Друзья погибшего снайпера Алексея Тыщика: "Отомстим и за Лешку, и за его маму"
Трагическая история этой днепропетровской семьи всколыхнула всю Украину. Наша газета сообщала о том, что накануне своего 30-летия при обороне донецкого аэропорта погиб успешный днепропетровский адвокат Алексей Тыщик, добровольцем ушедший воевать в зону АТО. Хотя у мамы, судьи Днепропетровского апелляционного хозяйственного суда Ирины Тыщик было достаточно связей, чтобы оградить сына от войны, она достойно приняла его выбор и все это время вместе с мужем помогала Леше и товарищам — обмундированием, лекарствами, продуктами. Она всегда была рядом с сыном, подставляла свое плечо. Наверное, мама решила, что после гибели Алексей, как никогда, нуждается в ее помощи. И… ушла к нему. Теперь они вместе, покоятся рядышком на кладбище в Днепропетровске…
«В Дебальцево во время зачистки обнаружили в мэрии целый склад мин и снарядов»
Днепропетровского адвоката, младшего лейтенанта запаса Алексея Тыщика призвали на воинские сборы в 25-ю воздушно-десантную бригаду в самом начале Антитеррористической операции. Сказали, на десять дней. Но в марте, выстроив резервистов на плацу, командир части поставил их перед выбором: «Вы можете уйти домой, но кто будет родину защищать?» Шаг вперед из строя сделали около полусотни десантников, в том числе Алексей. Через два дня их отправили под Мелитополь — прикрывать тыл от возможной высадки с моря российского десанта. Это был самый смутный, непонятный период АТО — ни войны, ни мира, когда одурманенные российской пропагандой, подкупленные сепаратистами люди буквально костьми ложились под украинские бронемашины, чтобы не пустить их на Донбасс. БМД командира разведывательно-диверсионного взвода Алексея Тыщика всегда шла первой в колонне, а значит, ребятам больше всего доставалось и камней, и проклятий. Но ни разу они не ответили тем же. Леша объяснял: «Это мирные люди, мы не с ними едем воевать». И они нередко пробирались к месту дислокации в обход, через лес, минуя пикеты и разъяренную толпу. По телефону Леша успокаивал родителей и жену Юлю: «Здесь тихо, мы обеспечены всем необходимым».
*Десантник Алексей Тыщик (справа) в зоне АТО был командиром разведывательно-диверсионного взвода
— Сын вообще никогда ничего у нас не просил, — вспоминает отец Алексея Александр Иванович. — Помню, когда он учился на третьем курсе юрфака, я взял его на полставки в свою юридическую фирму и в первый день повел в кафе покормить обедом. А на следующий день так заработался, что про обед забыл. И Леша целый день просидел голодный, но не попросил. Так же было и со службой в АТО. Мы впервые узнали, в какой они ужасной ситуации, лишь когда приехали к сыну. Тогда боевых действий еще не было, только появились «зеленые человечки», начались захваты зданий, митинги. С женой и невесткой Юлей я набрал полную машину гостинцев, воды. Минуя посты сепаратистов, с трудом добрались до села Приморское, где базировался их батальон, и ужаснулись: солдаты спали в палатках на голой земле — ни карематов, ни спальных мешков у них не было, а ночи в марте были очень холодные. Ребята мерзли безумно, все были простужены. Но Алеша об этом ничего не рассказывал! Только раз пожаловался, что ветер сильный и руки мерзнут.
Между тем неподалеку стояла часть Нацгвардии — полностью экипированные бойцы (в новых формах, бронежилетах, наколенниках) резко контрастировали с десантниками, одетыми в какой-то синтетический камуфляж, который днем буквально плавился на солнце. Ни бронежилетов, ни тепловизоров, ни электрогенераторов у них не было. Так они и отправились через месяц на оборону краматорского военного аэродрома. Этот путь стал одной из самых трагических, хотя и бескровных страниц истории 25-й десантной бригады. Кто-то не очень умный дал колонне боевой техники команду идти через город. Здесь ее и заблокировали боевики, прикрывавшиеся стариками и детьми. Из 35 машин к аэродрому прорвалось только 20, остальные БМД сепаратисты у десантников отобрали. А те не смогли стрелять в безоружную толпу. За что на всю страну с парламентской трибуны бойцов 25-й бригады назвали предателями.
