«Оставшись на седьмом месяце беременности на улице без денег и крыши над головой, я думала, что жизнь кончена…»
Эта невероятная, даже сказочная история произошла в тихом селе на Одесщине. Село хоть и небольшое, но крепкое — магазины, школа, хорошие дома. Некоторые, правда, стоят пустые — молодежь разъехалась, пожилые хозяева умерли. В одном из таких домов, который принадлежал раньше деду Михаилу, тоже давно никто не жил. А с некоторых пор по вечерам в окнах начал загораться свет. На подворье расчистили снег, на крыльце появилась детская коляска. Не в силах сдержать любопытство, односельчане пошли знакомиться с новыми соседями. И с удивлением обнаружили, что хозяйка дома — хрупкая 19-летняя Маша, сама воспитывающая новорожденного ребенка. И до того, как она сюда попала, ей многое пришлось пережить…
«Времени не хватало ни на еду, ни на сон. Где упадешь — там и спишь»
Своего беззаботного детства Маша Куликовская почти не помнит. Знает только, что оно было — ее мама не раз говорила, что до гибели отца все жили «совсем по-другому».
— Мне рассказывали, что у нас была большая семья: мама, папа, младший братик, я, старшие брат и сестра — мамины дети от первого брака, — говорит Маша. — Мы жили в селе в Донецкой области, имели большой дом и хозяйство. Папа был трактористом. Он все время работал, с нами в основном возилась мама. Зато когда отец приходил, то брал меня и братика на руки и подолгу сидел, прижав нас к себе. Однажды его друг, который работал на заводе охранником, попросил отца подежурить вместо него. В кабинке охраны стояли канистры с бензином. Папа их не заметил и закурил… Взрыв был настолько сильный, что кабинку разнесло в клочья. Папиных похорон я не помню — лишь мамин крик и плач старших детей.
С тех пор мама стала сама не своя. Сейчас многие говорят, что она повредилась рассудком. Но, думаю, она просто растерялась, оставшись с четырьмя детьми на руках. У нее опустились руки — мама целыми днями маялась, плакала, забросила хозяйство. Cтала жить воспоминаниями и какими-то безумными идеями. Мне тогда было всего два годика, брату не исполнилось и года. Старшие дети, еще школьники, тоже ничем особо не могли помочь. Первое время мы еще как-то жили — наверное, за счет сбережений. А когда все деньги закончились, уехали к тетке в Одессу. Там мама попыталась устроиться на работу, но неудачно. Потом мы тетке надоели, и она попросила нас уехать. Но оказалось, что наш дом в Донецкой области нам больше не принадлежит. После смерти папы маме нужно было оформить документы на наследство. Она этого не сделала. Когда мы вернулись, дом уже передали государству. Это добило маму окончательно. В итоге мы опять уехали в Одессу и ушли в один из монастырей. Не хочу говорить, в какой именно. Это были самые тяжелые годы в моей жизни.
С того дня, как Маша перешагнула порог монастыря, детство для нее закончилось раз и навсегда. Уже на следующий день девочка поняла, что придется несладко — на новичков взвалили самую тяжелую работу. Маленькой Маше приказали пасти и доить все монастырское стадо, чистить все конюшни и свинарники.
— Страшно даже вспоминать, — ежится Маша. — Времени не хватало ни на еду, ни на сон. Где упадешь — там и спишь. И не дай Бог кто-то заметит. Сначала просто кричали, позже начали бить. На теле до сих пор остались шрамы от побоев. Кормили редко, причем в основном давали какую-то пресную жидкость — не то суп, не то жидкую кашу. Мне сначала казалось, что я не смогу взять эту похлебку в рот. Потом привыкла. Иногда давали куриные яйца. Они казались нам деликатесом. Люди, которые находились в такой же ситуации, что и мы, безропотно работали. Моя мама тоже. После того как меня побили, я начала буквально умолять ее оттуда уйти. Однако мама беспомощно пожимала плечами — идти-то некуда. Я же была согласна жить где угодно, хоть на улице. Да, там холодно и голодно, но хотя бы не бьют.
