«На войне живешь каждой минутой, потому что следующей может не быть»: писатель и военный Сергей Дзюба о вызовах большой войны

«Распада гнилой империи не остановить»

— Сергей, какие у вас сейчас ощущения, когда большая война длится 1000 дней?

— Для меня и многих, к сожалению, далеко не всех, эта война продолжается с 2014 года. Она началась с оккупации рашистами Крыма и частей Донецкой и Луганской области. По моему мнению, не существует больших или незначительных войн. Это всегда одно и то же — горе, разрушения, погибшие, раненые и тысячи беженцев. Надо отметить, что АТО, а затем ООС до 24 февраля 2022 года были удобными стереотипами для нашего на самом деле все еще колониального общества. Такие стереотипы позволяли населению считать, что в стране гражданская война, «не все так однозначно» и что россияне — братский народ.

С началом полномасштабного вторжения, когда на мирные города и села начали сыпаться с неба «братские» ракеты, этот иллюзорный пузырь лопнул. Сейчас даже ярые русофилы понемногу переходят на украинский. Все, что олицетворяет рашизм, вызывает неприятие и стыд. Не только в Украине, но и во всем мире. И это уже определенная победа, которую невозможно игнорировать. Процесс распада гнилой империи не остановить. Это не может не вдохновлять. Сколько бы ни длилась эта война, уверен, что победа будет за нами.

— Что чаще всего вспоминается за это время?

— Как ни странно, военная жизнь стала для меня как для человека, так и для автора бесценным экзистенциальным опытом. Вспоминается оборона Киева. Как в середине марта наконец попал в Голосеевский ТРО. Первые боевые выезды в Горенку и Мощун. Незабываемые морозные ночи в окопах под постоянными обстрелами. Смелость и упорство побратимов — обычных гражданских мужчин и женщин разного возраста и профессий. У нас в подразделении кого только не было: студенты, строители, торговцы, стоматолог, брокер, кинопродюсер, мультипликатор. Это было неуверенное, стрессовое, ужасное, но очень героическое, романтическое и вдохновляющее время. Особенно когда отбросили врага от Киева. Работаю сейчас над воспоминаниями, которые обещал сделать своим ребятам.

Во-вторых, обучение в Британии. Совсем другая реальность после Украины: в голубом небе гражданские самолеты, мирные ягнята и овцы на пастбищах, опрятные и богатые англичане. Но все наши мысли и действия были направлены на скорейшее возвращение в родную «жести». Нас там называли «британутыми украми». Тем, что их военные обычно осваивали месяцами, мы овладевали почти сразу. И даже учили иностранных инструкторов реалиям современных боевых действий. Мотивация была заоблачной. После непродолжительной подготовки получил младшего сержанта. И, в конце концов, командировку в Донецкую область. Участвовал в боях возле Нью-Йорка, Торецка, Горловки. Запомнился каждый день, шутка, ситуация. Ведь на войне живешь каждой минутой, потому что следующей может не быть. Особенно когда ты не просто солдат, а командир отделения. Ответственность за жизнь бойцов делает тебя еще более внимательным и ответственным.

— Есть что-то, о чем вы сейчас сожалеете?

— Что не рядом с побратимами. Ранение, полученное в Майорском, сделало невозможным дальнейшую службу в штурмовой пехоте. Дальше последовало длительное восстановление. Тоже незабываемый как положительный, так и отрицательный опыт: бюрократия, несовершенное военное и гражданское законодательство. Врачи ВВК, напуганные преступными, с точки зрения медицины и здравого смысла, приказами. Невозможность никуда перевестись из-за профессиональной непригодности тыловых офицеров. Что говорить, когда закон о мобилизации с невероятными потугами и скандалами приняли на третьем году войны. Но мне повезло прикомандироваться к Службе коммуникаций своей родной 5 штурмовой бригады. Снова почувствовал себя полезным. Сейчас, после увольнения в резерв, продолжаю сотрудничать с этой службой на волонтерской основе.

