Киевским милиционерам, выбившим у невиновного признание в преступлении, суд дал условные сроки

Случаями, когда сотрудники милиции выбивают у людей признания в убийствах и просто так сажают за решетку, сейчас уже никого не удивишь. Доказать свою невиновность потом очень сложно: на это нередко уходят годы, и далеко не всегда удается снять с себя несправедливые обвинения. «ФАКТЫ» не раз писали о людях, отсидевших за чужие преступления по десять лет.

История 45-летнего киевлянина Антона Закревского уникальна в первую очередь тем, что несправедливо обвиненному мужчине удалось доказать свою правоту. Более того — он смог добиться суда над милиционерами, заставившими его подписать явку с повинной. Вина милиционеров была полностью доказана.

— Все это время пытаюсь найти ответ на один вопрос: почему именно я? — размышляет Антон Закревский. — Я не был судим и никогда не имел проблем с законом, в поле зрения сотрудников милиции не попадал. «Может, есть враги, которые хотели вас оговорить? — спрашивали потом адвокаты. — А милиционерам много не надо: если кто-то сказал, что вы торгуете наркотиками, а им как раз нужно увеличить показатели раскрываемости преступлений, вы, как говорится, попали». «Не может такого быть, — не поверил я. — Что они могут сделать, если эти сведения не подтвердятся?» — «Поверьте, они сделают так, чтобы подтвердились», — ответил адвокат.

Встреча с милиционерами произошла ровно два года назад. В тот день Антон вместе со своей женой и кумом с утра пошли по магазинам — хотели купить детям вещи. Когда вернулись, Антон с кумом решили выпить по бокалу пива.

— Сначала мы сели на лавочке под домом, — рассказывает Антон Закревский. — Потом поднялись в мою квартиру на улице Киквидзе. В тот момент, когда кум пошел в уборную, в дверь кто-то позвонил. Открыв, я увидел на пороге троих незнакомых мужчин и женщину. «Стоять! Не двигаться! — закричали мужчины. — Это милиция!» И, оттолкнув меня, ворвались в квартиру. Они были без формы, поэтому я сначала подумал, что это бандиты. Но потом один из незнакомцев показал мне удостоверение сотрудника Печерского райотдела милиции. И закричал: «Руки за голову! Стой, кому говорят!» Все это сопровождалось матами. Остальные милиционеры тем временем зашли в квартиру и начали там все переворачивать. «Что вы делаете? — закричал я. — Что случилось? Может, вы меня с кем-то перепутали?» «Стой и молчи», — рявкнул милиционер и с размаху стукнул кулаком по моей голове. Потом ударил меня о стену. Перед глазами все поплыло.

— Находясь в другой комнате, я услышал шум и крик Антона: «Люди, на помощь! Вызывайте милицию!» — вспоминал на суде кум Антона Валентин. — «А милиция уже здесь! — послышался ответ. — Мы и есть милиция». Незнакомцам явно понравилось собственное остроумие, и они дружно расхохотались. Когда я зашел в комнату, Антон уже был в наручниках…

— Они сразу на меня их надели, — говорит Антон. — Но так и не сказали, в чем меня подозревают. Ордера на обыск у них, насколько я понял, тоже не было — никакого документа мне не показали. Просто продолжали переворачивать квартиру вверх дном. В одной из комнат были моя сестра и ее сын. Мальчик ужасно испугался, начал кричать. Я еще раз спросил, что милиционеры хотят у меня найти, и получил очередной удар по голове: «Ты еще тут поговори. Мы тебя на десять лет посадим, понял?» — «Для начала кинем тебя в „обезьянник“, — добавили. — Посидишь там и поймешь, что с милицией спорить не надо».

Меня, толкая, завели в комнату и приказали стоять в углу. А сами начали задавать вопросы моему куму: кто такой, что здесь делает. Потом сказали мне: «Так это, наверное, твой напарник. Соучастник преступления». «Какого преступления? — закричал я. — Хотя бы скажите, почему вы здесь!» Промолчали. А через несколько минут один из них принес клетчатую сумку. «Твоя?» — спрашивает. У меня таких сумок не было, но я видел что-то похожее у сестры, которая собирала травы. «Не знаю, — ответил я. — Может, у нас и лежат на балконе такие сумки». «Правильно, лежат, — усмехнулся милиционер. — Но нас больше интересует их содержимое». С этими словами он достал из сумки пакет с измельченной зеленой травой. «Марихуана, — торжествующе заявил. — Ты задержан».

Я был в шоке. Такого у нас на балконе точно не было и быть не могло! В нашей семье ни у кого нет проблем с наркотиками, для нас такие вещи — дикость. «Этого в сумке не было, — твердо заявил я. — Вы только что положили туда этот пакет». «Ты посмотри, какой борзый! — один из милиционеров опять меня ударил. — Права качать не получится. В тюрьме поймешь. А попадешь ты туда прямо сейчас».

Я стал судорожно соображать: что делать? Звонить в милицию бесполезно — ведь передо мной уже стоят милиционеры. Телефона прокуратуры не знал, знакомых адвокатов не было. За меня попыталась вступиться сестра. Но ей сказали: «Еще одно слово, и ты тоже становишься подозреваемой. Ты же соучастница. Мы докажем, что у вас тут притон».

