Поклонники олега митяева шли на один концерт, а попали на два разных
Олег Митяев, сольный концерт (Октябрьский дворец, 20 октября)
Когда-то Александр Розенбаум страшно нервничал и злился, когда его называли бардом и начинали «лечить» по законам жанра. «Я артист эстрады», -- гордо говорил он. А когда в «Акулах пера» его спросили, кто ему нравится и кого он вообще признает из отечественных «певцов с гитарами», Розенбаум впал в глубокую задумчивость, а потом произнес: «Митяев». Помолчал и еще раз повторил ту же фамилию.
Олег Митяев стал вторым таким ярким персонажем, который откололся от авторской песни и ушел на эстраду. Но этот -- вовсе не картинно, не становясь в позу и не корча презрительных гримас по отношению к коллегам. Характер другой -- мягкий, лиричный и без тени агрессии. «Стали в позу» скорее его коллеги-барды (конечно, не все, но многие), оскорбленные «неортодоксальностью» и «шлягерностью» своего собрата. И их тоже можно понять. И когда митяевские песни поет Шуфутинский, и когда его во все телепередачи приглашают, и когда митяевский музыкант Леонид Марголин берет в руки баян или усаживается за рояль…
На концерте поймала себя на грустной мысли: жутко не хватает Константина Тарасова, с которым Митяев играл десять лет. Как бы незаметного, обаятельного Костика, с его легкостью и ненавязчивой виртуозностью, который своим молчаливым присутствием на сцене уже создавал атмосферу интеллигентного мероприятия. Марголин не менее виртуозен, выдает головокружительные пассажи на разных инструментах, но… «что-то главное пропало», как сказал бы Окуджава. Что поделаешь, за все надо платить: за толпы посторонних обожателей часто расплачиваешься потерей близких, а за аншлаги -- утерянной атмосферой доверительного общения. И Олег Митяев все это знает. Тем грустнее его глаза, когда он позволяет себе не играть в шута.
Киевский концерт, фактически, состоял из двух, совершенно разных. В первом отделении Митяев «шоуменил», во втором -- «шаманил». До антракта развлекал публику байками и анекдотами, дирижировал залом, распевая «Старый клен» и «Взвейтесь кострами, синие ночи», разве что цыганочки с выходом не было. Ему кричали «Браво!» и носили букеты, но душа как-то молчала. И вдруг после антракта на сцену вышел совершенно другой человек -- тот самый Митяев, которого так много лет все мы любим, и запел: «Тронется, еще чуть-чуть, и поезд тронется… » А потом и новые: «Принцесса живет в коммуналке», «Нам еще надо стать, а потом уж -- быть», дивную по красоте «Царицу Непала» (это так по-митяевски: у нее -- «капли хрустальные, встывшие в олово миндалевидных глаз», а он, с ангиной -- «возле урны весь в серпантине, как снеговик-Пьеро»)… Не второе отделение -- а настоящий шикарный концерт на одном дыхании. Без лишней болтовни и без пафоса -- просто и душевно. В результате Митяева четыре раза вызывали на бис, и он, что характерно, возвращался. Потому что было видно: за последние часа полтора в Октябрьском произошло-таки чудо.
Любопытное наблюдение: буквально все знакомые, которые были в зале (а таковых хватало), потом признались, что после концерта не пошли по домам: кто сидел в кафе, кто гулял, кто отправился в гости. Всем хотелось общаться, сказать кому-то: «Давай с тобой поговорим» и «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».
489Читайте нас в Facebook
