Сотрудники милиции, издевавшиеся над задержанным, оправдывались: «Просто бить мы не могли, ведь не садисты же. А как надели на него фашистскую каску — так вроде уже и враг перед тобой, и рука легче идет»
Пожалуй, еще никогда тема побоев и пыток сотрудниками правоохранительных органов не была топ-новостью в украинской прессе так долго, как в последнее время. В милиции били и раньше, но нынешние масштабы этого явления просто ужасают. Только с начала 2010 года в Министерство внутренних дел поступили сообщения о 28 случаях смертей граждан в учреждениях этого ведомства. Как сообщал Департамент связей с общественностью МВД, по данным фактам возбуждены четыре уголовных дела, в 22 случаях в возбуждении уголовных дел отказано, еще в двух — решения не приняты.
Во время подготовки этого материала украинские СМИ сообщили еще об одной смерти и нескольких случаях избиений и издевательств: в Знаменке Кировоградской области задержанный скончался в городском отделении милиции, а в Вышгородском районе Киевской области мужчина после задержания его сотрудниками милиции… исчез, о чем «ФАКТЫ» написали 9 октября.
О причинах «бития» в правоохранительных органах, а также о юридических и моральных аспектах этого явления «ФАКТАМ» рассказал полковник милиции в отставке, правозащитник Олег Мартыненко, посвятивший обсуждаемой теме свою докторскую диссертацию. А недавно Олег Анатольевич освещал тему нарушений прав человека правоохранителями в Варшаве — на Обзорной конференции ОБСЕ по правам человека.
«Бьют, как правило, вовсе не психопаты, а нормальные люди. А чтобы отключить свою совесть, придумывают всякие фокусы или просто напиваются»
— Олег Анатольевич, самый первый вопрос: откуда у людей в погонах такая жестокость, порой доходящая до садизма? У рядовых милиционеров, которые, например, после армии пошли работать в милицию, и у следователей, имеющих высшее юридическое образование?
— В армии, собственно, так и бьют — бестолково, откровенно, грубо. А вот откуда в людях жестокость — на этот вопрос ищут ответ уже не одно столетие. Кстати, статистика показывает, что людей с психическими отклонениями, требующими медицинского вмешательства, среди сотрудников милиции не более пяти процентов. Это стандартный показатель: и в армии, и в любой другой закрытой структуре он одинаков.
— Но как же эти пять процентов попадают в милицию? Ведь будущие правоохранители обязательно проходят медкомиссию и, насколько я знаю, в МВД с этим довольно строго…
— Дело в том, что зачастую патологические состояния возникают и прогрессируют уже во время службы. Может иметь место либо реактивное состояние, когда у человека вследствие стресса в очень короткое время развивается психопатическое расстройство. Случается также, что идет длительное накопление усталости, которое в итоге деформирует личность. А заведомо больных людей, естественно, в милицию не берут. Однако все та же статистика свидетельствует, что, как правило, жестоко бьют и пытают вполне нормальные люди. Из всех сотрудников милиции, которые были осуждены за превышение служебных полномочий, в том числе и за пытки, только у 15 процентов обнаружили психические отклонения или пограничные состояния.
Я вам расскажу один случай, произошедший в 2006 году в Черниговской области. Приехавший туда министр внутренних дел принимал граждан, и на приеме одна женщина заявила, что ее сына сильно избили в милиции. Насторожила фраза женщины: «Они, сволочи, надевали на него фашистскую каску и били». Посмотрели по журналам задержаний — названного человека в участке… не было! Появились даже некоторые сомнения в адекватности женщины. Да и о какой фашистской каске может идти речь?.. Уж очень нереально все звучало. Но министр на всякий случай приказал службе внутренней безопасности разобраться. И все оказалось… правдой. Два оперативника, старший лейтенант и капитан, признались в избиении парня. Когда же их спросили о фашистской каске, они объяснили: «Понимаете, нам нужно раскрыть преступление, и мы чувствуем, что задержанный — преступник. Но как мы все раскроем, когда он молчит. Что делать? Просто так бить его мы не можем, мы же не садисты, а нормальные люди. А как надели на него фашистскую каску — так вроде уже и враг перед тобой, как-то уже и рука легче идет».