Когда мы все-таки оттуда ушли, мама опять отвезла нас в родное село. Старшие брат и сестра тем временем нашли в Одессе работу и остались там. Мы втроем вернулись в наш дом. К счастью, его никому не продали — все это время он пустовал. Обычно у людей, которые часто переезжают, накапливается все больше и больше вещей. У нас было наоборот — в село мы вернулись практически ни с чем. Но не успели мы с братиком пойти в школу, как выяснилось, что мы опять переезжаем — на этот раз аж в Черниговскую область. Мама в который раз начала искать работу. Я тоже. Хотя мне было всего 14 лет, меня взяли на местную страусиную ферму. Так я начала зарабатывать первые деньги.
«Я была абсолютно счастлива: работа, деньги, любимый человек. Что еще нужно?»
— Но на то, чтобы прокормить маму, братика и себя, этих денег все равно не хватало, — продолжает Маша. — Я работала день и ночь, ни о какой школе уже не могло быть и речи. Мама злилась, что меня не бывает дома. В итоге она заявила, что мы опять уходим в монастырь — только уже в черниговский. Меня при слове «монастырь» начало трясти — что угодно, только не это! Я сказала, что не поеду. Мама с братиком уехали сами, а я отправилась в Одессу.
Маша устроилась сразу на три работы. Первую половину дня девушка трудилась швеей на фабрике, вторую — консультантом в супермаркете. А ночью оформляла цветочные букеты в ресторане. Спала от силы два часа в сутки. Зато зарабатывала достаточно, чтобы оплачивать съемную квартиру.
— С ужасом вспоминая монастырь и то, что мне пришлось пережить, я радовалась, что все налаживается, — рассказывает Маша. — Медленно, по крупинкам, я выстраивала свою собственную, нормальную жизнь — не такую, каким было детство. В работу втянулась быстро. Узнавая о моем графике, знакомые округляли глаза: «Как ты еще не падаешь на ходу?» Но я не чувствовала особой усталости. У меня даже парень появился. Вернее, мы с Андреем познакомились еще несколько лет назад, до монастыря. Тогда мы просто дружили. А встретившись снова, начали больше общаться, гулять. Впервые в жизни я узнала, что значит влюбиться… Вскоре Андрей переехал ко мне. Мне казалось, что я абсолютно счастлива — у меня была работа, пускай небольшие, но деньги, любимый человек. Что еще нужно? Андрей говорил, что хочет детей, мы вместе мечтали о семье. Но все изменилось, когда я узнала, что беременна.
Вернее, поначалу все было нормально. Андрей этой новости обрадовался, сказал, что теперь нам осталось только пожениться. А через несколько недель вдруг уехал «по делам». Потом сообщил, что нашел где-то в области хорошую работу, что ему нужно на заработки. И… перестал отвечать на звонки. Знакомые девочки намекали, что Андрей просто сбежал. Я до последнего отказывалась в это верить — он так искренне говорил, что хочет детей!
Шли недели, но Андрей не звонил. Тем временем у Маши начал расти живот. Чтобы не потерять работу, она как можно дольше скрывала беременность, но вскоре не заметить положения хрупкой тоненькой девушки уже было невозможно. С двух работ, где Маша работала неофициально, ее незамедлительно уволили. Зарплаты швеи на оплату квартиры не хватало.
— Вскоре меня попросили уйти по собственному желанию и на швейной фабрике, — говорит Маша. — Тут же вырос долг за аренду квартиры. Я отдавала все, что у меня было, оставляя себе минимум — на хлеб, молоко и кусочек мяса. С каждым днем доля мяса уменьшалась, сбережения заканчивались. Хозяева постоянно напоминали об оплате, знакомые — о долгах. Передать не могу, как это ужасно — ложиться спать и просыпаться с мыслью, что ты должен кому-то много денег. А однажды хозяева пришли и просто… выставили меня на улицу. Это произошло быстро и внезапно — несколько мужчин вывели меня из дома и захлопнули перед носом дверь. Все мои вещи остались в доме. Я, в одном тоненьком сарафанчике и шлепанцах, кричала, чтобы мне вернули хотя бы документы. Но двери больше никто не открыл.
«Стою и понимаю, что вот-вот разрыдаюсь: неужели кто-то может помогать мне бескорыстно?»
