«Тебе надо сейчас смотреть только на красоту, — говорил Ростропович беременной Вишневской. — Так что не отходи от зеркала»
Это была долгая насыщенная жизнь «обычной земной богини» — единственной женщины России, к которой собеседнику любого ранга хотелось обратиться «Ваше Величество». Прирожденной примадонны, непримиримой сильной женщины с идеальным слухом в искусстве и в жизни. Оперной дивы с редким по чистоте и силе лирико-драматическим сопрано, незаурядным актерским талантом, завораживающе красивым, гордым лицом и царственной осанкой. Жизнелюбивой вопреки войне, блокаде, голоду, смерти новорожденного сына, предательству любимой страны, друзей. Она была счастлива не только на сцене, но и в личной жизни. Во многом благодаря пересечению ее судьбы с судьбой гениального виолончелиста Мстислава Ростроповича, чьей верной подругой она оставалась 52 года. И даже после ухода Ростроповича Галина Павловна отказывалась полностью принять мысль о его смерти, относясь к отсутствию мужа как к затянувшейся гастроли: «Он, как эльф, вдруг вспорхнул и улетел! И мне все кажется, что вот сейчас вдруг откроется дверь и зайдет он, и начнет шутить, мол, как я вас обманул!» По словам дочерей великой пары, после смерти их отца мать, у которой всегда было отменное здоровье, резко сдала. Галина Вишневская прожила без Ростроповича пять лет...
Как две личности такого масштаба, амбиций, гения сумели прожить столько лет вместе, оставаясь собой и при этом сохранив живое чувство? Прямого ответа ни Галина Вишневская, ни Мстислав Ростропович никогда не давали. Обе их дочери, Ольга и Елена, всегда искренне гордились тем, как папа ухаживал за мамой и всего за четыре дня сумел увести ее у мужа.
«Однажды нашу компанию пригласили в ресторан „Метрополь“, — писала Вишневская в своей книге „Галина“. — И вот к нам подходит какой-то молодой человек, здоровается. Кто-то спросил: „Вы незнакомы? Это Слава Ростропович, виолончелист. А это наша восходящая звезда из Большого театра Галина Вишневская“. Мы поздоровались, и я тут же про новое знакомство забыла.
Вскоре собралась идти домой, а он за мной. „Можно я вас провожу?“ „Ну проводите“, — отвечаю. И вдруг говорит: „Я должен был идти на день рождения, но после встречи с вами никуда не пойду! Можно я подарю вам эти конфеты?“ — „Между прочим, я замужем!“ — предупредила я. „Между прочим, это мы еще посмотрим!“ — не растерялся Ростропович.
Отдал он мне коробку, я принесла ее домой, муж мой конфеты съел — я сладкое не очень любила. На этом история и закончилась бы. Но через месяц я полетела в Чехословакию на фестиваль „Пражская весна“. Для меня это была первая поездка за границу. Там-то я и пала. Стала женой Ростроповича, будучи замужней женщиной. Он кинулся меня завоевывать, в ход шло все, что только можно. В Праге я его как следует разглядела — худющий, в очках, очень характерное интеллигентное лицо, элегантный. Оказывается, узнав, что я тоже лечу на фестиваль, он взял с собой все свои галстуки и пиджаки и менял их утром и вечером, чтобы произвести на меня впечатление. Четыре дня за мной ухаживал — с утра до ночи.
До нашей встречи в Праге я никогда не слышала, как играет Ростропович, а он, в свою очередь, никогда не слышал, как я пою. Мы увидели друг в друге просто мужчину и женщину. Ни мой жизненный опыт, ни моя восходящая слава его не интересовали. Это и странно мне было, но и впечатление произвело особое — непривычной для меня естественности и искренности».
В те пражские дни Ростропович называл свою избранницу Галей, тогда как все остальные обращались к ней исключительно «Галина Павловна». Он хватал ее за руку и тащил на улицу, заставлял перелазить через забор, а когда Галина отказалась спрыгивать с этого забора, потому что внизу была грязная лужа, без колебаний снял пальто и кинул его в эту лужу, чтобы она не намочила ноги. В другой раз во время совместной прогулки Ростропович заметил торговку цветами, подошел и купил целую корзину ландышей. На последние суточные. Первый поцелуй их тоже был весьма неординарным.