— Наш БМД, в котором находились Леша Тыщик, я и Артем Бондаренко, всегда первым заходил в занятые боевиками города, — рассказывает друг Алексея Сергей Чайковский. — Где мы только ни побывали! Стояли под постоянным обстрелом на блокпосту под Славянском, освобождали Дебальцево и Краматорск. В Дебальцево во время зачистки города обнаружили в мэрии целый склад мин и снарядов, а между ящиками — хорошо замаскированную растяжку. Если бы Лешка ее не заметил, дом взлетел бы на воздух вместе с людьми. Но особенно мы сдружились на краматорском аэродроме, который три месяца защищали в сплошном кольце окружения.
«Стиснув зубы, мы смотрели, как отступают в сторону Донецка машины с боевиками»
Когда взвод, которым командовал Алексей Тыщик, перебросили на защиту краматорского аэродрома, телефонная связь с семьей практически прервалась. Александр Иванович следил за событиями по патриотическому интернет-форуму краматорцев, на котором иногда проскальзывала информация о страшных обстрелах аэродрома, об осаде вокруг него. Когда все-таки удавалось дозвониться до Леши, тот по своему обыкновению отшучивался: «Аэродром же большой — я с той стороны, которую не обстреливают». Мама к редким телефонным разговорам с сыном всегда тщательно готовилась — штудировала отчеты с футбольных матчей, узнавала новости адвокатуры, даже записывала, какой урожай на даче, где Леша очень любил возиться. Ирина Валентиновна безумно переживала за сына, ночами не спала, но виду не подавала. Она старалась отвлечь его от страшной действительности и всегда радовалась, если это удавалось. «Леша сегодня звонил, — с гордостью рассказывала и на работе, и домочадцам, — мы целый час говорили, у него все хорошо».
Только потом, от Лешиных друзей, родители узнали, как жили около трехсот десантников на осажденном военном аэродроме.
— К нашему приходу его уже очень сильно обстреливали, два вертолета сбили, — вздыхает Сергей Чайковский. — А потом окружили плотным кольцом, бомбили день и ночь. Нам три месяца не подвозили ни воды, ни продуктов. Были кое-какие запасы продовольствия, оставшиеся в воинской части, — немного картошки, консервы из кильки, сухие галеты. Мы из этого варили жиденький суп, чтобы растянуть подольше. Так и продержались. Когда наши войска освободили Краматорск, боевикам почему-то дали зеленый коридор, чтобы уйти на Донецк. Мы могли их в капусту покрошить, у нас и артиллерия была, и пушки-«тридцатки» на БМД, но комбат сказал: «Не стрелять!» И мы просто смотрели, стиснув зубы, как вдалеке прошли по шоссе около пятидесяти машин с боевиками Гиркина. Когда я думаю сегодня о том, что среди них был человек, который три месяца спустя спалил в БТРе Лешку с товарищами, у меня просто кровь закипает.
Десантники так и не отдали аэродром противнику. Хотя никто из тех, кто раздавал потом медали, даже спасибо не сказал героическим защитникам. Сергей с Алексеем, зайдя в Краматорск первыми, снимали чужой флаг с горсовета и устанавливали украинский. Всем бойцам батальона дали после этого пятидневный отпуск, и Леша, очень долго не выходивший на связь с родными, вдруг среди ночи нагрянул домой.
