Тьерри Фремо: "Председатель жюри Луи Люмьер встречал гостей на вокзале и говорил: "Фестиваль отменен. Война"
Одним из почетных гостей Одесского международного кинофестиваля (ОМКФ) стал Тьерри Фремо. Генеральный директор Каннского кинофестиваля и Института Люмьер впервые приехал в Украину, чтобы представить с авторским комментарием уникальный сборник «Люмьер!», посвященный 120-летию создания кинематографа. Альманах из 98 отреставрированных фильмов, снятых с 1895 по 1905 годы братьями Люмьер в разных странах — от Франции до Вьетнама, в Одессе демонстрировался впервые после каннской премьеры.
Однако не только этим вызван повышенный интерес к персоне Фремо. Он — весьма значимая фигура в мировом кинематографе. Пятнадцать лет назад принял предложение стать арт-директором, а в 2007-м занял пост генерального директора Каннского международного кинофестиваля. В этом году его имя не сходило со страниц средств массовой информации и телеэкранов во всем мире. Причина этого — скандалы…
— Мсье Фремо, какими качествами должен обладать фестиваль, чтобы стать успешным и влиять на кинопроцесс?
— Именно благодаря фестивалям кино продолжает жить и развиваться. Кинофорумы в Венеции, Локарно и Каннах появились перед Второй мировой войной или же сразу по ее окончании. Первый Каннский фестиваль должен был состояться в сентябре 1939 года, но началась война. Председатель жюри Луи Люмьер был вынужден встречать всех гостей на вокзале и говорить: «Фестиваль отменен. Война».
— В Украине сейчас тоже война…
— Хочу признаться, для меня важно быть здесь, в Одессе. Видеть, что культурная жизнь не умерла, она продолжается. Можно провести параллель с гастролями певца, который имеет возможность ездить в различные страны, посещать города и тем самым зарабатывать признание публики. Режиссеру также необходимо, чтобы его творение увидели как можно больше зрителей. Естественно, важна искренность и непредвзятость аудитории. Насколько я успел заметить, этими качествами публика на ОМКФ обладает, что очень важно. Можно говорить о том, что в этом плане Одесса на верном пути.
— Однако на пути к зрителю у режиссеров — создателей кинолент имеется немало преград, включая кинокритиков, жюри.
— Вы намекаете на Каннский фестиваль?!
— Как говорят в Одессе, и на него — тоже.
— Если честно, каждое утро я просыпаюсь и тут же вспоминаю, что являюсь главой крупнейшего кинофестиваля. Но я до сих пор не знаю секрета успеха этого форума. Считают, что наш фестиваль зрительский, но это не так. Хотя мы постоянно ищем пути открыть фестиваль для публики — в широком смысле слова, а не только для профессионалов. Допускаю, что не всегда принимаем правильные решения. Ведь при жестком отборе ошибки вполне допустимы. Напомню, Каннам приходится всегда выбирать. В официальном выборе нашего фестиваля — от 50 до 60 фильмов. 22 ленты входят в конкурсную программу, еще порядка 20 — в программу «Особый взгляд». Остальные — гала-премьеры, спецпоказы, тематические. В этом году мы просмотрели 1800 фильмов. И 1750 раз пришлось сказать «нет». Выбор — дело непростое. Это как в любви — невозможно объяснить, почему вы любите кого-то или не любите. Естественно, сразу получаешь столько врагов!
— Удар держать вам не привыкать, ведь в юности занимались, а затем и преподавали дзюдо.
— Но там соперник прямо перед тобой. Дзюдо — это спорт и искусство одновременно. Помогает обрести уверенность в собственных силах и учит уважать соперника. И то, и другое — не лишние качества для руководителя. Например, в этом году я чуть не стал героем Италии, а затем — почти врагом. Дело в том, что в конкурсную программу мы отобрали фильмы сразу трех итальянских режиссеров: Нанни Моретти, Паоло Сорриентино и Маттео Гарроне. Однако ни один из них не взял призовое место, а три французские ленты жюри отметило.
— К сожалению, в этом году в конкурсной программе не было украинских фильмов.
— К кинопродукции, которую отбираем для фестиваля, есть одно важное требование — качество. И если в следующем году Украина представит пять хороших фильмов, то все они попадут в конкурсную программу Канн. Давнее высказывание Джона Форда остается актуальным и сегодня: «Будьте более локальны, чтобы стать универсальными». Чем более украинским будет фильм, чем более украинскими являетесь вы — тем лучше для вас. Худшее, что для нас может быть, — когда мы в Каннах собираемся посмотреть украинский, русский, японский, латиноамериканский фильм, снятый на английском языке.
Мне кажется, говорить о том, что украинское либо еще какое-то кино имеет национальность, не приходится. Скорее, это относится к сфере авторских прав. Однако важно понимать то, что изначально заложили в этот вид искусства братья Люмьеры: кино наднационально, оно принадлежит миру. После своего первого показа в Париже, в декабре 1895 года, Люмьеры поехали в Японию, Россию, США, Испанию, Швецию, Италию. Когда автор фильма «Парижский паз» получил «Золотую пальмовую ветвь», он высказал очень важную мысль: «Если мы сможем изменить образ мира, то сумеем изменить и сам мир». Мы можем утверждать, что живем в одном мире — мире объединяющих нас изображений. Правда, в основном американских. Хотя, признаюсь, что являюсь фанатом американского кино, которое считаю лучшим в мире. Бесспорно, необходимы также опыт и изображение других частей света. С одной стороны, у нас есть Джо Кокер и Сэмюэл, с другой — Куросава и Довженко.
