«в больнице в момент клинической смерти я увидела моих детей: младшая дочь жарила дома на кухне котлеты. Помню, какой халатик был на ней… »
Мария Чипак из Броваров (Киевская область) на судьбу не сетовала. Ее радовали муж, дети, дом — полная чаша и работа. В 25 лет стала руководителем крупного предприятия системы Министерства связи УССР. Но в середине 80-х все изменилось. Женщина в течение короткого времени перенесла несколько операций. А однажды услышала зловещее: «У вас рак… »
«Надо написать заключение, почему вы умерли», — объяснил мне молодой врач… »
Мария пыталась бороться. В течение последующих двадцати лет она перенесла около тридцати(!) операций. Но облегчение наступало лишь на короткое время. Состояние здоровья продолжало ухудшаться. Не помогали даже посещения церкви. И Мария ушла из мирской жизни в женский монастырь Афонской иконы Божьей матери, разместившийся на живописной лесной окраине поселка Чоповичи Малинского района Житомирской области. Даже имя свое оставила в прошлом, став монахиней Тамарой.
Сегодня трудно поверить, что эта энергичная, с живым блеском в глазах и неиссякаемым чувством юмора приветливая служительница Господа еще недавно собиралась умирать. Теперь 55-летняя матушка Тамара ежедневно просыпается в пять утра в своей келье. После молитвы спешит в трапезную, где готовит еду для обитателей монастыря на большой печи, в которой полыхают дрова, разогревая огромные 40-литровые кастрюли. Электричества в монастыре нет ни в резиденции настоятельницы матушки Екатерины, ни в других помещениях.
- Ничего, управляемся с сестрами! Древние монахи вообще в пещерах жили, — улыбается матушка Тамара. — Ухаживаю также за монастырским огородом. Картошку выращиваем, горох… Лук у нас очень сладкий! Столько успеваю — дома никогда в жизни не делала!
- Что едят обитатели монастыря?
- Супы, борщи, каши, картошку. Рыбу, яйца. Вареники с клубникой, черникой. Кисели разные. Держим хозяйство. У нас есть молочко, творожок, сметанка! Курочки яйца несут…
- Матушка Тамара, в вашем роду кто-то болел раком?
- Да нет вроде. Родители были здоровыми людьми. Особенно мама, простая колхозница из Черкасской области. Могла 10 гектаров сахарной свеклы прополоть и песни петь. И дома успевала ухаживать за живностью да за огородом. Мама с отцом однажды поспорила, что вынесет на гору и его, и огромный мешок с картофелем. Вынесла!
- Как у вас начиналась болезнь?
- Вскоре после рождения в 1973 году старшей дочери Наташи мы с мужем Борисом решили «купить» ей братика или сестричку. Я долго не могла забеременеть. Людочка родилась лишь через 12 лет.
И вот после декретного отпуска у меня на ноге появилась опухоль. Сначала врачи признавали туберкулез кости. Вырезали опухоль… А потом за год вскрывали ногу еще четырнадцать раз! За что, думаю, мне такое наказание? Вроде никого не обижала, с мужем жили хорошо, в любви и согласии. Купили себе небольшой домик на тихой улице, а квартиру разменяли на две — для детей. Домик достроили… Борис ведь строитель, руки у него золотые, никогда не пил, не обижал меня. Это я иногда покрикивала на него. А он — смирный такой, спокойный. Новый сад посадили, так радовались!
А потом мне поставили онкологический диагноз — злокачественная опухоль на ноге. Удаляя ее, хирурги, чтобы не остались раковые клетки, захватили побольше тканей. И повредили какие-то венки, жилочки…
В ноге начала скапливаться жидкость, поднималась температура. Снова вскрывали, откачивали. А однажды врач сказал: «Я тебя больше не возьму. У тебя уже негде резать и нечего». Полжелудка удалили, щитовидку, желчный пузырь, аппендикс… Грыжу трижды вырезали, пока сеточку не поставили, чтобы шов не разрывался… Ой, не буду обо всем…
После одной из операций, которую делали шесть часов, мне стало плохо. С пульсом 200 ударов в минуту попала в реанимацию.
Помню, лежу, вся проводами опутанная, приходит ко мне врач молодой с огромным таким шприцем: «Мне надо кровь у вас взять». «Зачем, — спрашиваю, — уже столько раз брали, живого места не осталось!.. » — «Мне надо написать заключение, по какой причине вы умерли… »
- О Боже!..
- Врач кровь так и не взял: не смог попасть иглой куда надо. А тут дочка младшая зашла, Людочка. Смотрю — у нее глаза огромные от ужаса. И побелел мой ребенок. «Уходи», — говорю. «Мама, ты была такая бледная. Я думала, неживая, что ты умрешь… » — рассказала потом мне Люда.
