«когда я увидела письмо от сестры из америки, у меня мурашки поползли по спине. Я и рыдала, и хохотала, и кричала от счастья… »
Кто бы мог подумать, что ход жизни 19-летней уроженки села Журжинцы Лисянского района Черкасской области Жени Бабенко, ныне 85-летней гражданки Соединенных Штатов Америки Евгении Кавчак, однажды изменит… чемоданчик. Обычный фанерный чемоданчик, куда мама и сестра Миля положат платья, ночные сорочки, пиджачок и туфельки — неслыханные по военным временам богатства. По замыслу Женя, которую угоняли в Германию в 1942 году, должна была сбежать с поезда в Киеве и спрятаться у родной тети. «Женя, не бери вещи, а то не убежишь», — уговаривала ее старшая сестра Миля. Женя обиделась: «Ты для меня жалеешь!» «Да мне для тебя ничего не жалко! — отвечала сестра. — Но прошу тебя: если надо будет бросить чемодан с вещами, чтобы от немцев спастись, бросай!»…
«Бригады опухших от голода 7-12-летних детей работали за миску баланды с грязной капустой и червями»
- Женя младше меня на два года, — рассказывает Мелания Яковлевна, сестра Евгении Кавчак. — Нам с ней довелось немало пережить. До коллективизации наша семья, в которой росло пятеро детей, считалась зажиточной. Папа был образованным человеком. Он работал в банке, председательствовал в суде, держал большое хозяйство. Когда стали образовывать колхозы, папу «попросили» отдать для колхозных нужд просторный сарай с железной крышей и всей скотиной и половину хаты. Понимая, что сопротивляться бесполезно, он отдал.
Приняв во внимание его грамотность и лояльность к новому строю, отца поставили руководить комитетом совместной обработки земли. Но завистники стали говорить: «Хорошо Яшке! И до советской власти жил неплохо, и при ней хорошо пристроился!» Папу, который отдавал новому делу всю душу, так задели эти разговоры, что он сказал: «В таком случае хозяйничайте без меня!» — и уехал на заработки в Донбасс.
Это была, что называется, роковая ошибка. На шахте Яков Романович простудился, у него стали отказывать почки. Едва жена Елена привезла тяжелобольного мужа из Донбасса домой в Журжинцы, начался голодный 1931 год. Елене Романовне удалось вывезти мужа в Киев, где сестра помогла ей устроиться проводником на железную дорогу. Позже забрали и детей. Сняли квартиру в Боярке Киевской области. Младших братьев Аркадия и Васю отдали в детский сад. Остальных детей, в том числе 10-летнюю Милю и 8-летнюю Женю, определили в детские сельскохозяйственные бригады полоть озимые.
- В бригадах трудились дети от 7 до 12 лет, — вспоминает Мелания Яковлевна. — Работали за миску с баландой, где в воде плавала нечищеная капуста с червями. Поле огромное. Дети слабые, опухшие от голода. Пройдем в один конец поля, присядем и тут же падаем и засыпаем от усталости и голода. Наш бригадир, девочка лет пятнадцати, пока нас растолкает, пока приведет в чувство… Вечером к капустному супу нам давали прибавку — стограммовый кусочек хлеба. Пока мама была в разъездах, работая проводником, мы были кормильцами в семье: кормили тяжелобольного отца. И вот несем мы этот хлеб отцу домой, а по дороге по крошке отщипываем. Ведь есть хотелось до умопомрачения — до сих пор помню это ощущение. Приносим изгрызенные хлебцы отцу, а он рыдает. Мы тогда не понимали, что ему стыдно за свою беспомощность, думали, папа плачет оттого, что мы так мало хлеба ему принесли. «Папа, — просим его и сами заливаемся слезами, — не плачь! Завтра мы хорошо поработаем, и хлеб кушать не будем, все кусочки целые тебе принесем!.. »
«Тетя решила меня изуродовать: облила какой-то кислотой»
Отец умер через год, в 1932-м, в возрасте 45 лет. Вдова отдала детей в детские дома, а сама продолжала работать на железной дороге: только так можно было выжить. Лишь перед войной матери удалось снять квартиру в Киеве на Батыевой горе, забрать всех детей из детдомов и определить их в 5-ю железнодорожную школу. Дети хорошо учились в школе, а дома трудились, не покладая рук: выращивали свиней, обрабатывали огород. В 1941 году Миля успела поступить в университет на филфак. И тут война…
- Когда в Киев вошли немцы, мама собрала всех детей, и мы пешком пошли на родину, в Журжинцы, где решили пережить военное лихолетье, — продолжает Мелания Яковлевна. — Но там нас подстерегала другая опасность: немцы угоняли молодежь в Германию. Помню, как меня забрали в первый раз. Из села Журжинцы нас привезли на подводах в Киев и вели колонной на Евбаз (ныне площадь Победы. — Авт. ). И вдруг смотрю: идет моя учительница из 5-й киевской железнодорожной школы. Она меня тоже увидела и просит полицая: «Это моя бывшая ученица. Отпустите ее ко мне помыться и переодеться!» Полицай, мужик из нашего села, согласился. «Только, чтобы завтра была на месте сбора!» — говорит.