— Вы, наверное, шутите…
— Нет, это правда. Так что бьют, как правило, вовсе не психопаты, а нормальные люди. Но, чтобы отключить свою совесть, они придумывают вот такие фокусы или просто напиваются — самый простой способ избавиться на время от ее угрызений. Причем некоторые додумываются до действительно изощренных и страшных способов пыток. Известны, например, случаи «нетрадиционного» использования «Финалгона» — мази, предназначенной для прогрева ушибленных мест и растяжений.
— А «нетрадиционно» — это как?
— Мазь наносят на слизистую гениталий, и через 15 минут начинается такое жжение, что человек готов признаться даже в подготовке покушения на Папу Римского. Причем диагностировать химический ожог, вызванный мазью, очень тяжело. Ведь эксперт, пусть даже независимый, видит всего лишь воспаленную слизистую оболочку, а определить причину воспаления крайне трудно.
Иногда в материалах служебных проверок упоминались даже переносные полевые телефоны с ручкой, которую нужно крутить, чтобы появился ток. Такие аппараты до сих пор хранятся на складах и являются, можно сказать, самым безопасным с точки зрения возможности летального исхода вариантом «воздействия» на человека. Полевой телефон «дает» всего 50 вольт, и, случалось, проводки от него крепили человеку к мочкам ушей или, обернув ватой, вставляли в ноздри, а потом просто крутили ручку… В медицине подобная процедура называется электрофорезом, только в целях лечения она проводится безболезненно, а при описанном мною варианте — гораздо ощутимее, может даже пострадать головной мозг. Или поступают, как американцы еще во времена вьетнамской войны. Чтобы выбить из противника показания, они прикручивали проводки полевых телефонов к… гениталиям. Иногда правоохранители добиваются признаний и с помощью обычного тока, по две-три секунды. Если у человека сердце здоровое, то можно так пытать, наверное, и сутки — насколько зверства хватит.
«Следователи разучились работать так, чтобы, не прибегая к насилию, привести подозреваемого к признанию»
— Вот вы говорите, что бьют и пытают совершенно нормальные люди. У них и жены, и дети, наверное, есть. В семьях эти милиционеры какие — любящие мужья и отцы?
— В подавляющем большинстве случаев — да. По статистике, они не злоупотребляют алкоголем, они состоят в браке, у 70 процентов по одному ребенку, у 30 — по два. В основном это молодые люди: половина из них в возрасте до 30 лет.
— А сотрудники правоохранительных органов несут хоть какую-то ответственность за пытки и истязания, которым они подвергают задержанных?
— Скажем так: в нашей милиции было два периода, когда много сотрудников попало за решетку, в том числе и за превышение полномочий. В 1995-м были осуждены 550 человек, в 1996 году — 518. Это был первый период. А второй пришелся на 2008−2009 годы, когда обвинительные приговоры вынесли в отношении 635 бывших милиционеров. Да, это серьезные показатели, но число пострадавших от действий людей в погонах куда серьезнее. Харьковский институт социальных исследований совместно с Харьковской правозащитной группой провели социологические исследования, и выяснилось, что в 2009 году от незаконных методов ведения следствия, в том числе от побоев, пыток и истязаний, пострадали около 600 тысяч (!) человек. Но, как вы понимаете, ни в Госкомстате, ни в Министерстве внутренних дел такая статистика не ведется.
— Олег Анатольевич, как же искоренить пытки и истязания в милиции?
— К сожалению, нужно признать, что у правоохранителей, как бы дико это ни звучало, остается потребность пытать. Ведь до сих пор существует «процент раскрываемости». И хотя уже третий министр заявляет, что милиция отказалась от этого критерия оценки эффективности своей работы, тем не менее де-факто он существует и никто его не отменял. Руководство МВД всегда спрашивает у подчиненных: «Какой у вас процент раскрываемости?» И те вынуждены поддерживать неформальные правила игры, когда «процент раскрываемости» является одним из основных показателей их работы.
— А от этого самого процента, в свою очередь, зависят звания, должности, премии…
— Конечно. Например, генеральские звания раздаются раз в году — ко Дню независимости Украины. Тогда областного милицейского начальника спрашивают: «Какие у тебя показатели и за что тебе можно давать генеральское звание?» Понятно, что начальник строит такую же пирамиду неформальной отчетности у себя в области. А без пыток сотрудники милиции зачастую просто не умеют раскрывать преступления и, соответственно, не могут получить нужный «процент раскрываемости». Следователи разучились работать по косвенным уликам, не владеют техниками построения следственных действий, так называемой следовательской тактикой, когда человека, не прибегая к психическому и физическому насилию, можно привести к признанию. Они не могут выстроить технологию расследования уголовного дела таким образом, что подозреваемый сам поймет: лучше признаться чистосердечно.
