Самым интересным Ире сначала показался черный красавец Лэси из Лос-Анджелеса. Он заваливал ее письмами, особенно после того, как она отправила ему по почте еще несколько своих фото. Непосредственный, эмоциональный, с хорошим чувством юмора, он долго владел ее сердцем. Требовал, чтобы она немедленно бросила все и прилетела к нему. Рассказывал в письмах, что каждую ночь мечтает о ней. Но стоило Ирине написать, что женщине неприлично первой наносить визит, как Лэси заметно остыл. Дескать, могу приехать, но промотаю кучу денег, а вдруг ты окажешься… толстой. Решив, что этот претендент бесперспективный, Ира перестала ему писать. Джон из Хьюстона -- мужчина состоятельный и на вид респектабельный -- писал нежные, утонченные и обстоятельные письма. Но тайный эротоман в нем прослеживался с самого начала. Эта любовь закончилась, когда Джон позвонил и узнал, что Ирина не владеет английским. «Значит, мои письма тебе переводили, и их читал кто-то третий?» -- в ужасе написал он.
Еще были престарелый, но очень симпатичный полковник в отставке Сэм из Сан-Антонио, немногословный, но напористый, как танк, Пат из Сиэтла, непонятный Джек из Остина. С Патом и Сэмом расстались на финансовой почве. В одном из писем Ира написала о тяжелом материальном положении, намекая, что непрочь получить небольшую финансовую поддержку. Пат сделал вид, что не прочитал эти строчки, а Сэм и вовсе пропал. Написала она о деньгах и Джеку. В тот момент у Иры в троллейбусе вытащили зарплату. Джек ответил: «Да, дорогая, я помогу тебе». Когда пришли первые деньги от него, думала, умрет от счастья. Сын Юрка сказал: «Мама, как хорошо, что на свете есть сумасшедшие американцы. Он тебя никогда не видел, но помог».
Джек писал ей по «электронке» каждый день, по обычной почте -- раз в неделю, звонил тоже еженедельно. О чем они говорили? Да ни о чем -- просто слушали голоса друг друга. Наконец, Джек сообщил, что хочет с Ирой встретиться. Она отправила ему приглашение на начало июня и стала ждать. Она с ужасом смотрела на свою крохотную квартирку, на более чем скромную обстановку, на обшарпанный подъезд дома. Но отступать было поздно. Накануне приезда Джека накупила себе кучу новых трусиков, сделала генеральную уборку, приготовила борщ и плов. На следующее утро с цветами встречала в аэропорту.
Сказать, что Ира испытала разочарование, когда впервые увидела Джека, это значит не сказать ничего. В этой палитре чувств были и горечь, и жалость, и опустошенность… Он был похож на Сальвадора Дали, Дон Кихота и кота Базилио одновременно. Длинный, с косичкой, в кургузой нелепой курточке, с маленьким чемоданчиком на колесиках. Жених из Америки выглядел как наш среднестатистический соотечественник, имеющий небольшой достаток. «Боже, какое счастье, что я смогла подавить в тот момент нахлынувшие на меня негативные эмоции и искренне обнять его, -- написала Ирина в одном из первых своих заокеанских писем. -- Потому что этот смешной Джек оказался таким ручным и доверчивым, что я потом сама себе завидовала». Он гостил у нее шесть дней. С удовольствием уплетал вареники и галушки, с интересом глазел на окружающую его экзотику и, конечно, восторгался нашей Ириной.
Увидев деревянный туалет на Хортице, американский жених воскликнул: «Рашен экзотик!»
Пребывание Джека в Запорожье совпало с празднованием Дня журналиста. Официальная часть проходила в одном из лучших городских административных зданий. Грамоты и денежные премии вручал журналистам лично губернатор области. Среди отмеченных была и Ирина Селезнева. Потом журналистов повезли на Хортицу, где показали выступление конного театра и угостили украинской горилкой и кулешом. Джека, сопровождавшего Ирину в качестве гостя, посвятили в казаки, заставив выпить ритуальную чарку. Он был потрясен увиденным. Когда его, захмелевшего и обалдевшего, я повел в туалет, он, выйдя из деревянного домика, восторженно произнес: «Рашен экзотик!». Ира рассказывала: Джек потом долго убеждал ее, что он, простой американский шофер автобуса, не ровня ей, журналистке, с которой общается сам губернатор. Мы, друзья, были рады, что Ирина произвела на жениха нужный эффект.
Потом она проводила Джека. Видела в его прозрачно-голубых глазах слезы и не верила в реальность происходящего. Он спрашивал: «Ты будешь моей женой? Ты приедешь ко мне в Техас?». Она утвердительно кивала, сглатывая подступивший к горлу комок…
Он улетел, не поняв лишь одной вещи: в Запорожье только ленивый не выкопал у себя под окнами погреб для хранения картошки. Джек у Ирины все время спрашивал: что это, персональные бомбоубежища? Она так и не смогла объяснить ему.
Четыре месяца, пока оформлялась виза невесты, тянулись невыносимо долго. Но Джек звонил по два раза в день, и это скрашивало ожидание. Дальше все происходило, как во сне: Киев -- Варшава -- Амстердам -- Хьюстон. Когда увидела его снова, он был такой же смешной, как и прежде, но такой родной.
