«я увидела маленький скелетик, обтянутый тонкой прозрачной кожей. Мой сын весил всего 490 граммов, его рост был 24 сантиметра», — вспоминает мама мальчика, родившегося на четыре месяца раньше срока
— У вас памперсы есть? — неожиданно спросил дежурный доктор Алену.
— Я растерялась: «Зачем?» — вспоминает Алена Черний. — Подумала: «Ведь сына больше нет… » Он удивился: «Ну как зачем? Ребенку! Он жив… Хотите на него посмотреть? Можете подняться к нему в палату… » Я была как в тумане: еще не отошла после родов. Это было очень больно: сначала мы ждали ребенка, потом нам сказали, что его не будет, и мы собрали все нервы в комок, чтобы это пережить… И вот нас опять обнадежили: ребенок жив! Я поднялась в палату к сыну на третий этаж и увидела маленький скелетик, обтянутый кожей. Кожа такая тонкая, как пергаментная бумага: сквозь нее все прожилочки были видны. Сын был, как крошечная и очень худенькая куколка. На его лице застыла такая гримаса страдания, что становилось понятно: он всеми силами пытался выжить и ему было невыносимо тяжело… Вес малыша был 490 граммов, рост — 24 сантиметра. Он свободно умещался в ладони врача. Я испытала шок, ужас. С другой стороны, меня не покидало ощущение: «Я этого ребенка всегда знала. Он мой… » И тогда я сказала: «Сын, я прошу тебя, пожалуйста, держись… »
Мальчик появился на свет 13 февраля 2007 года — через полтора месяца после того, как Украина перешла на стандарты Всемирной организации здравоохранения, согласно которым малышей, родившихся после 22 недель беременности и весом от пятисот граммов, нужно выхаживать. И мальчишку стали спасать. Ибо, по новым нормам, это был уже не абортный плод, а человек.
Фото необычного пациента, на ручку которого выше локтя было надето… серебряное кольцо доктора, показывающего, насколько крошечным родился младенец, вскоре обошло многие СМИ (рассказывали об этом и «ФАКТЫ» в номере за 5 июня 2007 года). Ведь случая, чтобы в Украине выжил ребенок с таким чрезвычайно низким весом, не было. Врач-неонатолог Сергей Лапоног, выходивший мальчика, впоследствии стал победителем акции «Гордчсть кращни» в номинации «Врач года». Мы решили узнать, что стало потом с героем многих публикаций, спасение которого назвали началом новых технологий и новой эры выхаживания глубоко недоношенных детей.
«Увидев нашего ребенка, священник побледнел»
Вскоре представился случай увидеть маленького героя. Недавно Фонд Виктора Пинчука, в рамках программы «Колыбели надежды», подарил Житомирскому областному центру охраны здоровья матери и ребенка уникальное оборудование на миллион долларов, которое обеспечивает помощь новорожденным в соответствии с европейскими стандартами. Приехал на этот праздник и Богдан Черний с папой Володей и мамой Аленой. В ухоженном и нарядно одетом малыше трудно было узнать того маленького страдальца, чье фото облетело все газеты зимой 2007 года.
— Мы очень ждали этого ребенка, — вспоминает Алена. — Но как-то я почувствовала, что мне все труднее и труднее вставать с постели, хотя срок был небольшой — четыре с половиной месяца. В Бердичеве, где мы живем, меня посмотрели на УЗИ и сообщили, что все отлично. А спустя несколько дней у меня отошли воды. Врачи сказали, что сохранить жизнь ребенку невозможно, и на «скорой» меня отвезли в Житомирский областной центр охраны здоровья матери и ребенка.
В палате со мной находились три женщины. Я слышала, как они разговаривают со своими еще не родившимися малышами. А я лежала и беспрерывно плакала. Они уже не выдерживали: «Алена, ну это невозможно! Ты все время плачешь». А я опять в слезы!
Врачи хотели, чтобы ребенок вышел естественным путем, и пока он трое суток «раздумывал», переворачиваясь в моем животе, у меня было время, чтобы с ним попрощаться. Я прощалась, а он там жил… Я же чувствовала его, разговаривала с ним. И мысленно повторяла: «Сыночек, мы с папой тебя очень любим. И даже если я тебя никогда не увижу, я хочу, чтобы ты знал, как сильно мы тебя ждали и любили… »
Я постоянно думаю: что я сделала не так? Чувство вины меня не покидает и по сей день. Хотя врачи не нашли потом никакой инфекции, да и стресса никакого не было, который бы спровоцировал преждевременные роды. Мне психотерапевт говорил: «Вы ни в чем не виноваты. Это природа. Так случилось». Но меня это мало утешало…
Когда сын родился, я не услышала писк. Даже не знала, жив ли он. Каким он был в первую секунду? Это было выше моих сил — посмотреть… После того как впервые увидела ребенка, три дня плакала и не могла остановиться. Психотерапевт меня успокаивал: «Представьте, что вы смотрите на себя со стороны. Задайте себе вопрос: «Что бы вы посоветовали этой женщине?» Я поначалу отнеслась к этому совету скептически. Думала: разве может он знать, насколько мне больно? И все же решила последовать его рекомендации.