— Разве всему этому не учат на юридических факультетах, в школе милиции?
— В школе милиции — не учат: там готовят сержантов. В университетах эту дисциплину читают, но тактику следственных действий часто преподают люди, отработавшие в следственных подразделениях максимум два-три года. То есть молодежь без опыта учит такую же молодежь. Есть еще одна причина, по которой в правоохранительных органах применяются пытки и истязания. В стране не созданы условия нормального надзора за работой милиции. Самый первый контролер — прокуратура — по-прежнему не проводит расследований по таким фактам, а просто пересылает материалы о них… начальнику подразделения, где произошло ЧП. А тот, естественно, клянется, что ничего подобного не было. И старается документально это доказать. В результате — привычная отписка: «Факты, изложенные в заявлении, не подтвердились».
— Какой же, по-вашему, должна быть правильная реакция прокуратуры в подобных случаях?
— Следователю прокуратуры нужно лично приехать в подразделение милиции и лично же провести проверку, а это, по сути, самостоятельное расследование. Он должен ознакомиться с материалами служебной проверки МВД, обязательно встретиться с пострадавшим, с начальником подразделения. Вот таким должен быть нормальный следственный процесс по сигналу о пытках и истязаниях. Но этого нет. Суды также могут внести свою лепту в борьбу с этим явлением. Например, когда в суде подозреваемый или обвиняемый заявляют, что к нему применялись методы физического воздействия с целью выбить показания, судья моментально должен остановить судебный процесс и направить материалы на проверку этого заявления. Но судьи этого тоже не делают.
«Британские полицейские говорят: «Может, мы и хотели бы иногда сорваться, но не можем, потому что лишимся работы»
— А что на Западе? Там бьют, пытают?
— Вы знаете, процент жалоб на действия сотрудников и тамошней полиции, и нашей милиции приблизительно одинаков, впрочем, как и процент подтверждения подобных сигналов.
— Данные о работе, например, английских правоохранителей я брал из отчета Британской национальной комиссии по работе с жалобами граждан на работу полиции (Police Complaint Authority) и доклада американской организации Human Rights Watch, — вспоминает Олег Мартыненко.
— Тогда в чем же разница между их и нашими правоохранителями?
— А в том, что под жалобами на непристойное, жестокое поведение сотрудника полиции подразумеваются не побои, пытки и истязания, а то, что полицейский… накричал на человека, грубо отреагировал на заданный вопрос, повернулся спиной к гражданину. У них в общем числе подобных жалоб «физическое насилие» составляет всего лишь один процент. А у нас в 2009 году превышение служебных полномочий, под которым и прячутся факты жестокого поведения и физического насилия, составил около четверти всех «служебных преступлений», совершенных сотрудниками милиции. Я два раза был в миротворческих миссиях, и мне доводилось на неофициальном уровне общаться со своими западными коллегами-полицейскими. Максимум, что они могут натворить, — дать оплеуху задержанному. Но даже это по их понятиям считается настоящим садизмом. И довольно часто полицейские, увидев такое, или сами останавливают коллег-«садистов», или пишут о случившемся официальный рапорт руководству.
— Что же они делают, если подозреваемый «не колется» или, хуже того, и вовсе ведет себя вызывающе?
— Британцы мне признавались, что иногда сдерживают себя, что называется, нечеловеческими усилиями. Например, задержали пьяного, и он все норовит устроить скандал. Нет, он не пытается убежать и не вырывается, но в самых непристойных выражениях оскорбляет служителя порядка, может сгоряча даже в лицо плюнуть. Я спросил полицейского: «И что ты делаешь?» Отвечает: «А я не имею права ему ничего сделать, потому что он на меня не нападает и руки у него уже скованы. Всю силу, которую можно применить по закону, я к нему уже применил». Помню, я тогда сказал, что хорошо бы иметь железные нервы. Англичанин признался, что нервная система действительно страдает. И поделился опытом британских полицейских, как избежать срывов: «Наступает пятница — завтра выходной, и мы упиваемся до розовых слонов, чтобы просто забыть весь этот кошмар. В субботу приходим в себя, в воскресенье — с семьей, а в понедельник опять на работу». А пыток они вообще никогда не применяют. Потому что несут ответственность за все свои поступки, от которых в конечном счете зависит благополучие семей: «Может, мы и хотели бы иногда сорваться, но не можем, потому что лишимся работы, а значит — страховки, возможности обучать детей и выплачивать кредиты за дома».