*Тьерри Фремо: «В Каннах мы должны быть открыты для всех, но при этом защищать кино»
Весь мир состоит из этих лиц, голосов и ландшафтов, и нам это нужно, поскольку невозможно жить там, где все истории будут сугубо французскими либо американскими. Поэтому с ретроспективой Люмьеров я был в Мексике, Южной Корее, Румынии… Отмечу, что сейчас именно в Румынии снимают самое лучшее кино. Ведь каждый художник — продукт своей культурной среды. Житель Бухареста сильно отличается от того, кто проживает в Нью-Йорке. Хорошо, что кинофестивалям принадлежит объединяющая роль. У меня уже многие годы есть возможность делать для себя новые открытия как в плане имен, так и инноваций, прогресса киноиндустрии в той либо другой стране. В нынешнем году таким открытием стала первая лента молодого венгерского режиссера Васну Менаша о Второй мировой войне. В этот раз жюри Каннского фестиваля возглавляли братья Коэн, которые, естественно, сосредоточены на американском кино. Нужно было видеть, с каким азартом они смотрели фильмы других производителей!
— С вашим именем связано появление на главном каннском конкурсе Сергея Лозницы и его фильма «Счастье мое». Уже три его картины были показаны в Каннах.
— Сергей Лозница стал для нас сюрпризом. Находясь на даче, смотрел DVD — качество картинки и масштаб таланта этого режиссера меня поразили. Я был первый из отборочного комитета, кто увидел работу Лозницы, но никому ничего не сказал. Когда посмотрели все, нужно было принимать инновационные решения. Для меня это был новый голос, и я предложил: «Давайте возьмем Лозницу в конкурсную программу». Он почти получил награду в том году. Канны помогли сделать его имя известным, возможно, он стал получать нужное финансирование и имеет возможность снимать то, что хочет. Буду рад увидеть его новую работу. Ведь он, на мой взгляд, один из лучших режиссеров, важный голос этой части мира.
— Вы приехали в Украину впервые. Известно, что в строительстве нашего города в XVIII веке активное участие принимали ваши соотечественники. Что ощущаете, гуляя по Одессе сегодня?
— Честно говоря, про участие французов в строительстве не знал. Я должен этим гордиться? Для меня как человека кино Одесса в первую очередь ассоциируется с известной лентой «Броненосец «Потемкин».
— Возможно, вам известно об Иосифе Тимченко, который изобрел киноаппарат еще до братьев Люмьер?
— Здесь, думаю, вы правы. Я езжу по всему миру и рассказываю о Люмьерах, однако в каждой стране есть свой изобретатель кино. Наверное. В то время многие стремились стать первыми в появлении чуда — кино. В итоге ими стали братья Люмьеры, но, думаю, что и украинцы в этом приняли участие. Поэтому почитаю о человеке, которого вы упомянули.
— Как, по вашему мнению, можно объяснить современность фильмов братьев Люмьер?
— Это лишний раз свидетельствует о том, что братья, приступая к съемкам, отлично осознавали, что такое кино. Они начинали с нуля, созданные ими 1500 небольших фильмов чисты и невинны. Если сегодня поинтересуетесь у любого режиссера, какие картины он хотел бы отснять, непременно услышите в ответ: добиться такой вот чистоты. Луи и Огюсту Люмьерам это сразу как-то удалось.
Цифровой реставрацией их фильмов в формате 4К в течение пяти лет занимался Институт Люмьер в Лионе. Признаюсь, я сам показывал подборку более 500 раз в различных аудиториях и до стих пор не перестаю восхищаться этими короткометражками. Братья были последними изобретателями и одновременно первыми художниками кино.
— Если бы вы могли сыграть одну роль, какой бы она была?
— Сложный вопрос. Вероятно, ту, которую исполнил Роберт де Ниро в фильме «Однажды в Америке». Сюда присоединился бы и Аль Пачино, я его очень люблю. Еще можно назвать Роберта де Ниро в «Казино», Жана Габена в «Великой иллюзии».
— В молодости вы играли в сериалах. Ваша точка зрения на конкуренцию кино и телевидения?
— Свою работу в Каннах я начинал в 2001 году, когда был бум реалити. Мне многие тогда говорили: «Не повезло тебе с работой — Каннам крышка». Именно по телевизору, как полагали многие, показывали настоящую жизнь. Любопытно узнать, где сейчас реалити? В 60—70-х годах прошлого века во Франции имело место интеллектуальное движение за отмену такого предмета, как классическая литература. Дескать, «однажды, давным-давно» уже не жилец, никто так больше не пишет. Прошли годы, а Марсель Пруст все еще с нами. В Каннах мы должны быть открыты для всех, но при этом защищать кино. Мы как большой пароход, который для поворота должен сделать маневр.
Фото с сайта Одесского кинофестиваля
1475Читайте нас в Facebook