Учительница отвела меня к себе домой. Оттуда я побежала к своей тетке, которая жила в Киеве. «Тетя, что делать? — спрашиваю. — Меня угоняют!» Тетка в ответ: «Сделаем из тебя калеку, чтобы немцы комиссовали». Облила меня какой-то кислотой, не тронув лишь рук и лица. С волдырями я и явилась на место сбора, в огороженный лагерь. Как вдруг там говорят: «Нескольких парней и девчат признали симулянтами и под конвоем отправили в неизвестном направлении… » «Боже мой! — думаю. — А я с этими волдырями сама в пасть немцам лезу!»
Миле чудом удалось выбраться тогда из лагеря и спрятаться у тети. Когда раны от ожогов кислотой зажили, девушка вернулась домой, в Журжинцы.
Ее угоняли еще четыре(!) раза. И всякий раз ей удавалось бежать. Охранники молодежь не особо контролировали. Понимали: не угонят в этот раз, заберут в следующий. Сбежав в последний раз, Миля спряталась дома в погребе, закуталась в одеяло и крепко уснула. Ее искали, перевернув весь двор вверх дном. А не найдя беглянку, забрали ее маму. Девушка побежала в сельсовет. «Отпустите маму! Я никуда не пряталась! Просто потерялась… » Но, наверное, не судьба была попасть Миле в Германию. По дороге их остановили другие немцы и потребовали отпустить молодежь, которая была занята на работах на железной дороге. Тогда такая работа считалась освобождением от угона в Германию.
- В такой бригаде работала и я, — вспоминает женщина. — Меня освободили. Я, задыхаясь от счастья, вернулась домой. Но когда пошел слух, что опять набирают хлопцев и девчат в Германию, мама сказала: «Я не хочу больше за тебя так переживать. Давайте Женю отправим. Милю отправляли уже пять раз, и она убегала. И Женя убежит… »
«Из Германии от Жени пришло только одно письмо»
- Закоулки на железнодорожном вокзале в Киеве мы знали, как свои пять пальцев, ведь мама там долгие годы работала проводником, — продолжает моя собеседница. — Решили, что Женя сбежит в Киеве из вагона и будет прятаться у нашей тети. И вот сестра собирает чемодан: платья, пиджачки, обувь. А до войны готового ничего нельзя было купить. Ткани были в дефиците, за куском мануфактуры сутками стояли. Если доставался кусочек ситца, несли его шить к швее. Одежда считалась большой ценностью. Думаю: «Женя пожалеет, убегая с поезда, бросить чемодан с вещами». И посоветовала ей не брать вещей. Я ведь, когда меня угоняли, вещей никогда не брала, чтобы не привлекать к себе внимания, идя с чемоданом по Киеву. А когда полицаи, забирая меня в Германию, спрашивали: «Почему без вещей?», отвечала: «На вещи в Германии заработаю… »
Но Женя не послушалась, взяла чемодан. Сначала, в Киеве, она спокойно выбралась из поезда и пошла к тете. А потом так ей стало жалко того чемоданчика, что она вернулась в вагон за вещами. Тут ее и схватили… Мы ничего этого не знали. Ждали вестей из Киева. Были уверены, что Женя сбежала, а потом устроилась где-то на работу в столице. И вот, в 1943 году, к нам пришло письмо от Жени. Но не из Киева — из Германии. Письмо было исчеркано цензорами. Осталась только фраза: «Днем за работой, а ночью за слезами света не вижу… » Мы были потрясены. Женя не смогла сбежать. Она в неволе! Это единственное письмо от сестры, которое мы получили оттуда.
