Мария Бонякивская: "В отчаянии сын крикнул в трубку: "Купи мне автомат и патроны! Единственный "калаш" передаем друг другу"
«Кабул»: шлях мужності" — под таким заголовком в издательстве «Полтавський літератор» вышла книга воспоминаний о художнике и воине Валерии Бонякивском (позывной «Кабул»), погибшем три года назад в зоне боевого конфликта. Случилось это в период так называемого перемирия. Когда боевики начали артобстрел наших позиций из установок залпового огня «Град», Валерий приказал солдатам-новобранцам, только прибывшим в подразделение, спрятаться в укрытии. А сам не успел добежать. Раненого, истекающего кровью «Кабула» товарищи, несмотря на шквальный огонь, сумели вынести с поля боя. Но до ближайшей медсанчасти не довезли. Потому что в баке машины закончился бензин…
В основе документальной книги, напечатанной тиражом всего 400 экземпляров, — рассказы о Валерии Бонякивском его учителей и одноклассников, соседей, художников, друзей, военных побратимов, а также его матери. Именно благодаря 72-летней Марии Карповне Бонякивской, практически незрячей из-за катаракты и никогда ранее не бравшейся за перо, книга увидела свет.
Мария Карповна — удивительная женщина. Рассказывая о ней, слово «мать» следует писать с большой буквы. Худенькая, хрупкая, с кучей болячек, но очень крепкая духом. Едва закончилась презентация книги в Полтавской областной библиотеке, как она уже засобиралась в Днепр, где стоит полк спецназначения «Днепр-1», в котором служил ее сын. Побратимы Валерия тоже хотят провести с ней такую же встречу.
*Мария Бонякивская. Фото автора
— Первый год после гибели сына я жила словно в тумане и почти все время плакала, — рассказывает Мария Бонякивская. — Потом у меня возникло желание узнать, каким же воином был мой Валерий. И, вооружившись диктофоном, стала встречаться с людьми, которые были с ним плечо к плечу на фронте. Ездила в Киев, в Днепр, некоторые товарищи Валерия приезжали в Полтаву. Причем большинство этих ребят я до сих пор не знаю по имени, только по позывным. У одного приходилось брать интервью в машине, пока он ехал по делам, у другого — на ходу в парке, с третьим проговорили всю ночь в моем гостиничном номере, поскольку днем он не смог выкроить время. «Знаете, мне трудно рассказать о „Кабуле“, потому что он был моим лучшим другом», — как-то услышала от одного из мужчин. Понимаете, другу больно ворошить воспоминания! А каково же было мне, матери?
С кем не получилось поговорить под диктофонную запись, того попросила изложить свои воспоминания на бумаге. Все это собирала на протяжении полутора лет.
Поначалу не планировала издавать книгу. Просто хотелось иметь рассказы людей о сыне-воине, так сказать, для домашнего пользования. А собрав, долго не могла к ним дотронуться — было больно. Но потихоньку начала переносить на бумагу диктофонные записи, систематизировать их. Все это делалось со слезами на глазах и с успокоительными лекарствами. И только когда были выплаканы слезы, меня немного отпустило. Кстати, в процессе подготовки книги у меня стали один за одним рождаться стихи. Всего пять. Не знаю, откуда они появились.
— Вы, человек, не имевший ранее никакого литературного опыта, не побоялись взяться сразу за книгу?
— У издания коллективный автор, а я только составитель. Конечно, тексты разные, но ведь их писали не профессионалы. В издательство я пришла с абсолютно сырым, как говорится, материалом. Знала только, что в книге должно быть четыре акцента: мои воспоминания, рассказы боевых побратимов, товарищей по творческому цеху и людей, которые знали Валеру как школьника, соседа, друга… К счастью, у меня оказалось много помощников, которые на добровольных началах подготовили тексты, помогли в оформлении.
— А где взяли деньги на печать?