«Лучше будете приезжать ко мне в монастырь, чем на кладбище», — сказала я родне… »
- Потихоньку я отошла от операции, — продолжает рассказ матушка Тамара. — Молилась. Просила Господа простить мои грехи. И он дал мне силы выдержать не только 15 операций на ноге, но еще и 18 полостных и прочих операций. Я уже и со счета сбилась. И кисту в виске мне лечили — последствия травмы, и воспаление мозговой оболочки… Грехи молодости — зимой надо было ходить в теплой шапке, а не форсить. Хотела быть красивой…
- Вы пережили даже клиническую смерть…
- Это случилось, когда я лечилась в Киеве, в институте Шалимова. Ночью вышла в коридор и… потеряла сознание. Там нянечка спала на диванчике. Она позвала медсестру. У меня пульс не прощупывался, давление упало, сердце остановилось.
- Что-то видели?
- Да. Доктора тоже спрашивали. В тот момент никакого страха я не испытывала. Только чувствовала необыкновенную легкость. Видела моих обеих дочечек. Помню даже, какие халатики на них были. Младшенькая котлеты жарила на кухне. Позже рассказала им о том, что видела, и все подтвердилось! То душа моя в момент смерти полетела к детям. Увидела их и вернулась в тело. Господь, наверное, решил, что рано еще…
Конечно, хотелось еще пожить, дождаться внуков. Но невыносимые боли меня совсем измучили… «На Ломоносова (улица в Киеве, где находится Институт онкологии. — Авт. ) я уже не поеду», — говорю Люде. «Ну, тогда поехали к батюшке Роману, — ответила дочка. — Как он скажет, так и поступим».
Мой духовник, отец Роман Барановский, очень авторитетный человек: протоиерей, настоятель храма Святителя Михаила на территории Александровской (бывшей Октябрьской. — Авт. ) больницы, благочинный больничных храмов Киева. Много раз совершал паломничество на гору Афон в Греции, привозил оттуда камни, которые сейчас замурованы в основании храма нашего монастыря. Ему лишь около сорока, а он почти весь седой. Переживает за нас, своих чад грешных.
Поехали к батюшке Роману. Помню, весна, каштаны цветут, Киев такой красивый! А у меня одна мысль — вижу все это в последний раз.
Я рассказала батюшке о диагнозе, о том, что жить мне осталось с неделю. «Боишься умирать?» — спрашивает. «Умирать не боюсь. Но грехов-то сколько! И мытарств не пройду, не успею. Батюшка, я умру?» — «Молись. Может, Господь и даст время для покаяния… » — «Батюшка, а вы будете за меня молиться?» — «А я молюсь. И думаю, что тебе надо постриг принимать. Тебя должен видеть Старец, архимандрит Амфилохий, он живет в Белой Церкви».
Везут меня туда. Батюшка этот старенький принимал меня лежа, говорил со мной часа два. А в конце беседы спрашивает: «Как ты думаешь, умрешь или не умрешь?» — «Наверное, буду умирать, — отвечаю. — Когда была в храме монастыря в урочище Кипячее, просила Матерь Божью, чтобы взяла меня туда, в монастырь. Понимаю, что недостойна быть инокиней или монахиней. Готова хотя бы двор подметать, ворота закрывать».
«Да, пришло время тебе послужить Господу, — сказал отец Амфилохий. — Но у тебя есть семья, муж. Если они отпустят тебя, благословлю на постриг… » — продолжает матушка Тамара.
Я понимала, что это ведь не в санаторий на месяц отпустить. Приняв постриг, вернуться домой я уже не смогу. Ни-ког-да. До конца дней своих буду жить в келье, спать на голых досках, вместо подушки под голову класть камни. Надо быть возле Бога…
И вот мы собрались все дома: муж сидит в кресле, дочери… Младшая беременна. Я им говорю: «Хочу, чтобы вы меня отпустили. Из сердца отпустили. Иначе, если будете обижаться, я не смогу там быть… »
Старшая дочка сразу: «Мама, у нас все знакомые ходят в храм, и ты будешь ходить. Мы не будем тебя просить работать, ничего… Будешь только сидеть и все! Только останься… » Младшая тоже: «Мама, как же так? У меня будет ребенок, кто же мне поможет?»
«Бог поможет, — говорю, — если попросишь. Лучше вы ко мне будете приезжать в монастырь, нежели на кладбище… » Муж мой, мудрый человек, сказал: «Иди. Если там тебе будет лучше — иди». И вот я уже восемь лет в монастыре…
- Домой не тянет?
- По правде сказать, пусть Бог меня простит… Иногда думаешь: а как там внучата? А какой сад уже вырос? Но родственники меня здесь навещают, внуков привозят. Борис уже на пенсии, часто приезжает сюда работать.
