Дочь Расула Гамзатова: «Приезжая в Киев, мы с отцом непременно шли в ресторан и заказывали украинский борщ»

За свою 80-летнюю жизнь советский поэт Расул Гамзатов удостоился всех возможных почестей. Стал народным поэтом Дагестана, лауреатом Ленинской и Сталинской премий. Коммунист с 1944 года своих убеждений и привязанностей никогда не менял. Его называли главным партийным поэтом страны. А после песни «Журавли» в исполнении Марка Бернеса Расул Гамзатов завоевал любовь и признание всего советского народа. Своей популярностью Расул Гамзатович обязан еще и блестящим переводчикам, многие из которых стали его близкими друзьями: Наум Гребнев, Елена Николаевская, Владимир Солоухин. Он так и не переехал с семьей в Москву. Его дети и внуки живут в большом родительском доме в Махачкале. Три дочери Гамзатова имеют отношение к искусству, но ни одна из них не сочиняет стихи. Средняя дочь Патимат Расуловна закончила Московский государственный университет и стала искусствоведом. Накануне 90-летия отца она согласилась поделиться с «ФАКТАМИ» своими воспоминаниями.

— Ваш отец любил пышно праздновать свои дни рождения?

— Если это была юбилейная дата, то, конечно, да. Тогда в гости к отцу приезжали его друзья, родственники. Собиралась огромная компания. Папины дни рождения мы отмечали дома и в ресторане. Я помню, как отмечали 80-летие отца. Празднования проходили в его родном селении Цада, в Махачкале и Москве. Сначала были концерты, а затем вечерние посиделки с друзьями. Тогда мне показалось, что он специально проехался по главным местам, с которыми были связаны его жизнь и творчество, чтобы увидеться с почитателями и друзьями, будто со всеми прощаясь. Помню, как папа волновался накануне его вечера в концертном зале «Россия» в Москве. Говорил, что поэзия в наше время не так востребована, как раньше, и боялся, что большой зал не будет заполнен. Но абсолютно все билеты были раскуплены уже за месяц до юбилейного вечера, многим желающим мест не хватило.

*Все три дочери Расула Гамзатова и его супруги Патимат стали искусствоведами, но ни одна из них стихов не пишет. Слева направо: Патимат, Зарима и Салихатф (фото из семейного альбома)

— Расул Гамзатов легендарный поэт, разве могло быть иначе! Свое первое стихотворение он написал, еще будучи ребенком.

— По-моему, папе тогда исполнилось 11 лет. Он написал стихи под впечатлением от первого самолета, прилетевшего в маленькое селение Цада. Летчиком был прославленный Георгий Байдуков. Это было потрясающее зрелище для всех сельчан. И свои яркие впечатления будущий поэт захотел выплеснуть на бумагу. Стихи сопровождали папу с детства. Его отец Гамзат Цадасы был народным поэтом Дагестана. Папа вспоминал, как его отец (мой дедушка) читал ему стихи и рассказывал сказки. Папа и сам знал многие из его творений наизусть. Иногда декламировал их на годекане (место, где собираются мужчины), за что получал подарки в виде сладостей.

— В Цада у семьи Расула Гамзатова был большой дом?

— Он сохранился до сих пор. Сейчас там музей моего деда. Сначала дом был маленький, состоял из двух небольших комнат. Потом достроили верхний этаж, веранду и комнату. Но мы, три дочери, родились, когда семья уже жила в Махачкале. Часто папа бывал и в Москве. У нас там была большая квартира. Собственно, наша жизнь протекала между Махачкалой и Москвой. В столице у папы было много государственной работы, хотя главным делом своей жизни он всегда считал творчество.

— Расул Гамзатович никогда не хотел перевезти семью в Москву и обосноваться в столице?

— Нет, он был слишком крепко связан с Дагестаном. К тому же папе очень нравился такой образ жизни, ведь он был в постоянном движении между своей малой родиной и большим миром. Его семейный дом всегда был в Махачкале.

— Помните самое яркое воспоминание детства, связанное с отцом?

— У папы не было времени на то, чтобы, скажем, укладывать нас спать. Это всегда делала мама или нянечка. Мои воспоминания больше связаны с прогулками с папой по его любимой Махачкале. Еще помню, как, возвращаясь из зарубежных поездок, родители привозили нам подарки. Мы всегда с трепетом ожидали их приезда. Папа никогда не покупал одежду, а дарил нам сувениры из разных стран. У него в кабинете висела индонезийская кукла-марионетка, стояли там и японские деревянные куклы. Мама же всегда покупала нам обновки. В этом смысле она была более практична. Одевала она и папу.

— Знаете историю любви ваших родителей?