— Сложно передать, что я чувствовала в тот момент, — продолжает девушка. — От растерянности и испуга застыла на месте и так простояла, наверное, час. Казалось, жизнь кончена. Потом попыталась трезво оценить ситуацию. Я одна, без денег, одежды и документов. Теперь уже и без крыши над головой. Мне скоро рожать. Первая мысль — идти на вокзал. Но, вспомнив о бомжах и пьяницах, я придумала другое — пришла в компьютерный клуб, где просидела целую ночь. Стараясь не обращать внимания на не совсем трезвую молодежь, забилась в угол и пыталась решить, что делать. Утром пошла к тете. Пускай мы с ней и были в ссоре (мы не общались после того, как она попросила нас с мамой уехать), но больше идти мне было некуда. Большое ей спасибо — хоть она сама живет очень бедно, на время меня приютила. А однажды пришла из церкви и сказала: «Там у нас в храме висит объявление — какой-то благотворительный фонд помогает беременным и молодым матерям-одиночкам. Может, попробуешь позвонить?» Я в тот же день набрала их номер.
— Позвонив нам, Маша дрожащим от волнения голосом неуверенно произнесла: «Это благотворительный фонд? У меня сложилась трудная ситуация», — рассказала «ФАКТАМ» сотрудница Одесского просветительского медико-психологического центра «Жизнь» Оксана. — Ее история меня потрясла. В свои 19 лет девушка прошла страшную школу жизни. Столько всего преодолела, а тут бедняжку загнали в угол. К тому же начались проблемы со здоровьем — у нее едва не случилось отслоение плаценты, нужно было срочно ложиться на сохранение. Я села за компьютер и разместила на интернет-форумах объявление с призывом о помощи.
— Когда мы с Оксаной впервые увиделись, она с ходу протянула мне конверт, — со слезами вспоминает Маша. — Там были полторы тысячи гривен — на лечение. Я немедленно легла в больницу на сохранение.
— Людей тронула история Маши, — продолжает Оксана. — В первый же день пришло около сотни сообщений — кто-то писал, что может помочь деньгами, кто-то хотел привезти старые вещи. С миру по нитке, но появилась надежда, что мы чем-то сможем ей помочь. Еще до того, как положить Машу в больницу, мы ее одели. Нашлась даже одежка для будущего ребенка.
— Меня завели в комнату, где был целый склад одежды, — говорит Маша. — Это все мне передали люди! Там и куртки, и джинсы, и даже детские ползунки. Я осторожно взяла несколько вещичек — все-таки это не мое, неудобно. «Что ты как неродная? — улыбнулась Оксана. — Ну же, это тебе!» И начала сама подавать мне в руки теплые кофты. А я стою и понимаю, что вот-вот разрыдаюсь. К горлу подкатил ком — неужели кто-то может что-то делать вот так просто и бескорыстно? Я-то привыкла, что в этом мире можно выжить, рассчитывая только на себя. И не забывая при этом о подлости других и о предательстве. А тут такая щедрость… Начала благодарить, а Оксана: «Тихо, тихо! Это только начало».
Все это время она приносила мне в роддом еду, сидела рядом, чтобы не было скучно. Ей при мне звонили люди, спрашивали, как меня найти. Я все хотела с ними поговорить, сказать спасибо. Но Оксана говорила, что мне нельзя волноваться.
Вскоре Маша родила девочку Леру. Малышка появилась на свет здоровой, но очень худой — весила чуть больше двух.jpg)
килограммов.
— Я недоедала, и дочка тоже, — улыбается Маша. — Когда мне ее показали, она была, как говорится, кожа да кости. Но все равно такая милая! К тому же я была уверена, что, если роды прошли нормально, дальше тоже все получится. Несмотря на то что мне по-прежнему некуда было идти (обременять тетю еще и ребенком я уже не могла), я почему-то знала, что все будет хорошо. И откуда только появилась эта уверенность? А на третий день после родов мне позвонила Оксана. «Помнишь, мы с тобой говорили о домике в деревне?» — спросила. У нас действительно был такой разговор — примерно месяц назад, когда я сказала, что мечтаю о доме. Причем не в мегаполисе, а в тихом уютном селе. «Помню, конечно», — ответила я, все еще не догадываясь, что за этим последует. «В общем, у нас появилась возможность, — не скрывая радости в голосе, сообщила Оксана. — Тебе покупают дом». Мне показалось, что я ослышалась. Не помню, сколько раз я у нее это переспросила. Какой дом? Да как вообще такое может быть?!