Ее подруги, которым после войны удалось вернуться из Германии в село, рассказывали, что Женя батрачила в немецком городке Вюрцбург у фермера, державшего 16 коров. Когда Германию бомбили союзники, в этом городе пострадало много людей. Поскольку вестей от Жени больше не было, мы решили, что она погибла.
Мама не могла с этим смириться. Я тоже часто вспоминала сестренку, как мы строили с ней планы на будущее, еще до войны. Женя говорила: «Миля у нас будет учиться в институтах, а я буду швеей работать». Мы были с ней очень разные — и внешне, и внутренне. Я занималась спортом, была очень подвижной, эмоциональной, на щеках румянец. А Женя всегда такая спокойная, сдержанная. Белоснежная матовая кожа, женственная фигура… Мне не хотелось верить, что любимой сестрички больше нет…
«Евгения дважды меняла фамилию, переехала в другую страну, поэтому найти ее было сложно»
В 1943 году, устав переживать за Милю, которую постоянно угоняли в Германию, мама выдала ее замуж за соседа.
- Мама сказала: «Иди замуж! Немцы семейных не угоняют». Любви в этом браке никакой не было — просто расчет уберечься.
После войны, закончив заочно институт, Мелания бросила мужа и уехала с двумя маленькими сыновьями в столицу работать учительницей украинского языка в школе.
Через какое-то время на свадьбе у родственников познакомилась со своим будущим мужем Иваном. Ей было 37, ему 30. Он был разведен. Миля с больной мамой и двумя детьми жила в полуподвальчике на Подоле в полной нищете и о новом замужестве не мечтала.
- Поэтому, когда Ваня прямо тогда, в день знакомства, спросил: «А вы могли бы еще полюбить?», я ответила: «Что вы? В потухшей печи огонь не раздуешь… »
Тем не менее они поженились. А когда Мелании было 42 года, родили и общего сына, Сережу. Жизнь шла своим чередом. С Иваном Афанасьевичем Мелания Яковлевна жили душа в душу. Однако женщину все время мучила мысль о сестре. И в 2001 году она обратилась в Украинский Красный Крест с просьбой найти сведения о Жене.
- Мы связались с Международной службой розыска в Германии, которая занимается поиском лиц, находившихся на принудительных работах, — рассказывает ведущий специалист службы розыска Общества Красного Креста Украины Людмила Обухова. — И ждали ответа целых семь лет. Поиски были осложнены и огромным количеством запросов, которые приходят в эту службу, и тем, что было неточно указано название населенного пункта, где работала Евгения, и тем, что Женя, находясь в Германии, вышла замуж и поменяла фамилию. В 2008 году из Германии пришел ответ, что в 1952 году наша разыскиваемая выехала в Америку. Мы написали запрос в американский Красный крест. Выяснилось, что в Америке Евгения еще раз поменяла фамилию — вышла замуж во второй раз, поэтому ее так долго и искали. Второй муж был тоже украинец, с Галичины. И вот в мае 2008 года мы получили сообщение: Женю разыскали, и она согласна дать свой адрес для общения!
- К этому времени я уже измучилась от ожиданий, — рассказывает Мелания Яковлевна. — Даже сказала мужу: «Забери нашу заявку из Красного Креста. Нет сил больше ждать впустую». И вдруг письмо. Из Америки, город Сейлем. «Дорога сестро! Я дуже задоволена i маю надiю, що ми побачимось. Але, щоб бути певною, що ти моя сестра, напиши, де ми родилися, iмена братiв i рiк народження. А тодi немаї жодних причин, щоб ми не зустрiлися. Мiля, як ти маїш телефон, то напиши менi… »
Она назвала меня Милей! Так меня называли только самые близкие. У меня поползли по телу мурашки. Сомнений не было: это моя Женя! Что со мной творилось в тот момент — не передать! Я и рыдала, и хохотала, и кричала от счастья… Я ее нашла!