— Они выросли в одном селении, были соседями. Папа на восемь лет старше мамы, и когда взрослые уходили, то малышку часто оставляли на его попечение. Приходилось качать ее люльку, что ему совершенно не нравилось. А через много лет, когда папа вернулся в Цада, он увидел повзрослевшую красавицу Патимат. Даже стихотворение об этом написал, где были строки:

Промчались годы, и опять
В ауле я родном.
Какие косы у тебя!
Как быстро мы растем!
И я, как в детстве, снова жду,
Что мать ко мне войдет
И за тобою присмотреть,
Как прежде, позовет.
Я сам сейчас бы преподнес
Подарок ей любой...
Я жду — пусть лишь откроет дверь,
О, как бы хорошо теперь
Смотрел я за тобой!

— Папа был однолюбом?

— Нет, до мамы он был влюблен в очень красивую девушку, художницу, которая рано ушла из жизни. Даже посвятил ей поэму. Это была его первая любовь. Потом он влюбился в мою маму и вскоре сделал ей предложение. До конца дней они очень трепетно и преданно относились друг к другу. Мама была директором Дагестанского музея изобразительных искусств, который сейчас носит ее имя. Сумела собрать отличную коллекцию живописи и прикладного искусства. Небольшой музей получил новое здание. Она была деятельным человеком.

— То есть в быту отец вообще не главенствовал?

— Его не интересовали эти вопросы. Даже дом, который есть у нас в Махачкале, построила мама. Конечно, папа тоже в этом участвовал, но лишь финансово. А переговоры с архитектором, поиск рабочих, покупка мебели — все было на плечах мамы. У папы не было даже каких-то общепринятых мужских хобби. Он никогда не ездил за рулем, у него всегда был водитель. Не стремился «погонять» на машине, не увлекался спортом и не был футбольным болельщиком. Однажды его пригласили на охоту, но он не смог выстрелить из ружья. Рассказывал, что навстречу ему выбежала красивая лань, а он не в силах был поднять на нее ствол. Больше на охоту никогда не ездил. Все его время поглощали литература, поэзия, общение с людьми, работа в Союзе писателей Дагестана.

— Как Гамзатов отнесся к распаду Советского Союза?

— В это время он был в Махачкале, случившееся стало для него потрясением. Конечно, он видел и говорил о многих недостатках, которые были в Советском Союзе. Больше всего его взволновала агрессия народов, которые еще недавно были друзьями. Это не громкие слова — папа действительно дорожил дружбой народов. А тут все рухнуло в одночасье. Он состоял в Коммунистической партии и ни минуты не раздумывал над тем, чтобы выйти из ее рядов. Папа был членом Верховного Совета СССР, членом Президиума Верховного Совета, знал многих членов правительства, но дружбы с первыми лицами государства никогда не водил. Ему больше нравилось общаться с людьми творчества.

— Любил читать свои стихи?

— Да. Его первой слушательницей всегда была мама. Обычно папа писал поздно ночью или рано утром. Он был жаворонком, вставал часов в пять и сразу же — за стол работать. Ему было важно, чтобы никто не тревожил. Мы знали, что к папе в кабинет нельзя заходить и старались очень тихо передвигаться по дому. Мы слышали, как он вслух проговаривает строки, сочиняя стихи. Иногда взволнованно или ритмично.

— Расул Гамзатович придерживался определенной диеты?

— Никогда! Рано просыпаясь, он не завтракал, а сразу начинал работать. Ел часов в десять. В еде, как и во всех бытовых вопросах, был непривередлив. Мама очень хорошо готовила, и он с удовольствием ел все, что было на столе. Особенно, когда собирались большие компании. Папа был дружен с Александром Твардовским, Самуилом Маршаком, Чингизом Айтматовым, Робертом Рождественским, Кайсыном Кулиевым, Мустаем Каримом, Давидом Кугультиновым и многими другими писателями. Они бывали у нас дома.

— Многие стихи Гамзатова положены на музыку. У отца была любимая песня?

— Как и у многих россиян, это «Журавли». Случилось так, что в одной песне сошлись такие талантливейшие люди, как папа, Ян Френкель, Наум Гребнев, Марк Бернес. Стихи «Мне кажется порою, что джигиты, с кровавых не пришедшие полей...» папа написал в самолете, когда возвращался домой из Японии. Он был в командировке в Хиросиме и посетил памятник девочке, погибшей от лучевой болезни. Она изображена с бумажным журавликом. Вы же знаете эту легенду: если сделаешь тысячу журавликов, то останешься жить... И вот в этот самый момент папе сообщили о смерти его матери. Он вспоминал, что поднял тогда голову к небу и увидел, что по нему летит стая журавлей. Впервые, стоя у этого памятника, он стал свидетелем траурной традиции японцев — все женщины были одеты в белое. Когда возвращался домой, в самолете думал о своих братьях, погибших на войне, о матери, маленькой девочке, и все эти образы вылились в замечательное стихотврение. Марк Бернес, увидев это стихотворение в журнале «Новый мир», прочитал его Яну Френкелю и попросил написать музыку. Так появилась песня, слова в которой был немного переделаны отцом и переводчиком по инициативе Марка Бернеса.