Благодетель Маши пожелал остаться неизвестным. Пообещав хранить информацию о нем в секрете, Оксана ничего не рассказывает. Призналась только, что это мужчина и живет он в Одессе.
— Он прочитал обо мне в интернете, — говорит Маша. — Перезвонил Оксане и без лишних слов заявил: «Ищите дом. Я готов его купить». Вскоре Оксана нашла хороший вариант — двухкомнатный домик в Одесской области, стоимостью три тысячи долларов. «Берем», — не задумываясь, сказал мужчина.
К выписке из роддома Маше подготовили настоящий сюрприз — ее привезли в ее новый дом. На стенах уже висели ковры, в комнате стояла мебель, уютно горел свет, и топилась печка.
— Это выглядело как сказка, не иначе, — с восхищением вспоминает Маша. — Представляете, когда этот дом купили, он был
абсолютно пустым. И до ужаса грязным — дедушка, который здесь жил, давно умер, за домом никто не смотрел. Оксана и другие сотрудники фонда сделали генеральную уборку и косметический ремонт. А мебель принесли люди. И не только мебель. Дрова, продукты — это все мои благодетели. Когда мы распаковывали сумки, у меня сложилось впечатление, что кто-то, прочитав обо мне, открыл холодильник и начал думать — это могу отдать, это тоже. Передали томатную пасту, банку компота с черешней, закрутки. А вы посмотрите, сколько игрушек!
*Маша считает, что ее самая большая мечта сбылась: у нее есть любимая дочка и свой дом
Дом у Маши действительно хороший. В комнате, где спят они с малышкой, тепло и чисто, пахнет борщом. Усадив меня на кровать, Маша тут же побежала хлопотать по хозяйству — проверить, не потух ли огонь в печке и закипел ли электрический чайник. Зайдя следом за ней на кухню, я увидела большого черного кота.
— Это Маркиз, кот старого хозяина, — объясняет Маша. — Когда я вселилась, его здесь не было. Соседи сказали, что сбежал. А недавно я увидела, что во дворе крутится котик. Он откликнулся на Маркиза. С тех пор живет со мной. Нежилая у нас пока только вторая комната. В ней не работает печка и сейчас ужасно холодно. Но, как только потеплеет, начну наводить там порядок.
— Как же ты управляешься? — поражаюсь. — За ребенком ведь нужен глаз да глаз.
— Да, — кивает Маша. — Вот сегодня хотела вас встретить на остановке, но не получилось — Лера не отпускает. Ношу ее везде с собой. Пока я оформляла на нее документы (а заодно и на себя — мои ведь украли), дочка столько со мной поездила — и в автобусах, и в электричках. Мне повезло, что в этом селе живет кума Оксаны из благотворительного фонда. Она часто приходит помочь. Еще помогает местный батюшка. Он принес мне елку на Новый год. Я радовалась ей, как ребенок! Не помню, когда у меня последний раз был такой Новый год — с елкой, гирляндами, конфетами.
— Андрей с тех пор не объявлялся?
— Вот недавно объявился, — тихо говорит Маша. — Приехал посмотреть на малышку, долго с ней нянчился. Извинился, сказал, что многое понял. Посмотрим. Сейчас он в Одессе, иногда звонит. Но это теперь не главное. Мне надо поднимать ребенка. Кстати, видите, как она набрала в весе? Это все грудное молоко — первые три месяца я ее кормила сама.
— Недавно приезжали тележурналисты, — сказала Маша, когда наша беседа подходила к концу. — Спросили, есть ли у меня мечта. «Да моя мечта уже сбылась, — говорю. — Теперь у меня есть любимая дочка и свой дом». «И все-таки? - не сдавались журналисты. — Что вы еще хотите?» «Ну… корову», — вспомнила я еще одну свою давнюю мечту. Поговорили и забыли. А через три дня звонит журналистка: «Нам на канал только что позвонила женщина. Она уже купила корову. Так что ждите»…
Фото автора
3851Читайте нас в Facebook