— Собирала по людям. Первую тысячу гривен дали две мамы погибших ребят из Донецка и Днепра. Некоторые, узнав о моей задумке, как, например, полтавский психолог Александр Тимошенко, работающий с семьями погибших и демобилизованными, говорили: «Мой долг — тоже поучаствовать в этом деле». И добавляли свои средства в общую копилку. Тысячу гривен из зарплаты выделил заместитель председателя областного совета, участник боевых действий на Донбассе Анатолий Ханко. У него принцип: для семьи оставляет столько денег, сколько в среднем получают люди в области, а остальные тратит на благотворительность. Помогли на швейной фабрике «Ворскла», народный депутат Украины Юрий Бублик, предприниматели. Десять тысяч гривен вложено моих. Пусть у меня и маленькая пенсия, но за это время смогла отложить — отчасти благодаря и тому, что на Волыни, откуда я родом, живет хорошая подруга. Вот и недавно она прислала мне «Новой почтой» 30-килограммовую посылку с картошкой, салом, маслом, творогом, огурцами… Мне этой еды на месяц хватит. Следовательно, на сэкономленные деньги смогу передать что-нибудь нужное для фронта.
Мария Бонякивская по-прежнему занимается волонтерством. Во время нашей первой встречи, вскоре после гибели ее сына, я поражалась, сколько успела помочь фронту эта хрупкая женщина.
На войну летом 2014 года Валерий Бонякивский ушел, как и все добровольцы, без всякой экипировки. Поначалу мама отправляла сыну на фронт хлопчатобумажные носки. Он просил передать всем: не нужны носки с синтетикой, которые плавятся, не нужны бронежилеты и каски, которые не защищают! Нужна форма только из ткани «мультикам» — она лучше всего маскирует. Остро требуются подсумки, банданы, балаклавы, карематы, берцы, приборы ночного видения…
— А однажды Валера в отчаянии крикнул в трубку: «Мама, купи мне автомат и патроны! — рассказывала тогда Мария Карповна. — Мы ведь не имеем оружия! Один-единственный автомат передаем друг другу — тому, кому он важнее в данный момент». Пришлось отправить деньги, чтобы раздобыл оружие на месте. Один боевик согласился продать сыну автомат за тысячу гривен.
«На блокпосту ребята стояли кто в чем: кто в шортах, кто в шлепках, раздеты-разуты, — делится своими воспоминаниями в книге боевой побратим Бонякивского с позывным „Слепой“. — Не говоря о том, что оружия не было. Да и вообще у нас ничего не было, кроме ножей. Денег не имели даже на заправку машины, чтобы выехать на задание. Можно было что-то за водку приобрести, но и на водку денег не хватало — нас никто ничем не снабжал, ведь мы добровольцы. А в это время на нас наступали. В общем, выживали как могли. Даже с погибших приходилось снимать одежду, стирать и надевать. Из экипировки мы имели только то, что мама Валерчика высылала».
Так Мария Бонякивская стала снабженцем нашей армии. Сначала ей помогали подруги-пенсионерки из Полтавы, Валерины друзья, потом — знакомые из разных городов…
Содержимое маминых посылок 44-летний командир разведгруппы «Правого сектора» Валерий Бонякивский (незадолго до гибели он успел легализоваться в батальоне особого назначения МВД Украины «Днепр-1») всегда честно делил между своими подчиненными и даже носил передачи «киборгам», удерживающим Донецкий аэропорт.
Но в боевых операциях «Кабул» рассчитывал прежде всего на самого себя. Более того, очень часто возвращался в расположение подразделения с трофеями, которые затем выменивал на то, что было нужно его ребятам.
— Только благодаря «Кабулу» и таким, как он, мы выстояли, — говорит один из авторов книги, боец с позывным «Буржуй».
Для матери война после гибели сына не закончилась. Как и прежде, она отправляет «Новой почтой» на передовую все самое необходимое. Говорит, научилась не только разбираться в терминах и характеристиках многих военных принадлежностей, но и знает уже, где что можно купить дешевле.
— После смерти сына автомат в руки взял его друг, — рассказывает Мария Карповна. — Его, как и Валерия, военкомат не призывал на службу. Только сыну, профессиональному летчику-истребителю, которого специально готовили для войны в Афганистане, а потом списали за ненадобностью в запас в звании лейтенанта, отказывали на том основании, что в нынешней войне авиация не задействуется. А друг не подлежал призыву по состоянию здоровья. Тогда он пошел в добробат водителем БТРа, со временем освоил специальность сапера. Недавно попросил меня выслать ему нож и разгрузочную систему плитоноску. О плитоноске я услышала впервые, попросила служивых людей разъяснить мне, что это такое. Но и они не сразу поняли, о чем речь. Разгрузку-плитоноску я таки купила, и теперь знаю, что она имеет мягкую баллистическую защиту (противоосколочную) и укреплена жесткими бронеплитами. А нож сама выбрала такой, как полагается саперу: с ограничителем и чтобы не блестел на солнце.