— Что уж не вернется в вашу жизнь никогда?

— Радость от встреч и общения с погибшими побратимами — продюсером Вячеславом «Личем» Лычаком и молодым и талантливым режиссером Даней «Дозором» Денисевичем. У нас были планы на общее кино, но сейчас должен завершать их самостоятельно. И не только с теми, с кем воевал. Это касается и знакомых военных писателей Василия Паламарчука и Максима Петренко. Благо, что их души и творчество остались в книгах. А еще в новой антологии военной литературы «Голоса». Там есть и мой рассказ «Місцевий», из которого мы с моим соавтором Артемием Кирсановым и кинопродюсером Валерией Борщевской планируем сделать кинопроект.

«Обломки конструкции посекли конечности со всех сторон»

— Было ли у вас ожидание полномасштабного вторжения?

— Конечно. Все военные писатели много лет предвещали — война с рашистами дело времени. Другое дело, что их никто не хотел услышать. Преступные нарративы о «гражданской войне», «надо сшивать страну, а не разъединять» полностью соответствовали российской пропаганде. В киношном секторе вообще решили ориентироваться на такие темы, как Афганистан и бурные 90-е. Это же общая история «братских» народов! Еще во время Второй мировой войны Уинстон Черчилль предупреждал: «Если страна между войной и позором выбирает позор, она получит и войну, и позор». Мы, к счастью, благодаря добровольцам позора не получили.

Читайте также: «Видишь врагов — стреляешь. Это просто работа»: актер и военный Олег Иваница о вызовах большой войны

— Каким было ваше 24 февраля?

— Взрывы в четыре ночи. Понимание, что это — война. Быстрый сбор необходимых вещей. Краткий разговор с детьми о том, что все будет хорошо и не надо бояться. Метро, переполненное испуганными людьми, которые прятались от обстрелов. Длинная очередь в военкомат. Отказ, потому что не служил и не имею опыта. Случайная встреча с такими же «ненужными». Киевский ипподром и еще более длинная очередь в надежде получить оружие и попасть в ТРО. Оружия таки не хватило. Дальше дни, недели… Бесконечные очереди за очередями возле разных ТРО. Волонтерство для стариков, которым были необходимы лекарства. Строительство блокпостов и укреплений. И наконец шанс попасть в ТРО, который я не мог не использовать.

— Как вели себя ваши сыновья?

— Дети, конечно, испугались. Я объяснял, что мы непременно победим. Они мужчины (старшему Назару было 15, младшему Илье — 9), поэтому должны быть сильными и во всем слушаться и помогать маме, бабушке и дедушке.

— Во время боев вы потеряли пальцы на правой руке. Можете об этом вспоминать?

— Почему бы не вспомнить? Это же опыт, который может быть полезен другим военнослужащим. А еще мой пост с описанием этой ситуации, которая произошла в Майорском в конце сентября 2022 года, помог быстро собрать средства на автомобиль для побратимов из моего взвода:

«На нуле» это может произойти в любой момент в любом месте. Темнота в глазах. Раскаленные огненные слои один за другим взрываются в голове, пытаясь оторвать ее от шеи. Неужели конец? Через мгновение возвращаюсь к сознанию. Яркий свет и дикая вонь дыма, пыли и обожженной плоти. Крыша железобетонного укрытия, казавшаяся надежной, снесена полностью. Обломки конструкции посекли конечности со всех сторон. На правой кисти нет нескольких пальцев. Но я жив и в сознании. Ко мне спешат ребята. Накладывают жгуты, бинтуют, извиняясь, мол, медики из них не очень. «Вы лучшие в мире! — благодарно отвечаю, и вскакиваю. — А где Мирон? Он был рядом, чуть выше по лестнице…» Кто-то бросается искать. Меня вытаскивают из подвала. Помогаю им как могу, ступая на раненые ноги, потому что обстрел продолжается.

