«В Донецке нас кормят, не бьют. Люди тут живут» (видео)
Родственники украинских военнослужащих и гражданских лиц, незаконно удерживаемых боевиками Донецкой и Луганской «народных республик», наверняка ежедневно ожидают сообщения о том, что достигнута договоренность об обмене пленными, а значит, их родной человек наконец-то вернется домой. Но надежды вновь сменяются отчаянием: переговоры сорваны, террористы выдвигают неприемлемые условия или просто не идут на контакт. Вот и 13 июля в Минске участники Трехсторонней контактной группы опять не достигли прогресса в вопросе обмена пленными.
«Не получили ни одного ответа ни на наше предложение передать им восемь задержанных под Широкино диверсантов, чтобы освободить наших тяжелобольных военнослужащих, ни на предложение передать ОРДО (отдельные районы Донецкой области. — Ред.) 50 человек, чтобы освободить 25 украинцев», — написала на своей странице в «Фейсбуке» первый вице-спикер Верховной Рады Ирина Геращенко.
Проигнорировано и предложение Киева о проведении дня семьи, когда родственники людей, содержащихся под стражей по обе стороны от линии разграничения, смогли бы их навестить. По уточненным данным, которые приводит Ирина Геращенко, на оккупированной территории террористы удерживают в заложниках 108 украинских граждан. Среди них — бойцы разведроты 56-й бригады ВСУ 28-летний Николай Иовов из Бердянска Запорожской области, а также 20-летний Алексей Кодьман и 32-летний Василий Гулько с Тернопольщины.
*Николай Иовов (в центре) и его товарищи Алексей Кодьман (справа) и Василий Гулько
— Мужа призвали в апреле 2015 года, — рассказала «ФАКТАМ» по телефону гражданская жена Николая Иовова Марина Онищенко. — Точнее, он сам вызвался служить вместо младшего брата, которому пришла повестка. Предложил: «Брата не берите, он еще молодой, возьмите меня». В то время это было возможным. Забрали Колю, но потом все равно призвали и брата: в сентябре у него уже заканчивается год службы.
*С 21 июня от Николая Иовова нет вестей (фото со страницы Николая Иовова в социальной сети)
На срочную службу Николая не взяли по состоянию здоровья, к тому же он был старшим ребенком в многодетной малообеспеченной семье. До войны Коля работал на частных стройках, мог все делать по дому. Нам с дочуркой его очень не хватает. Как там с ним обращаются, когда обменяют — неизвестно.
Я работаю, но денег не хватает. Кредиты надо выплачивать: во время моей беременности мы отремонтировали дом. Дрова зимой приходится самой рубить. Еще и заработок Николая урезали.
По словам Марины, пленным украинским военнослужащим не положена повышенная зарплата, которая сейчас составляет 7100 гривен. И Николаю опять стали выплачивать ту сумму, которую он получал до того, как попал в плен, — 2200 гривен.
— Что муж рассказывал о службе?
— Ничего не рассказывал — ни где находился, ни об обстановке. Об этом нельзя говорить, потому что телефоны могут прослушивать. Разве что намекал, что они «где-то под Мариуполем». И предупреждал, чтобы мы, родственники, не дай Бог, никому не проговорились. Даже когда в октябре 2015-го приезжал на день рождения дочки — ей тогда исполнилось два года, — не рассказывал никаких подробностей. Знаю только, что тогда они находились близ села Луначарское.
— Как вы узнали, что Николай в плену?
— Он позвонил 10 ноября 2015 года и предупредил, что два дня с ним не будет связи. «Почему, что случилось?» — «Ничего не случилось, так надо». Сказал, что если будет все хорошо, то через недельку ему дадут отпуск. Однако меня не покидала тревога, и я начала звонить ему раньше. Гудки шли, но трубку никто не брал… А 13 ноября по телефону мужа мне ответил незнакомый голос: «Случилась беда». — «Какая?» — «Сейчас не можем сказать». Я настаивала, ведь мы места себе не находили. И тогда тот мужчина, однополчанин Коли, сказал, что Николай с двумя товарищами попал в плен.