— Раньше я только читала о таких историях в газетах, — говорит сестра Антона Виктория. — Но все равно не верилось, что сотрудники милиции могут прийти и на ровном месте тебя задержать, обвинив в преступлении. Среди этих милиционеров, кстати, была женщина. Я плакала, умоляла оставить нашу семью в покое. Видя, что дядю Антона побили и куда-то уводят, сынишка плакал навзрыд. Но никого это не интересовало. После того как милиционеры пригрозили, что привлекут к ответственности и меня, Антон перестал сопротивляться. Его в наручниках вывели в подъезд и куда-то повезли.

— В райотдел, — уточняет Антон. — По дороге в красках описали мои перспективы. «Ты сядешь в любом случае, — сказали. — Но если напишешь явку с повинной, обвинят только тебя. Если нет — сядут твои кум и сестра». Долго рассказывали о том, как никому из их задержанных не удалось ничего доказать, как эти люди «так и сгнили в тюрьме». «Но ведь при обыске не было понятых, — возразил я. — И этот пакетик вы мне подбросили». «Какие понятые, дурачок? — услышал в ответ. — Справедливость и объективные расследования бывают только в кино. А это жизнь. Привыкай».

Мы подъехали к Печерскому райотделу. Меня завели в один из кабинетов, дали ручку и уже исписанный листок бумаги: «Подпиши здесь и здесь». Я начал вчитываться и опять получил удар по голове: «Что ты там раздумываешь? Попробуй только не подписать. В „обезьяннике“ тебя уже ждут». Милиционеры обступили меня со всех сторон. Я уже понимал, что меня никто просто так не отпустит. Перед глазами все плыло, начало тошнить. Я поставил подписи там, где мне сказали. «Есть! — воскликнул милиционер. Он явно был очень доволен. — Вот и раскрыли дело». И, посмотрев на меня, бросил: «Пока можешь быть свободен. Тебя вызовет следователь».

Отпуская меня из райотдела, милиционеры предупредили, чтобы я даже не думал никуда жаловаться: «У нас все «схвачено» — и в судах, и в прокуратуре. И если пожалуешься, мы тут же об этом узнаем. А ты сразу окажешься в «обезьяннике». Вернувшись домой, я не знал, что мне делать. Еле успокоил сестру, а сам боялся даже выходить из квартиры. Кум советовал позвонить в прокуратуру, но мне было страшно. Милиционеры добились своего: я их испугался.

Антон Закревский решился обратиться в прокуратуру только после разговора с адвокатом. О его заявлении действительно вскоре узнали милиционеры. Антону стали поступать анонимные угрозы.

— Жизнь превратилась в кошмар, — вспоминает мужчина. — Сестру и племянника я попросил пожить у знакомых — боялся за их безопасность. Сам старался не появляться на улице в темное время суток. Кстати, даже когда вину милиционеров доказали в прокуратуре и открытое против них уголовное дело ушло в суд, ко мне перед заседанием подошел один из них: «Мы с тобой еще увидимся. Тебе конец».

— Обратившийся в прокуратуру мужчина слабо верил в то, что ему удастся добиться справедливости, — рассказывают «ФАКТАМ» в пресс-службе Печерской районной прокуратуры Киева. — Начав разбираться в ситуации, мы поняли, что доказательств его вины нет. Во-первых, обыск в доме этого мужчины был абсолютно не санкционирован. У милиционеров не было соответствующего предписания судьи, которое в таких случаях необходимо. Проще говоря, они абсолютно незаконно вторглись в частную собственность. Примечательно, что хозяин этой квартиры не оказывал им сопротивления, но его начали бить и запугивать.

Что касается сумки с марихуаной, то этого вещественного доказательства… нет. Его изъятие не было зафиксировано надлежащим образом. Но самое интересное, что, когда в ситуации начала разбираться прокуратура, сумка и вовсе куда-то пропала. В милиции так и сказали — мол, вещдоки… исчезли. На основании вышеперечисленного уголовное производство в отношении Антона Закревского было закрыто из-за отсутствия состава преступления. Зато открыли дело против сотрудников милиции.

В Печерском райсуде столицы милиционеры, которых на тот момент уже отстранили от работы, отрицали свою вину. Правда, объяснить, почему незаконно вторглись в чужую квартиру, не смогли.

— Нам поступила информация о том, что Антон Закревский занимается распространением наркотиков, — заявил на суде один из сотрудников милиции. — Мы увидели его на улице, когда он подходил к подъезду с клетчатой сумкой. Спросили, что в этой сумке. А мужчина сказал: «Наркотики».

Милиционеры пытались убедить суд в том, что в квартиру Антона якобы не вторгались. Но эту их версию опровергли свидетели, которые видели четверых сотрудников милиции в квартире Закревского.

— В ходе судебного следствия вина правоохранителей была полностью доказана, — говорят в пресс-службе прокуратуры. — Суд также признал, что сотрудники милиции обвинили в преступлении невиновного человека. И дал бывшим правоохранителям… условный срок.

Основанием для такой лояльности стали положительные характеристики милиционеров с места работы. Коллеги отзывались о них как о хороших профессионалах. Более того, двое из них получали в свое время грамоты. Но так как вина «лучших сотрудников» была доказана, прокурор просил для них четыре года реального срока. И теперь будет подавать апелляцию.

— Я тоже собираюсь оспаривать приговор, — говорит Антон Закревский. — Если эти люди сейчас будут недостаточно сурово наказаны, такие ситуации могут повторяться. Ведь это самый простой способ «раскрывать» преступления. Не говоря уже о том, что я до сих пор боюсь за себя и за жизнь своих близких.

По этой же причине мужчина попросил изменить в газете его фамилию. «ФАКТЫ» будут следить за развитием событий.

3937

Читайте нас в Facebook