— Олег Анатольевич, вернемся к Украине. Посоветуйте, как вести себя задержанному милицией человеку, чтобы не стать объектом насилия со стороны правоохранителей.
— В первую очередь — не провоцировать агрессию на себя. Это самая распространенная ошибка. Даже если вас задержали незаконно, ни в коем случае не нужно кричать, махать руками и вообще, что называется, качать права. Потому что именно это, по сути дела, является стартовым механизмом, который запускает агрессию со стороны милиционера. Исследовав порядка 300 уголовных дел в отношении сотрудников милиции, я пришел к интересному выводу: если человек начинает вести себя агрессивно, пускай даже защищаясь, у милиционеров срабатывает какой-то охотничий инстинкт. Особенно подвержены этому сотрудники патрульной службы. Стоит потенциальному задержанному побежать от них — они не задумываясь бросаются вдогонку. Не могут догнать — сразу применяют оружие.
В 1999 году в Харькове был такой случай. Сотрудники патрульной службы заметили на подростке возле дискотеки массивную золотую цепь и другие изделия из золота. Словом, видно было, что парень из состоятельной семьи, вот патрульные и решили на нем подзаработать. Но для этого требовался какой-то повод. Юноша был слегка на подпитии, и у него потребовали… билет на дискотеку. Он отвечает, что, мол, билет купил, но, когда прошел на танцплощадку, выбросил, а сейчас просто вышел покурить. Тогда милиционеры говорят парню, что должны его задержать. Тот, неадекватно оценив ситуацию, на свою беду бросился бежать. Его догнали и избили. Переломали несколько ребер, обе ноги, верхнюю и нижнюю челюсти…
Или было уголовное дело по факту того, что правоохранитель подстрелил своего коллегу, причем после работы. Один милиционер пошел в гости к другому, который был его кумом. Изрядно выпили, а потом хозяева — муж и жена — решили проводить гостя до остановки. Тот начал отнекиваться, что, дескать, сам доберется, но хозяин настаивал… Утомленный его настойчивостью, на улице гость побежал. У хозяина, видимо, сработал охотничий инстинкт — он достал пистолет и выстрелил убегавшему в спину. А потом сказал: «Вот, кум, до чего доводит пьянство»…
Если уж вы, не дай Бог, попали в милицию, помните, что можете хранить молчание, и просите, чтобы сотрудники милиции ознакомили вас с вашими правами. Правоохранители действительно обязаны это сделать! Также можете им сказать, что вы вправе не давать против себя и своих близких никаких показаний, а кроме того, по закону имеете право на неотложную медицинскую помощь и помощь адвоката. То есть вы можете с момента задержания беседовать только в присутствии юриста, поэтому спокойно говорите милиционерам: «Либо вы предоставляете его, потому что вы обязаны его предоставить, либо я сообщу, к кому из адвокатов хочу обратиться за помощью»…
Следующее, что вам непременно нужно сделать, — так это спокойно потребовать, чтобы о вашем задержании сообщили родным или близким. Если был составлен протокол о задержании, вам в обязательном порядке должны выдать его копию. Видите в райотделе видеокамеру — почаще поворачивайтесь к ней лицом, чтобы она зафиксировала ваше присутствие в этом отделении милиции. Если же, не дай Бог, человек физически пострадал от действий сотрудников милиции, но его все-таки выпустили из участка, нужно в кратчайшее время обратиться к независимому судмедэксперту и снять побои, а затем написать заявление в прокуратуру и Службу внутренней безопасности МВД. При наличии в райотделе видеокамер укажите в заявлении, что считаете необходимым немедленно снять копии видеозаписи за тот день и то время, когда вас задержали.
— А если в отделении милиции во время задержания потребуют подписать какие-то документы?
— С учетом сказанного мною ранее — трудно давать советы. Ведь если задержанный не хочет ничего подписывать, то не исключено, что к нему действительно применят физическую силу. Поэтому единственное, что могу предложить: ведите себя сообразно обстоятельствам и своей силе воли…
1304Читайте нас в Facebook