«Добрий день, моя дорога сестричка Женiчка i вся твоя родина! — писала сестре Мелания. — Не можу повiрити своїму щастю! Я вже втратила всяку надiю на нашу зустрiч чи хоча б на якийсь зв'язок. Дуже боюсь, щоб i зараз не розвiялось наше щастя. Але так чи iнакше, рiднi ми чи нi, ти вже моя сестра. Я завжди любила вас усiх: тебе, братикiв Аркашу (1927 року народження), Васю (1928 р. ), Колю (1917 р. ), який жив не з нами. Мамуся наша Олена Романiвна померла в 1969 роцi. Померли також Коля i Вася. Аркаша живе з сiм'їю в Днiпропетровську. Маї хорошу дружину Таню, двох дочок та прекрасних онукiв. На превеликий жаль, старша дочка Лїна на 54-му роцi життя померла торiк. Аркаша дуже хворий. Вiн перенiс багато операцiй. Дуже погано чуї… »
Рассказала Мелания Яковлевна и о себе. О том, какой чудесный у нее муж, военный пенсионер, что они вырастили троих сыновей, но пережили большое горе — старший сын Толя умер от инсульта, что она плохо видит, слышит и ходит, но это не помешает им встретиться.
- Мы обменялись фотографиями. Я пишу: «Женя! Я совсем другой образ носила в себе». Она в ответ: «А ты, спустя 67 лет, разве имеешь что-то общее с той Милей, которую я помнила?» Хотя сейчас я вижу: Женя — копия нашей мамы.
- Как же она оказалась в Америке?
- В письмах Женя рассказала, что после того, как их освободили союзники, их поместили в американский лагерь. Там она вышла замуж за украинца. Вскоре родила двоих детей — Стаха и Веру. Возвращаться в Украину они не хотели: ходили слухи, что советская власть отправляет репатриантов в лагеря. Женя говорит: «Мы не хотели возвращаться в ад». Но на чужбине ей тоже было несладко. Муж Жени оказался жестоким человеком, плохо относился к ней и детям, и она решила с ним развестись. Собиралась уехать из Германии в Австралию, но, пока оформляла развод, Австралия перестала принимать одиноких женщин с детьми. Сестра с детьми уехала в Америку. Там вышла замуж за украинца, с которым познакомилась еще в Германии. Он ее нашел в Америке. В 1954 году у них родилась дочка Надя. Все дети уже взрслые, у них свои семьи. Сейчас Женя на пенсии. Она работала в аэропорту, заработала хорошую даже по американским меркам пенсию.
… В пятницу, 12 июня, они встретились в аеропорту «Борисполь». К сожалению, двое из братьев не дожили до этой минуты, и в аэропорт приехали оставшиеся в живых 87-летняя Мелания Яковлевна и 82-летний Аркадий Яковлевич вместе со своими родными. Ожидание было томительным. Родные с волнением смотрели на дверь, откуда должна была появиться Женя. Евгению Яковлевну на инвалидной коляске ввезла 54-летняя дочь Надя. (Евгения плохо ходит, и семья решила подстраховаться). Но, увидев родных, Женя встала с коляски. «Це ти? Це ти!» — плакала она, обнимая сестру. «Аркаша!» — прижалась к брату. Отвечать на вопросы журналистов Евгения Яковлевна не могла: она очень плохо слышит. За нее говорила дочь Надя.
- Почему же Евгения не искала свою семью? — спрашиваю у Нади, дочери Евгении Яковлевны.
- Сначала, зная обстановку в Советском Союзе, она боялась искать. А когда Союз распался, подумала, что, наверное, все уже умерли и искать не имеет смысла… Мама сожалеет, что так поздно встретилась с родными. Но сейчас она очень счастлива.
- Наши родственники пробудут в Украине десять дней, — рассказал «ФАКТАМ» сын Мелании Яковлевны 62-летний Леонид Терещенко. — Женя с дочкой живут у моей мамы в двухкомнатной квартире на проспекте Победы. Двух дней хватило тетке, чтобы сказать: «У вас в Украине что-то не так». То ли отсутствие горячей воды в доме на нее так повлияло, то ли следы от пожара — вверху горела квартира, и пожарные залили водой всю квартиру родителей, то ли новости по телевизору. Мы отметили день рождения моего сына. Съездили на кладбище к бабушке Елене Романовне на Берковцах. Поедем к жене моего покойного брата Толи, который умер четыре года назад. Собираемся на родину, в село Журжинцы. Тетя Женя очень взволнована. Но больше всего ее потряс советский паспорт, который она забыла в Журжинцах, когда ее угоняли в Германию. Мама его сберегла. Увидев паспорт, где она сфотографирована еще совсем юной, тетка сказала: «Спасибо, что ты меня нашла, что ты вернула мне прошлое»…
734Читайте нас в Facebook