— Он всегда был очень деликатный, — грустно улыбается жена Алексея Юля. — Если приходил домой поздно, в дверь не звонил, чтобы дочку не разбудить, а набирал мой мобильный. А тут я просыпаюсь среди ночи от беспрерывного звонка и стука в дверь. Открываю, а там Лешка — худой, измученный, но счастливый. Его всего на пять дней отпустили, и дочку невозможно было от папы все эти дни оторвать — они играли, смотрели мультики, читали книжки, вместе засыпали и просыпались. А родители все это время предпринимали просто невероятные усилия, чтобы экипировать Лешин взвод.
*Во время своей последней, пятидневной, побывки дома Алексей не расставался с дочкой: смотрел с нею мультфильмы, играл, читал книжки…
Узнав о бедственном положении десантников, Ирина и Александр Тыщик за пять дней собрали столько амуниции, сколько Минобороны не выдало бойцам за пять месяцев.
— Да, подготовили ребятам посылку с необходимыми вещами, — говорит Александр Иванович.
То, что мужчина скромно называет посылкой, на самом деле было полным комплектом экипировки, которым не обеспечило бойцов государство. Судья Ирина Тыщик и ее муж-адвокат не богачи, взяток сроду не брали. Об Ирине коллеги отзываются как о честнейшем и принципиальнейшем человеке. Друг семьи адвокат Эдмонд Саакян (который сам воюет сегодня в зоне АТО) рассказал мне, что не раз, несмотря на близкое знакомство, проигрывал дела, которые рассматривала Ирина Валентиновна. «Но обид на нее никогда ни у кого не возникало, — подчеркивает он. — Таких судей, на которых за всю каденцию не поступило ни одной (!) жалобы от проигравшей стороны, в Украине по пальцам одной руки можно пересчитать. Если уж начальству очень хотелось обеспечить нужное решение, дело просто передавали другому судье — договариваться с Ириной было бесполезно. В этой семье были, что называется, высокие отношения, а сын маму просто боготворил».
*Вся семья радовалась рождению Лешиной дочки Настеньки, особенно его мама Ирина Валентиновна
«Во время боев за Шахтерск мины пролетали над головой на расстоянии вытянутой руки»
Скромные сбережения у семьи, конечно, были, но за пять месяцев Лешиной службы в АТО они ушли на помощь сыну. Супруги Тыщик подняли на ноги друзей, родственников, коллег.
— Нас все тогда поддержали, — голос у Александра Ивановича заметно дрожит. — Деньги дали мои однокурсники — Николай Кравченко и председатель Апелляционного суда Александр Мартыненко, мой коллега Виталий Мусихин, мой заместитель по адвокатской фирме Людмила Гулида. Людмила Викторовна каким-то чудом достала 30 комплектов ужасно дефицитного кровоостанавливающего средства «Целокс». И нам удалось укомплектовать тридцать аптечек для Лешиного взвода со всеми необходимыми на войне лекарствами. Коробочки для них Юля с Аней нашли в магазине рыболовных снастей. Купили, кроме того, бинокль ночного видения, два прицела, разгрузки, батарейки к тепловизорам, купленным раньше, подсумки для аптечек, теплые носки для всех и даже так называемые кикиморы — костюмы, в которых маскируются снайперы. Когда Леша приехал на короткую побывку, он все забрал. Мы с женой за этими заботами даже пообщаться с ним нормально не успели.
После того отпуска на передовую вернулось меньше половины бойцов, контрактники ехать в пекло отказались. Но Лешин боевой экипаж — бывший формовщик завода ДЗМО, чемпион Украины по тхэквондо Сергей Чайковский, металлург с «Петровки» Артем Бондаренко и сам комвзвода, успешный адвокат с двумя высшими образованиями Алексей Тыщик — дезертировать не захотели.