«Зашел ко мне в комнату, сел за рояль... — вспоминала Галина Вишневская. — „Как жаль, у меня концерт за городом, и я не услышу вас сегодня в „Онегине“ — наверное, вы чудная Татьяна“... И вдруг! Выскочил из-за рояля и опустился на колени! Я растерялась. Может, превратить все в шутку? Но он продолжает:
„Простите, я еще в Москве при нашей первой встрече заметил, что у вас очень красивые ноги, и мне хотелось их поцеловать“. После чего наклонился и поцеловал меня в щиколотку! А потом откланялся и ушел к себе.
Или как-то бежим по улице мимо магазина, в котором продают соленые огурцы. Я вслух пожалела, что магазин закрыт, ведь так хочется соленых огурцов... Пришла к себе в комнату, открываю шкаф — взять ночные вещи — и... в страхе отскакиваю прочь: в шкафу, как белое привидение, стоит огромная хрустальная ваза, а в ней ландыши и соленые огурцы! Ну когда же он успел?»
Когда командировка подошла к концу, Вишневская и Ростропович уже не мыслили жизни друг без друга. И он поставил ультиматум: немедленно уходи от мужа. Или сейчас, или никогда! Вернувшись в Москву, Вишневская отправила супруга за клубникой, собрала вещи и сбежала из дома. Расписаны они не были, так что официального развода удалось избежать, а их единственный сын умер в младенчестве. Ростропович же сразу потащил Галину в загс. Спустя годы в одном из интервью на вопрос: «Что вы думаете о своей женитьбе на Галине спустя четыре дня знакомства?» — ответил, что потерял целых четыре дня...
«Я ждала любви, ради которой стоило бы умирать, как мои оперные героини, — вспоминала Вишневская. — Мы неслись навстречу друг другу, и уже никакие силы не могли нас удержать».
В то время как другие артистки боялись заводить детей, чтобы не испортить карьеру, Вишневская родила двух дочерей. Пока была беременна, Ростропович много работал, не позволяя перетруждаться своей Жабке, как он ее называл. «Тебе надо сейчас смотреть только на красоту! — говорил он ей. — Так что не отходи от зеркала». Когда подошло время родов, он как раз был на гастролях и по телефону, крича, умолял не рожать без него. «Даже дышать без тебя не буду», — обещала Вишневская. И дождалась. Он вернулся утром с новой шубой, которую купил на весь гонорар, а у нее от волнения тут же начались роды.
*В то время как другие артистки боялись заводить детей, чтобы не испортить карьеру, Вишневская родила двух дочерей. Ростропович много работал, не позволяя жене перетруждаться
Союз Вишневская — Ростропович совпал не только в житейском смысле. В жизни обоих важнейшее место занимали музыка и сцена. В свое время юная Галина ушла от первого мужа из-за того, что тот решил не пускать ее на сцену. Тандем же Галины Павловны и Мстислава Леопольдовича не только сохранил автономию двух великих людей, но и приумножил их творческие силы. Будучи одаренной от природы, Галина нуждалась в не менее одаренном и оттого уважаемом человеке рядом. До последнего дня она не уставала повторять, что преклоняется перед гением своего мужа.
«Гале нужен был пианист, который аккомпанировал бы ей, когда она поет, — рассказывал Мстислав Ростропович в интервью каналу „Культура“. — А я не хотел, чтобы кто-то другой ей аккомпанировал, сопровождал ее везде. И я сказал, что сам буду ей играть. И вот Галя, которая до этого не знала, что я играю на фортепиано, смотрит на меня и с таким апломбом спрашивает, мол, ты мне будешь аккомпанировать? С ударением на „мне“. Не оставалось ничего другого, как сыграть так, чтобы ее убедить».
«Я говорю: „Ты что, на рояле играешь?“ Он отвечает: „Да, я, когда консерваторию заканчивал, играл концерт Рахманинова“, — вспоминала Галина Павловна. — Кроме того, что он был гениальный виолончелист, он проходил класс фортепиано, а у Дмитрия Дмитриевича Шостаковича — класс композиции. Короче говоря, я была потрясена совершенно. С первой минуты, как он стал играть, я поняла, что он музыкант величайшего масштаба, феноменальной техники и гения! С того дня я больше ни с кем другим не пела, только в союзе с ним. Более того, именно на сцене, через музыку мы и ссорились, и мирились, и признавались друг другу в любви. Ведь настоящая я только на сцене, и иногда дома. Постоянно приходится сдерживаться, обдумывать каждое свое слово. А на сцене я могу быть собой, могу оголить свою душу, причем никто об этом не узнает. Бывало, мы со Славой поссоримся, я хлопну дверью, и мы молчим до самого выхода на сцену. Но, как только он начинает играть, я тут же таю...»