Как мы потом узнали, бойцов-разведчиков взяли в плен 12 ноября. Ребята не брали с собой телефоны и документы, позже их нам прислали из части. Хорошо, что Коля помнил мой и мамин номера телефонов, когда ему разрешили позвонить домой из «ДНР».
А 24 ноября мне и его сестре на страницу в одной из соцсетей пришел видеосюжет, в котором Николай и его товарищи обращаются к семьям. Когда Коля говорит: «Мама, передавайте привет дочке и Марине», — то чуть не плачет… Он там посредине стоит, без бороды его не сразу узнаешь. Коля говорил как-то невнятно, чувствовалось, что подавлен.
Речь идет о двухминутном видеоролике: трое молодых мужчин в гражданской одежде стоят на центральной площади Донецка на фоне театра и памятника Ленину. Камера показывает сначала узнаваемую «локацию», потом всех троих пленников. Они по очереди обращаются к родным.
— Привіт, мамо, звертаюсь до тебе зі столиці «Донецької народної республіки», — говорит Василий Гулько. — Я живий-здоровий, годують нормально, відносяться нормально, не б’ють. Передавай Галі, Анютці привіт, скажи, що я їх дуже сильно люблю. В принципі, люди тут живуть, війни нема, спокійно, як сама бачиш. (За кадром в это время слышится голос: «Все хорошо».) Нормально, всі цивілізовані люди, не дикуни… Я вас дуже сильно люблю, передавай всім друзям привіт… Все.
Затем к родным обращается Николай Иовов:
— Алена, мама, передаю вам привет из Донецка, я себя чувствую хорошо, меня не бьют, отношение нормальное. Люди тут живут… Передавай привет Марине, дочке, скажи, что я их очень сильно люблю, и вас очень сильно люблю… Не переживай, все будет хорошо.
Похожий набор фраз, почти не глядя в камеру, заученно проговаривает Алексей Кодьман, обращаясь к родным:
— Мамо, тато, Нина, Ира, я нахожусь в Донецке. Нас кормят, не бьют, нормальное отношение. Тут никто не хочет войны, думаю, что пора прекращать это… Ну, войну. Не надо больше воевать.
— По виду не скажешь, что им хорошо в плену, — вздыхает Марина. — Позже Коля исхитрился мне сообщить, что сначала его побили — нос сломали, два ребра. Потом оставили в покое. Но даже если и не бьют, то тяжело морально.
Нам передали, что «дээнэровцы» предлагают бойцам перейти на их сторону. Ребят держали в подвале захваченного донецкого СБУ, в противном случае грозились перевести в СИЗО. Мне об этом сказала Колина мама, а ей вроде бы Васина (Василия Гулько. — Ред.) мама. Пленным изредка разрешают звонить — раз в месяц-полтора, да и то, когда они должны передать родственникам какую-то информацию. Когда муж в очередной раз позвонил, я спросила, так ли это. Он ответил: «Ничего сказать не могу». В ту же ночь их куда-то перевели. И с тех пор, с 21 июня, от него весточек не было.
— А он бы согласился перейти на сторону захватчиков?
— Нет. Ни за что, хотя ему много раз предлагали. В военкомате отвечают: «Ничего не можем сказать, ждите». Один полковник пытался утешить: «Я там просидел год, меня выпустили — выпустят и вашего родственника». В бердянском СБУ сказали: обращайтесь в Запорожье. А там говорят: не наша компетенция.