— Мы же не за деньги пошли добровольцами воевать, а свою страну защищали, — сжимает кулаки Сергей Чайковский. — Освободив Дебальцево, двинулись на Шахтерск. Здесь были такие бои, что мины пролетали над головой на расстоянии вытянутой руки. Когда я корректировал огонь и прикрывал наступление наших ребят на терриконе, даже отправил жене sms-ку: «Прощай!» В одном из боев меня ранило. Второго августа был наш праздник, день ВДВ, и боевики по всем каналам связи распространили информацию, что готовят для «десантуры» подарок. Так оно и вышло. Мы с утра получили боевое задание и на одной из БМД — сверху на броне было человек десять — выехали в расположение сепаратистского блокпоста. Но доехать не успели. Из посадки по нашей машине ударили снайперы, которые словно знали, что мы поедем мимо. Один из бойцов был убит наповал. Мне пуля калибра 8,3 (это крупнокалиберная российская снайперская винтовка) пробила обе ноги выше колен. Я за пять минут мог истечь кровью, если бы не Леша и лекарство, которое нам дали его родители. Он сделал противошоковый укол, наложил на рану пакет с «Целоксом», а уже в расположении наших войск мне оказали медицинскую помощь.
Сергей очень просил медиков извлечь пулю и отпустить его обратно в расположение взвода. Но те были непреклонны и увезли парня в военный госпиталь 25-й воздушно-десантной бригады. В поселке Гвардейское он в последний раз увидел Алексея, которого вызвали к начальству для перевода в 79-ю аэромобильную бригаду.
Друзья очень не хотели расставаться, чуть не плакали. Но приказы в армии не обсуждают. На место Леши Тыщика назначили другого взводного, а Алексея отправили командиром взвода снайперов в 79-ю бригаду, которая базировалась в Николаеве и с первого дня защищала донецкий аэропорт. Весь август и сентябрь взвод, где был Алексей, выполнял самые разные задания — ходили в разведку, совершали рейды по всей Донецкой области, не раз нарывались на боевиков. Иногда возвращались на базу с потерями, иногда по нескольку дней с Лешей не было связи, а он после, как всегда, отшучивался: «Просто глушат». Ирина Валентиновна, которая искренне верила в Бога, молилась за сына день и ночь.
— Мамочка никогда не говорила: «Повезло!», а только: «Бог помог», — рассказывает Лешина сестра Аня. — Она была очень волевым, сдержанным человеком, прекрасным специалистом, но что касается семьи — наши проблемы для нее всегда были на первом месте. Помню, Лешке в школе в самом начале независимости задали стих выучить, он и выучил Гимн Украины, который тогда еще не очень приветствовался. Маму вызвали в школу. Как она отчитала учительницу: «Вы что-то имеете против Государственного гимна?!» Той даже пришлось извиняться. В последние годы мы с Лешей жили отдельно от родителей, но, когда приходили в гости, мамочка аж светилась от счастья. Моего мужа и Лешину жену называла «сыночек», «доченька». Относилась, как к своим детям. А уж внуками просто надышаться не могла, говорила о них: «Открываю дверь, а на пороге ангел стоит».
Шестого октября Леше должно было исполниться тридцать лет — он надеялся, что в этот день удастся вырваться домой. В противном случае родители сами собирались навестить его в части. Ирина Валентиновна даже отказалась ехать на выходные на дачу: «Мне же надо скупиться, мы к Леше поедем». Она еще не знала, что в воскресенье, 28 сентября, взвод сына получил приказ идти на подмогу в донецкий аэропорт.
— Нас отправили на помощь ребятам из спецназа — в третьем терминале они попали в окружение, — рассказывает друг Алексея Игорь Швед, ехавший с ним в одном БТРе. — Мы везли им продукты, воду, боекомплект. В колонне было около ста человек из 79-й и 93-й бригад, но что-то с самого начала не заладилось. Не хватило солярки, и пришлось дозаправляться, впереди должен был идти танк, но он почему-то не появился. К вечеру мы зашли в аэропорт — наша машина во главе колонны — и уже двигались от нового терминала к старому. Оставалось каких-то десять метров, как вдруг из-за здания выехал российский танк Т-72 и прямой наводкой ударил по нашему БТРу. Кумулятивный снаряд пробил броню справа, где сидели Леша и еще двое бойцов. Там все вспыхнуло так, что потек металл. Взрывной волной выбило крышку люка, и это спасло жизни тех, кто сидел слева, — мы буквально вывалились из горящей машины, в которой остался Лешка с двумя товарищами. У командира Станислава Хардикова обгорело все лицо, и он ничего не видел, я был ранен в плечо и руку, контужен. Едва успели оттащить командира метров на десять, как в БТРе взорвался боекомплект. Пылал и российский танк, подбитый нашими ребятами.