«Мое главное приобретение в этой стране -- Джек», -- пишет Ирина в своих письмах из Техаса
И стали от Ирины приходить письма. Обстоятельные, интересные, с массой любопытных подробностей и наблюдений. От журналистского зуда не так просто избавиться. И подпись под ними уже стояла Селезнева-Скарборо. Были в них и упоминания о земляках, уехавших ранее, и восхищение Америкой, и попытки разобраться в собственных ощущениях. Писала о трудностях в изучении языка, своем доме, женском клубе и магазинах, называя это «джентльменским набором» всех русских жен. А потом пришло письмо, ставшее, по-моему, переломным.
«В один прекрасный день мое замечательное чувство абсолютной безмятежности сменилось отвратительным чувством полной безысходности. Стали немилы моя школа и мой спортзал, я с трудом общалась с мужем. Почему? Потому что я стала вникать в финансовые вопросы и вообще видеть немного дальше своего носа. Когда моя хандра достигла апогея, заболел мой муж.
Его болезнь не была серьезной. Стояла жара, и он нахлебался воды со льдом. Вот и оказался в постели. Но, как все мужики на свете, он с трудом переносил температуру, отказывался есть и вообще вызывал чувство жалости. А для русской (украинской) женщины, вы ведь знаете, жалость -- это больше, чем любовь! Я вдруг представила (Господи, прости): а если он умрет? Что тогда? Прощай, моя голубая американская мечта? А потом вдруг подумала о том, что больше никогда не увижу его и не услышу его смешной песенки, которую он сочинил на мотив польки: «Ирчик, ю онли Ирчик! Ай лав ю Ирчик!.. » И мне на самом деле стало не по себе. Мои переживания по поводу трудной жизни в Америке куда-то исчезли.
Я взяла листок бумаги и, как советуют умные люди, разделила его пополам. В одной части постаралась написать минусы моей теперешней жизни, а в другой -- плюсы. И что вы думаете? Минусов не оказалось. По большому счету.
Конечно, приехав в Америку, мне хотелось сразу же начать жизнь миллионерши -- путешествовать, покупать бриллианты, посещать элитарные клубы… Впрочем, я не уверена, что мне этого действительно хотелось. Да так и не бывает. И все-таки: что я получила здесь?
За десять месяцев освоила разговорный английский язык. Научилась водить машину. У меня появился дом. Прекрасный классический американский дом с тремя спальнями, двумя ванными, кухней, столовой, гостиной с камином, библиотекой и гаражом на две машины. Плюс большой двор с экзотическими растениями и огромная территория с изумрудной лужайкой. Еще у нас есть небольшой домик в лесу на вершине холма под столицей штата -- Остином и несколько участков земли в городке Сидрифт на берегу Мексиканского залива. Отец Джека купил эти участки в начале 50-х в надежде, что здесь будет развиваться курорт. К сожалению, этого не произошло, городок так и остался захолустным. Но ведь и Мексиканский залив остался! Со временем мы планируем здесь поставить какую-нибудь пляжную хижину. У меня появилась масса друзей из многих стран мира -- Мексики, Перу, Колумбии, Германии, Голландии, Франции, Индии, Пакистана, не говоря уже о коренных американцах. Среди них -- учителя, инженеры, журналисты, певцы, врачи и просто хорошие обыкновенные люди. Я увидела такие прекрасные города, как Остин, Хьюстон, Сан Антонио (американская Венеция) и кучу маленьких техасских городков.
Когда жила в Запорожье, меня больше всего тяготило то, что уже ничего невозможно изменить в моей жизни. Ежедневный маршрут: дом-работа-дом… Я с ужасом думала, что по этому пути мне придется шагать до конца жизни.
Теперь у меня совершенно другое чувство. Да, жизнь в Америке -- далеко не сахар. Нужно понять ее и нужно научиться работать. Нужно приспособиться и избавиться от иллюзий. Но впереди у меня так много разнообразных дней и впечатлений. Я учусь говорить, я учусь жить по-другому… Не знаю, может, для кого-то это покажется не очень убедительным, но для меня лучше трудное новое, чем легкое старое.
Но самое мое большое приобретение в Америке -- это, конечно, Джек. Я не знаю, типичный он американец или нет. Наверное, все-таки нетипичный, потому что все люди -- индивидуальны. Я ни разу за все это время не видела его рассерженным или недовольным жизнью или мной. Он всегда засыпает и просыпается с улыбкой. У него романтическая натура, и ветер странствий всегда зовет его.
Иногда спрашиваю себя: хотела бы я вернуться назад? И прихожу к выводу, что нет. Я хочу жить в этой прекрасной противоречивой стране. Вместе с моим прекрасным чудаковатым мужем. И еще очень хочу, чтобы мой сын был со мной, чтобы все мои старые друзья хоть когда-нибудь позвонили в дверь моего нового дома. Но все-таки больше всего на свете снова хочу увидеть Запорожье».
После того письма прошел еще год. Послания от Ирины по-прежнему приходят часто. Психологически она уже адаптировалась. Настолько, что взялась за написание книги. О том, как нашла себе американского мужа, как училась заново жить, постигала новые для себя истины. Книга должна получиться интересной и поучительной. Живо писать Ирина всегда умела. К слову, отдельные главы будущей книги уже опубликованы в запорожской прессе. Иногда я встречаю на улице ее сына Юру. Парень успел жениться и развестись. Работает, обеспечивает себя. Весь в мать, такой же самостоятельный.
Читайте нас в Facebook