Я «подошла» к себе со стороны и сказала: «Алена, не опускай руки и посмотри вокруг. В реанимации много тяжелых деток — не только у тебя такая беда. Будь сильной. Ты ничем не сможешь помочь сыну, если будешь плакать. А он же это чувствует!» И мне действительно стало легче…
Мы с мужем решили крестить сына. Ему исполнилась неделя. Когда священник поднял пеленочку, которой был накрыт Богдан, и увидел нашего сына, то побледнел. Малыш лежал такой крошечный… На глазах повязка, на ушках — специальные наушники, чтобы не проникали посторонние звуки (ведь когда Богдан родился, все его органы и системы были еще незрелые). Священник был просто поражен. Он даже боялся к нему прикасаться. У сына было несколько волосков на голове. Священник нашел их и спрашивает нашего врача Сергея Петровича: «Можно ли отрезать?» Врач кивает головой: «Можно!» Священник аккуратно отрезал эти волосинки, провел обряд, но мы видели, что у него от волнения дрожали руки…
«Малыш даже не умел плакать»
- Врачи делали какие-то прогнозы?
— Когда родился Богдан, вышел на смену врач Сергей Петрович Лапоног. У него были очень добрые глаза и очень спокойный голос. Мне это казалось невозможным: мой ребенок в беде, а доктор так невозмутим! Но Сергей Петрович уверенным голосом сказал: «Я намерен бороться за этого ребенка до конца». Хотя и не обнадеживал.
Нам тогда рассказали, что если сын выживет, есть риск развития ДЦП и гидроцефалии, глухоты и отслоения сетчатки глаза, ведь такие дети очень часто слепнут. Объяснили, что его легкие могут не раскрыться до конца. Был риск, что ребенок будет жить на искусственном аппарате дыхания… Но мы с мужем думали: «Лишь бы жил!» И решили: если и будут у малыша какие-то отклонения, продадим в городе квартиру, купим домик в селе. Вместо огородов сделаем Богданчику собственный маленький парк, чтобы никто над ним не смеялся и у него было счастливое детство.
Я лежала на первом этаже, а ребенок был на третьем. Мне каждую минуту хотелось находиться возле малыша. Был страх, что врачи не заметят, как он перестанет дышать. Ведь Богдан даже плакать не умел… Измученная этим страхом, я отключалась на несколько часов, а потом опять запухшая, зареванная бежала наверх, чтобы побыть возле сына.
Богдан находился в реанимации три с половиной месяца. Родителей отпустили домой, и Алена каждое утро привозила из Бердичева малышу грудное молоко.
— Быть от ребенка на расстоянии — пытка,- продолжает мать. — Ведь ты не знаешь, что происходит каждую минуту, хотя и звонишь постоянно доктору. Бывало, отвезу утром молоко, до обеда побуду с сыном. Приезжаю домой вечером, в Бердичев, поужинаю и говорю мужу: «Ты побудь дома, а я схожу в магазин». И срываюсь, сажусь в автобус и еду опять в Житомир. Одна мысль: «Побыть возле моего мальчика, взглянуть еще раз!» Посижу возле малыша 15 минут, и опять домой, потому что надо успеть на последний автобус…
— Киевские доктора проверили сыну зрение, — вспоминает Владимир Черний, отец Богдана. — Думали, что будут проблемы с глазами — так часто бывает у недоношенных детей. Но врачи нас обрадовали: «Зрение в норме!». И вот тогда только мы начали понимать, как много сделали для Богдана доктор Сергей Петрович и весь коллектив, который выхаживал малыша…
— В областной детской больнице сын пролежал еще две недели, — продолжает Владимир. — Домой мы забрали его с весом 1 килограмм 800 граммов. Главное, что он самостоятельно научился дышать. Но еще месяц мы дежурили возле детской кроватки по ночам: боялись, что малыш может забыть дышать. Сын очень изменил нашу жизнь, меня… В девяностые годы я работал фельдшером. Тогда с медициной не сложилось, и я пошел торговать на рынок. Но я знал, что это не мое. Было чувство другого предназначения. Я готов на большее, могу совершать гораздо более серьезные и важные дела. Когда родился Богдан, я осознал: Бог выбрал меня не просто постоять за прилавком, а совсем для другой миссии — поднять этого ребенка… И вот, у нас радость. Недавно мой сын сказал первое слово — «папа».
«Прочитав в газете «ФАКТЫ» статью о Богдане, Хусейн сказал: «Деньги отдашь, когда будут»
— Сейчас малыш подрос, — рассказывает папа Богданчика. — Когда его просят, делает «ладушки-ладушки». Знает, где мама, папа, бабушка, дедушка, братик. На живот переворачивается. Уже пытается ползать. Может стоя, держась за наши руки, приседать. У него хорошо растут зубки: уже есть девять и три на подходе. Врачи говорят, это хороший показатель.
— Володя, вас не смущает, что Богдан еще не ходит?