Кроме лирических, эта пара пережила огромное количество драматичнейших моментов. Галина закалилась еще до встречи с Ростроповичем. В детстве родители оставили ее бабушке, совершенно не интересуясь судьбой дочери. Потом началась война, блокада Ленинграда, голод, который унес с собой бабушку и оставил Галю одну. Но у девушки был козырь — ее голос, и благодаря ему она сначала попала в театр оперетты, а потом ее без консерваторского образования единственную приняли в Большой театр и чуть ли не сразу сделали примой. Поставленный от природы уникальный голос и воля прокладывали ей путь к мечте — выступать на сцене, петь и быть королевой. Чете Вишневская — Ростропович тоже довелось познать горечь жизни. В 1969 году семья приютила у себя на даче опального писателя Солженицына. Более того, Мстислав написал в высшие инстанции письмо, в котором выразил негодование гонениями на этого великого человека. Галина добавила от себя несколько еще более хлестких предложений. И началось...
«Славе перекрыли кислород: запретили выезжать за границу, залы на родине тоже были для него закрыты, — вспоминала Галина Вишневская. — От нас стали отворачиваться коллеги, друзья, соседи. Писали доносы, не здоровались... Слава впал в депрессию, и чтобы его спасти, чтобы он не спился или не покончил с собой, я приняла решение уехать из страны. Теперь я понимаю, насколько это был опасный и драматичный момент. Человеку музыки невозможно жить без того, чем он живет. Советская власть знала, что бьет по самому больному месту...»
Ростроповичи уехали на «длительные гастроли» на Запад, и через несколько лет их лишили советского гражданства. Это был сильнейший удар для людей, которые всем сердцем любили свою страну и хотели служить ей. А потом случился путч 1991 года.
«Мы поговорили с Буратино, как я называла Славу, обсудили, что происходит в Москве — танки, война. Затем он вышел в магазин и... исчез. Позже мне звонят из посольства в Москве и говорят, что мой муж просил передать мне свою любовь. Оказывается, Слава полетел в Россию, зашел к Ельцину, спросил, чем он может помочь. Взял автомат в руки и пошел на смерть. Даже письмо прощальное мне написал! Я тогда была в ярости, так за него испугалась!»
— Свой «Белый дом» был и у Галины Вишневской, — вспоминает режиссер Александр Сокуров. — Когда она, не спросив разрешения мужа, приехала ко мне на съемки «Александры» в Чечню. Ростропович тогда очень волновался, но Галина настояла на своем решении. Я не хочу уточнять, что именно знаю, но их совместная жизнь в свое время висела на волоске. И спасла ситуацию Галина Павловна. Она была очень мудрой женщиной, с удивительной силой воли.
Живя за границей, Вишневская и Ростропович без проблем устроили свою жизнь там, но оба очень скучали по родине. Галина Павловна скупала на аукционах все русское, классическое, чтобы окружить себя тем, что ей дорого. «Я даже пела ради денег, — утверждала Вишневская, — тогда как на сцене Большого пело мое сердце». С распадом Советского Союза все изменилось: их пригласили вернуться, вернули и гражданство (правда, теперь они уже сами отказались от него, оставшись гражданами мира). Когда Вишневская впервые после многолетнего перерыва ступила на сцену Большого, с нее будто свалилась каменная глыба. «Я вдруг все простила и стала снова счастливой». Неожиданно для всех Галина приняла решение прекратить оперную карьеру и уйти со сцены, сохранив молодость своих героинь. Вскоре открылся Центр оперного пения Галины Вишневской, где она проработала до последних дней, стараясь передать новому поколению все то, что умела. Ростроповичи успели отметить золотую свадьбу, с которой их поздравила чуть ли не вся аристократическая элита мира. А потом неожиданно заболел и через несколько месяцев умер от рака ее Слава. И вся страна удивлялась, как Галине хватает сил не плакать на похоронах.
— Никто не знает, сколько перед этим мама выпила успокоительных лекарств, — рассказывает старшая дочь Ольга. — Но когда мы приехали после прощания на дачу, она не смогла больше сдерживаться. Закрылась в своей комнате, и оттуда донесся... даже не плач. Это был скорее крик. Или, вернее, настоящий вой. Мы испугались, и только ее внук зашел к бабушке и сказал, что она должна сесть на стул перед иконами и говорить все, что ей хочется, Богу. Мама послушно направилась в комнатку с иконами, закрылась там... и через какое-то время вышла другим человеком.
*Поставленный от природы уникальный голос позволил Галине Вишневской осуществить свою мечту — выступать на сцене, петь и быть королевой
Читайте нас в Facebook