В любой момент может прилететь еще. Слышен грохот мотора. «Скорые» сюда не ездят. Это наша старая батальонная «четверка» — одна из немногих оставшихся на ходу эвакуационных машин. Меня пакуют и мчат в больницу. «Не волнуйся, „Бандерас“! Напишешь еще много фильмов и книг. И о нас вспомнишь». Обязательно вспомню, братики! О каждом герое. Других здесь нет. Пальцы — это фигня, главное, что голова цела. «Четверка» тормозит у больницы и ломается окончательно. Повезло. Мирона найдут и привезут позже, но… «двухсотым».

— Это правая рука — ваш «инструмент». О чем тогда думали?

— Пальцы — это мелочь. Уже в госпитале понял, что все тело было ранено — обе руки, обе ноги и голова. Спасли шлем и «броник». И то каким-то удивительным образом. В первую очередь подумал, уцелели ли мои бойцы? Боли не испытывал, видимо, из-за шока.

Сейчас у меня уже протез. Но пользуюсь им нечасто. Он косметический, а я не собираюсь скрывать свое ранение.

«Снятся побратимы. Живые и погибшие. Постоянно»

— Насколько наше общество приспособлено для людей с тяжелыми травмами?

— В моральном плане обществу нужно быть адекватным ситуации в стране. Раненые и инвалиды, вернувшиеся с передовой к условно мирной жизни, постоянно сталкиваются с гиперопекой. На самом деле они хотят только вернуться к нормальной жизни. Им нужно дать возможность чувствовать себя полноценным человеком.

— Случались моменты, когда вы считали, что больше не сможете писать?

— Даже мысли такой не возникало. Благодаря современным технологиям писать можно, имея только голос.

— Снится ли вам война?

— Война продолжается. Мы видим ее каждый день. Кому-то может сниться попадание ракет в собственный дом. Мне снятся воспоминания с передовой. Побратимы. Живые и погибшие. Постоянно.

Читайте также: «Уклонистом, чтобы потом всю жизнь дрожать, быть не хочу»: звезда детектива о вызовах во время большой войны

— Как вел бы себя сегодня ваш Бандерас?

— Воевал в контрразведке. Обезвреживал диверсантов. Или, если бы туда не взяли из-за его принципиальности, то пошел бы в ТРО. Сражался бы бок о бок с побратимами. Только на более профессиональном, чем я, уровне. Я пишу продолжение истории Бандераса. Она будет о полномасштабном вторжении. О диверсантах внутри украинского государства, насколько изменилось отношение людей к россии. Планируем детектив на основе моих жизненных наблюдений на передовой.

— Чему научила вас большая война?

— Что она может случиться в любой момент. Непосредственно там, где ты живешь. Поэтому нужно готовиться самому и воспитывать следующее поколение здоровым, сильным и патриотическим. Даже когда кажется, что стране ничего не угрожает. «Хочешь мира, готовься к войне» — слова, пропитанные кровью.

— Каким будет ваш День победы Украины?

— Я точно знаю, что Победа — это не один день, а постоянный непрерывный процесс. Завершению боевых действий, безусловно, порадуюсь. Конечно, если это не будет капитуляция и отказ от утраченных территорий. Но нельзя терять инициативу в строительстве государства, которое сейчас политически, экономически и культурно находится в ужасном состоянии. Ни в коем случае не расслабляться. Потому что празднование однодневной Победы очень быстро превратится в поражение.

Ранее легендарный диктор и ведущая программ отечественного телевидения Татьяна Цимбал рассказала о первых днях российской агрессии и пустом Киеве, о единении и вере в победу, о временной эвакуации в Канаду и возвращении домой. А еще — о своей канадской семье, которая постоянно помогает Украине с первых дней войны.

Читайте также: «Иногда приходится лгать родным»: актер и сержант взвода Сергей Лефор об испытаниях во время войны

Материал создан при участии CFI, Agence française de développement médias, как часть Hub Bucharest Project при поддержке Министерства иностранных дел Франции.

Читайте нас в Facebook

Сделайте «ФАКТЫ»
избранным источником
в Google News