— Мы надеемся, что это скоро произойдет. Тут вот в чем проблема: глубоко недоношенные детки поправляются плохо. Поэтому сыну надо поправиться, чтобы была масса, которая держала бы позвоночник. Но пока врачи не разрешают ему ни стоять, ни ходить, ни садиться. Малыш должен набрать вес, поползти, а только потом пойти…
— Сейчас сын весит семь килограммов при росте 73 сантиметра, — включается в разговор мама. — Мы обращались по поводу питания и проблемы набора веса к известному профессору Бережному. Он объяснил, что обычный ребенок за год должен превысить первоначальную массу в три или четыре раза. А наш малыш превзошел свой первоначальный вес в 14 раз! Профессор сказал: «Вы представляете, какой это стресс для организма — в таком темпе расти и поправляться? Но вам не стоит тревожиться».
Но мы все время настороже: у таких детей существует угроза ДЦП. К счастью, мы прошли месячный курс реабилитации в центре Мартынюка (Украинском медицинском центре реабилитации детей с органическим поражением нервной системы, которым руководит Владимир Мартынюк. — Авт. ). Богдан после этого стал гораздо активнее. Начал переворачиваться. Раньше, когда ребенок лежал на животике, он неустойчиво держал плечевой пояс, и головка падала. Сейчас может спокойно лежать на животе с опорой на один локоть, а другой брать игрушку, играть. Для нас это достижение.
Нам очень помог Фонд Виктора Пинчука. Когда там узнали, что мы едем в Киев на реабилитацию, сняли нам квартиру, обеспечили транспортом. Для нас это была значимая помощь. Ведь социальных программ для таких глубоко недоношенных деток и их семей в нашей стране, насколько я знаю, не существует. Поэтому выкручивались как могли. Бабушка Богдана продала свой дом, чтобы помогать нам рассчитываться с долгами. Старшего сына, 12-летнего Владика, полностью взяли на обеспечение бабушка и дедушка. Слава Богу, я работаю на рынке и семья не сидит без денег.
А на рынке ведь все читают газету «ФАКТЫ». И когда в июне прошлого года вышла статья о Богдане, ее прочитал мой знакомый в Одессе, где я закупаю товар. Это гражданин Турции. Он предприниматель средней руки. Зовут его Хусейн. Очень жаль, что я не знаю его фамилии. И Хусейн был так поражен этой публикацией, что сказал мне: «Бери товар так. Деньги отдашь, когда будут». А у меня как раз все заработанные средства уходили на ребенка. И это предложение было так кстати… Я был просто потрясен. Человек из другой страны, сам пока не имеющий своей семьи, понял мои проблемы и решил, что может помочь мне хотя бы таким образом. Я ему очень благодарен, что он позволил мне рассчитываться постепенно. И когда он звонит, я ему говорю: «Хусейн, деньги отдам такого-то числа». А он отвечает: «Да я не затем звоню. Как здоровье Богдана?»
— То, что сделали житомирские специалисты для нашего малыша — невероятный, колоссальный труд, — считает Алена. — Но и мне, и мужу кажется: если бы ребенок не хотел, он бы не пришел в этот мир. Ведь рождаются дети и с более крупным весом, но живут только несколько суток. А наш сын знал, как его любят мама, папа, братик, и его душа так хотела попасть в нашу семью, что боролась за это до последнего… Ребенок просто очень хотел жить!
— И бывает так больно, когда намекают: мол, зачем было спасать такого проблемного ребенка, вкладывать столько сил и средств? Дескать, лучше бы вам родить другого, нового, а этого сдать… — с горечью говорит отец мальчика.
— Сергей Петрович, вы довольны тем, как развивается ваш подопечный? — спрашиваю у заведующего отделением интенсивной терапии новорожденных Житомирского областного центра охраны здоровья матери и ребенка Сергея Лапонога.
— Я доволен. У ребенка отличное психоэмоциональное развитие. В порядке ли двигательная сфера, станет известно, когда он начнет ходить. Дети весом от 500 граммов, которых, по рекомендации ВОЗ, мы стали выхаживать с января минувшего года, для медицины — terra incognita (»неведомая земля»). Нормы для таких малышей не прописаны. Они развиваются по своим законам, которые медициной пока не изучены. И давать какие-либо прогнозы я бы не стал. Но скажу одно: в нашем центре сделали все возможное, чтобы сохранить малышу все функции организма и подготовить к полноценной жизни.
— Однако существует мнение, что спасение таких маловесных малышей — вмешательство в естественный отбор.
— Но мне кажется, что понятие «естественный отбор» больше относится к животному миру. А человек, я считаю, все-таки более совершенное существо, которое не должно опускаться до животного состояния — оставлять погибать слабых. И потом, я бы хотел спросить своих оппонентов: они пользуются мобильным телефоном, компьютером? Если они травмируются или тяжело болеют, ведь не ложатся умирать и не подвергают себя «естественному отбору», а используют все достижения современной медицины, чтобы выжить. То есть мы говорим о техническом прогрессе, о благе цивилизации. И эти малыши тоже имеют право пользоваться этими благами.
P. S. «ФАКТЫ» и дальше будут следить за судьбой этого уникального ребенка.
1422Читайте нас в Facebook