Однажды, уже в монастыре, мне стало очень плохо. Какой-то вирус завелся в колене. Боль невыносимая… Игуменья наша матушка Екатерина, врач по образованию, умеет исцелять не только молитвой. Она делала все, чтобы облегчить мои страдания, а потом позвала моего духовника, отца Романа. Батюшка говорит: «Раздай все, что у тебя есть. Оставь только то, в чем в гроб ложатся… » То есть тапочки, рясу, подрясник, клобук и четки — все!
Я ходить тогда не могла, родные привезли всю мою одежду и разложили в келье. Сестра по очереди звала других сестер, я каждой что-то отдавала. И все раздала! Не могу вам описать, какая радость — все раздать. Тебя в эти минуты переполняет счастье, становится легко, всех любишь: и людей, и цветы, и листочки! Сестры молились, чтобы Господь простил меня. И он услышал эти молитвы. Проблемы со здоровьем у меня, еще, конечно, есть. Но главное — я жива!
- Вы совершили паломничество в Иерусалим, к гробу Господню…
- О, это незабываемое событие в моей жизни! Хотя, когда прилетели в Иерусалим, я испугалась. Как же, думаю, я такая полная буду ходить по святым местам? После удаления щитовидки я ведь сильно поправилась. Мне и сейчас трудно ходить. А тогда ходила с двумя палочками…
Нам предстояло взойти на гору Синай. Жара стояла такая!.. Правда, у подножия горы паломников, которые не могли идти пешком, ждали бедуины с верблюдами. А мне, клуше, верблюда не хватило. Наш батюшка с группой уже ушел на гору, я осталась одна среди чужих людей!.. Хотела уже возвращаться. В конце концов, проводник нашел верблюда, бедуины помогли мне втиснуться между горбами, и он вместе со мной, тяжеленной, поднялся — высокий, на тонких ножках. Гора же — крутая, вверх ведет узенькая дорожка! А верблюд идет, покачиваясь: в одну сторону — я над пропастью зависаю. В другую — над другой пропастью! Вспомнила все свои грехи с семилетнего возраста! (Смеется. ) Думаю, когда буду лететь в пропасть — Господу исповедаюсь. Слава Богу, привез верблюд меня на гору. Я тихонько попросила у верблюда прощения за то, что такая тяжелая, погладила его, поцеловала.
На горе же еще метров триста по очень крутым каменным ступенькам надо было подниматься! Взяла свои две палочки и — вверх! И знаете, Господь так устроил, что я с сестрами успела на литургию! Она длилась полтора часа, а пролетела, как минута. Мне на больных ногах стоять было вовсе не тяжело. Я чувствовала себя… Ну как не на земле — такая благодать и легкость. Поэтому, когда мне сказали, что спускаться будем тоже на верблюдах, я ответила: «Нет, пойду пешком!» А это по горному серпантину около семи километров. Но вот что значит Божья благодать!
… Если бы не пришла в монастырь — меня давно не было бы на белом свете. Я благодарна всем, кто мне помогал. И семье моей, отпустившей меня служить Богу. Супруг сейчас один. Это самопожертвование большое.
- Но ведь он вас навещает. Разве вы не можете радоваться жизни как супруги?
- Не-ет! С мужем мы теперь брат и сестра. Борис радуется внукам. Обе дочери живут возле него… Я ему говорила: хочешь — женись. А он: нет, только тебя люблю. Я за них молюсь. И благодарю Господа, что продлил мне жизнь…
Заведующий хирургическим отделением Броварской центральной районной больницы заслуженный врач Украины Владимир Коляда, услышав от корреспондента «ФАКТОВ» о Марии Чипак, заулыбался:
- Марию Андреевну по количеству перенесенных операций, наверное, можно считать рекордсменкой не только среди моих пациентов. Лишь мне в течение одного года пришлось оперировать ее 14(!) раз! А ведь было еще множество операций в других клиниках. Да, онкология — вещь очень неприятная. Даже в психологическом плане. Нередки случаи, когда человек, только узнав диагноз, пытается покончить с собой. Слава Богу, Маша Чипак оказалась оптимисткой. Хотя ее случай был крайне тяжелым: кроме рака женщина страдала сахарным диабетом, гипертонией, болезнью сердца. Ведь она уходила в монастырь умирать… Но, наверное, где-то на самом донышке подсознания у нее теплился уголек надежды и желание побороться за себя. И Бог помог и нам, медикам, и ей. Конечно, проблемы со здоровьем у нее еще остаются. Но она жива! И это лучшее подтверждение тому, что никогда не надо воспринимать рак как приговор. Мария, то есть матушка Тамара, подарила мне очень красивый деревянный крестик с распятием, освященный в Иерусалиме. Думаю, он мне помогает.
В тяжелых случаях, когда предстоит сложная, рискованная операция, я говорю родственникам пациента: не стойте в коридоре под операционной, не терзайте себя и нас, идите в церковь и молитесь!
4717Читайте нас в Facebook