Сестра Николая Иовова сообщила журналистам, что обмен ее брата несколько раз срывался. Например, на ее страничку в соцсети пришло сообщение:
«Уважаемые родители, родственники военнослужащего ВСУ Николая Иовова! Как вы уже знаете, ваш сын попал в плен и находится в Донецкой Народной Республике. Вы уже получали видеосообщение, в котором он рассказал о своем здоровье и как к нему относятся. Мы хотим обменять вашего сына и его двоих сослуживцев на нашего пленного — гражданку ДНР Андриенко Александру Александровну (30.09.1987 года рождения), которая находится в Запорожской области, г. Запорожье, Вольнянский район, пгт. Каменное, ул. Зеленая, д. 34 СИЗО № 11. Для совершения процедуры обмена Вам следует обратиться в общественные организации и к омбудсмену Украины. Только вместе и сообща мы сможем достигнуть нужного результата. Ваши сыновья вернутся домой здоровыми и невредимыми, а мы спасем ни в чем не повинного человека, она одна растит дочь, осталась вдовой».
— Мне предложили пойти с этим сообщением в СБУ или полицию, — рассказывает сестра Николая Иовова Алена. — Но там сказали, чтобы я не отвечала и никаких действий не предпринимала.
Как оказалось, «дээнэровцы» таким образом хотели вызволить свою разведчицу. «ФАКТЫ» рассказывали, что в конце июля прошлого года в Бердянске задержали бойца «Второй Славянской ударно-штурмовой бригады» с позывным «Сахара». 27-летняя жительница города Снежное Донецкой области в составе группы совершала выезды в города, контролируемые украинской властью, — Мариуполь, Курахово, Краматорск. В Бердянск она прибыла под видом студентки одного из вузов Запорожской области, а тем временем собирала разведданные о количестве украинских войск, оснащении их позиций и блокпостов. За участие в террористической группе «Сахаре» грозила уголовная ответственность в виде лишения свободы сроком до пятнадцати лет. Но в конце октября 2015 года Куйбышевский райсуд Запорожской области приговорил ее к пяти годам лишения свободы.
— Куда мы только ни обращались, чтобы вызволить родных! — говорит Алена Иовова. — Когда освободили Надежду Савченко, думали, что начнут и наших ребят вытягивать понемногу. Но стало еще хуже, потому что обмены вообще прекратились.
— К сожалению, мы не знаем, где сейчас находятся наши родные, больше никому из них не позволяли звонить домой, — рассказывает сестра Алексея Кодьмана Нина. — Слышали, что их собирались отправить в следственный изолятор и судить по «дээнэровскому» законодательству.
Кстати, видеосюжет, который нам прислали с оккупированной территории, был лишь для того, чтобы доказать, что ребята живы. А то прошел слух, что кто-то из трех пленных разведчиков умер.
— Из каких источников ваша семья получала новости о пленниках?
— Информационную помощь нам оказало местное отделение СБУ. Там подсказали, как правильно написать заявление в прокуратуру о том, что наши родные пропали и что, по нашим сведениям, их незаконно удерживают на оккупированной части Донбасса. Ведь у Алексея и его товарищей нет даже статуса «военнопленный», поскольку у нас в стране нет войны, только антитеррористическая операция.
30 июня в Киеве под Администрацией президента Украины собирались родственники военных и волонтеров, которые находятся в плену у боевиков. Туда ездил наш отец. Никто четкого ответа не дает, все говорят только одно: надо ждать.
«Я неоднократно, в том числе и во время встреч с мамами и женами заложников, информировала их и общество, и СМИ о том, что боевики блокируют освобождение заложников, требуя амнистии, — писала на своей странице в „Фейсбуке“ первый вице-спикер Верховной Рады Ирина Геращенко. — Но при этом они требуют амнистии больше чем для 600 тех, кто нарушил украинские законы, в разгар боевых действий, что автоматически порождает безнаказанность бандитов. И не дают нам информацию о содержании и местонахождении 112 украинцев (прежние данные. — Ред.), и блокируя поиск более чем 500 пропавших без вести. Утверждают, что у них есть только два десятка заложников в ОРДО (отдельные районы Донецкой области. — Ред.) и… только один — в ОРЛО (отдельные районы Луганской области. — Ред.). Вот такая страшная и циничная история… Но мы боремся за освобождение каждого. И ищем по капельке информацию о местонахождении наших граждан»
16875Читайте нас в Facebook