О гибели сына Александр Тыщик узнал днем 29 сентября — позвонил Сережа Чайковский, которого это трагическое известие застало в штабе 25-й бригады. Александр Иванович не знал, как сказать об этом жене, но она, увидев мужа и дочку, сама догадалась. Не зря все время предчувствовала беду. «Я не хочу жить без него», — сказала Ане. Но та, вцепившись в маму, стала просить: «Ты нам всем очень нужна, потерпи, родная». Аня по специальности врач-психиатр, знает, что такое острая реакция на стресс. Она напоила маму успокоительным, всю ночь сидела возле нее, утром вместе с отцом ходили за ней по пятам. Но Ирина Валентиновна сумела усыпить их бдительность. Отправив дочь с поручением к себе на работу, выскользнула из квартиры, закрыв мужа на ключ. И уехала на дачу.
Родственники искали женщину все утро — расспрашивали людей на улице, показывали ее фотографию на вокзалах. Думали, она поехала в зону АТО к сыну. Потом Александр Иванович догадался, где может быть жена, и позвонил в село соседям. Те подтвердили: да, видели ее утром возле дома. Вот только помощь родных опоздала — Ирина Валентиновна была уже мертва. Она действительно не смогла жить без сына, а возможно, и себя винила в его гибели: если бы отговаривала идти на войну, плакала, просила — он бы остался. Слишком любил маму, чтобы отказать.
— Знаете, что обидно, — не скрывает горечи Александр Иванович, — ценой гибели Леши и его товарищей был уничтожен вражеский танк, обеспечен плацдарм для подхода всей колонны подкрепления. Через неделю после них дошла еще одна колонна 79-й бригады. Этим бойцам в эфире телеканала «Интер» вручили ордена и именное оружие. А о тех, кто погиб, прорывая окружение, не упомянули и словом. Как будто их не было.
Военный журналист Юрий Бутусов написал в память о Леше на своей страничке в «Фейсбуке»: «Они не фашисты, не „бандеровцы“, не „правосеки“ — интеллигентные русскоязычные люди. Они погибли потому, что параноик в Кремле решил поиграть в „стратежку“, развязать войну между народами и поубивать тысячи людей. Была семья — и нет семьи».
Но семья все-таки есть. Лешина вдова Юля переехала вместе с Настенькой к папе, варит ему борщи «как у мамочки», напоминает, чтобы вовремя принимал таблетки. Похоронив рядом с женой сына, Александр Иванович навещает в госпиталях его раненых друзей и по-прежнему помогает им.
— У Сережи Чайковского нет отца — буду вместо него, — едва сдерживает слезы глава семьи. — Навестил я в николаевском госпитале Станислава Хардикова, у которого страшно обожжено лицо, — он начал извиняться, что остался жив. Приезжали на похороны Леши и Игорь Швед, который спасся в том БТРе, и Сергей Чайковский с Артемом Бондаренко. Лешины друзья мне теперь как дети. Спасибо и следователю военной прокуратуры Южного региона Дмитрию Лавриненко — он отыскал уцелевшие Лешины вещи и вернул нам, это же память о сыне.
Сергей Чайковский и Артем Бондаренко с трудом добились перевода из своей 25-й воздушно-десантной бригады, которая находится сегодня в отпуске, в 79-ю, где воевал Леша. И уже уехали защищать донецкий аэропорт.
— Мы с Артемом теперь никого из этих тварей не пожалеем, — сказал Сергей мне перед отъездом. — Отомстим за Лешку. И за его маму тоже…
Фото из семейного альбома
35516Читайте нас в Facebook