— «И если завтра мой язык исчезнет, то я готов сегодня умереть...» — эти строки принадлежат Расулу Гамзатову.

— Стихотворение было опубликовано в 1979 году и стало очень популярным. В то время активно проходили дискуссии о национальных языках малых народов, говорили о «естественности» их вымирания. Сегодня, когда во многих странах поднимается вопрос двуязычия, эти строки начали часто цитировать. Папе стихотворение было особо дорого, потому что касалось проблем его маленькой республики.

— Расул Гамзатов часто бывал и в Украине.

— Я сама помню, как мы с папой приезжали в Киев. Жили в гостинице в самом центре и подолгу гуляли в парках над Днепром. Папа дружил с украинскими писателями и называл это «нашим братством». В Киеве мы непременно шли в ресторан и заказывали украинский борщ — папа его очень любил.

— В ноябре исполняется ровно десять лет, как Расул Гамзатов ушел из жизни. Он вам снится?

— Это очень странно, но папа мне ни разу не приснился. Хотя я знаю людей, к которым он приходил во сне. Его помощник через полгода после папиной кончины рассказывал, что ему приснилось, будто Гамзатов ожил. Он вдруг увидел папу, который шел вдоль нашего дома, придерживаясь за забор. Помощник очень удивился и обратился к нему: «Мы же с вами простились, все знают, что вас нет. Что же мы теперь скажем людям?» Папа улыбнулся и ответил: «Это будет сюрприз для обывателей». Самое интересное, что буквально через несколько месяцев после этого у нашего двоюродного брата родился внук, сын папиного внучатого племянника. Его назвали Расулом. Так что у нас подрастает маленький Расул Гамзатов.

— Рассказывают, что ваш папа был большим юмористом.

— Чувство юмора у него было врожденное. К тому же он часто говорил афоризмами и очень точно создавал образы. Помню смешную ситуацию. Моя мама была переученной левшой, поэтому писала правой рукой, а делала все левой. У нее в молодости была травма — ее сбил мотоцикл, и со временем начала болеть нога. Поначалу она ничего не чувствовала, но с возрастом начала прихрамывать на правую ногу. Мама никогда ни на что не жаловалась (это было не в ее характере), но однажды, нарезая что-то, как всегда левой рукой, начала говорить папе: «Вот у меня нога ноет, я хромаю...» И папа тут же сказал: «Ты рубишь левой и хромаешь на правую ногу. Как Хаджи-Мурат». Тот был левша и хромал на правую ногу. Мама засмеялась, потому что образ был подобран очень точно, все ее уныние как рукой сняло, ведь папа ей напомнил, кто она есть на самом деле: стойкий человек. В папиных шутках никогда не было колкостей или обидных вещей. Юмор был частью его характера.

— Он не шутил по поводу того, что в семье джигита растут три дочери?

— Когда на свет появилась моя старшая сестра Зарима, родителям было все равно, сын это или дочь. Папа был совершенно счастлив, написал поэму «Зарема». Повествование в поэме ведется от лица его маленькой дочки, моей сестры. Она говорит: «... Званье высшее из всех я присвоила поэту. Был он просто добрым горцем, был он просто молодцом, был он просто стихотворцем, а теперь он стал отцом». Ожидая моего рождения, папа с мамой надеялись, что будет мальчик. Они даже придумали мне два имени: Шамиль и Хаджимурат. Женское имя загадывать не стали, но тут появилась я. Меня назвали в честь рано ушедшей из жизни папиной племянницы, дочери его погибшего брата. Ведь в Дагестане принято называть детей в память о покинувших этот мир родственниках. После рождения младшей сестренки Салихат родители уже не грустили, мама дала ей имя своей бабушки. А папа послал маме телеграмму: «Благодарю тебя за принципиальность...» В четвертый раз родители решили судьбу не искушать. Даже в нашем третьем поколении сыновья так и не родились.

— Помните последний разговор с отцом?

— За день до его смерти мы пришли к папе в больницу в Москве. У него часто было много посетителей, и в этот момент тоже пришли папины друзья — сотрудники нашего постпредства, принесли его книги, просили, чтобы он их подписал. У папы сильно дрожала рука, он даже не смог писать. Тогда они сказали: «Утром Расул Гамзатович будет себя хорошо чувствовать, тогда и подпишет...» А завтра... Папа до последних своих дней оставался в строю. Но я думаю, что он предчувствовал свой уход. В последний год жизни все время говорил, что ему нужен хотя бы один лишний год. Признавался: «У меня столько начато, столько бумаг нужно разобрать, пусть мне отпустится еще время». Последний месяц, когда лежал в больнице, папа начал писать завещание, готовясь к уходу. Это завещание стало обращением к дагестанцам, друзьям и к нам, его семье. Мне казалось, он хотел с нами об этом поговорить. Но времени так и не нашлось...

10607

Читайте нас в Facebook