Мария Карповна уже много сделала для увековечения памяти своего единственного сына, которого растила одна (ее муж погиб, когда ребенку было всего полгодика). На сороковины его смерти мать организовала первую посмертную авторскую выставку картин Бонякивского в Художественном салоне Полтавы. А к 45-му дню рождения, до которого Валерий не дожил всего три месяца, — вторую. А потом и третью. И с каждым разом экспозиция увеличивалась. Ее расширяли владельцы картин Валерия Бонякивского, снимая их со стен своих домов и офисов.
Убитый на войне художник за свою жизнь создал не менее двух тысяч картин. Все они разлетелись по миру и сейчас есть в частных коллекциях в Украине, России, Польше, Канаде, Венгрии и даже в далекой Австралии. Самая последняя его работа — бегущие кони — так и осталась незавершенной. Когда Украина оказалась в опасности, Валерий, оставив кисти и краски, взял в руки автомат. «Кому нужны мои картины, если в стране идет война?» — аргументировал он свое решение.
Иногда друзья спрашивали Валерия, пишет ли он картины на войне. «Лучше вам их не видеть», — коротко отвечал он. Хотя маме признавался, что очень хочется рисовать. В День художника, который в Украине отмечали 12 октября, волонтеры привезли «Кабулу» хорошие краски и бумагу. Он как раз был на задании, однако знал о подарке. Увы, с того задания Валерий не вернулся. Но он остался жить в своем творчестве и в своих учениках, главными из которых являются три его дочери…
А операция по спасению страуса эму, которую провернула Мария Карповна в память о сыне, вообще уникальная. Эта история вошла в книгу отдельным разделом.
…До войны экзотическая птица жила в частном зоопарке одного из зажиточных хозяев в Песках под Донецком. Спасаясь от «хунты», владелец бежал, а живность оставил на произвол судьбы. Кур и уток добровольцы из «Правого сектора» пустили под нож, а за австралийского страуса заступился Валерий: «Эта птица пусть живет: уж больно интересная, похожа на ходячую подушку».
Бойцы назвали страуса Федей, взяли «на довольствие». Но осенью с кормами стало туго, и Валерий пообещал маме привезти страуса в Полтаву, чтобы его спасти. Увы, жизнь воина оборвалась раньше, 16 октября 2014 года. Когда под Песками стало совсем «горячо», бойцы, зная о намерениях своего командира насчет Феди, сами напомнили Марии Карповне о страусе. И мама сделала, казалось бы, невозможное.
— Своими действиями я тогда озадачила многих, — улыбается Мария Бонякивская. — Виталий Григорьевич Биднына, директор Полтавского эколого-натуралистического центра, просто дар речи потерял, когда я сказала, что привезу страуса из… АТО. «Тетя Маша, ты ненормальная!» — удивлялся этой затее товарищ сына волонтер Дима Чикуров, но все же сел в микроавтобус и отправился на фронт за Федей, попутно прихватив передачу от меня и моих подруг для воинов. На обратном пути на первых блокпостах ребята знали о том, что в бусе едет страус, а на последнем не поверили. Один из дежурных попросил открыть дверцу и тут же ее захлопнул со словами: «Я многое видел, но такое — впервые!»
В память о сыне Мария Карповна предложила дать Феде новое имя — Кабул. Теперь он самая известная достопримечательность эколого-натуралистического центра.
— Мария Карповна, какие планы у вас на ближайшее время?
— Очень надеюсь, что мне удастся уговорить родственников других погибших на этой войне полтавчан (таких семей в нашем городе уже около трех десятков) собрать воспоминания о своих близких и издать их. Нужно, чтобы подрастающее поколение из таких книг узнавало правдивую историю своего народа.
P. S. В прошлом году за большой вклад в будущую победу Марии Бонякивской вручили всеукраинскую народную награду-оберег — серебряный трезубец.
4432Читайте нас в Facebook
