Орден «Звезда Италии» ношу с удовольствием и гордостью, — певица Анжелина Швачка
— Я знаю одну кавалерствующую даму ордена «Звезда Италии». В мае 2016 года вместе с солистом Национальной оперы Украины Сергеем Мегерой вы получили ее за совместный украинско-итальянский художественный проект «Гала-Европа», приуроченный ко дню Европы в Украине и 70-летию Итальянской Республики.
— А как же сопрано Людмила Монастырская?!
— Спасибо за уточнение, Анжелина. Теперь знаю двух кавалерствующих дам. Скажите, за три года сколько раз и куда вы надевали награду?
— Не считала… Помню только, что последний раз это было второго июня на приеме, устраиваемом посольством Италии в Украине.
— По случаю?
— Дня Республики Италия (Festa della Repubblica Italiana).
— А по другим случаям?
— Знаете, Александр, если это уместно, высшую гуманитарную награду правительства Италии я надеваю, особенно, если на мероприятии присутствуют итальянцы. Поверьте, «Звезду Италии» с удовольствием и гордостью ношу. Орден очень красивый. И когда он на тебе, итальянцы иначе воспринимают человека. Смотрят и приговаривают: «O, cavaleressa! Moglie di cavaliere, gentildonna».
— Вы читаете по-итальянски, по-французски?
— Понимаю подстрочник. Если что-то непонятно, перевожу — слава Богу, есть Google. Каждая партия готовится с концертмейстером Константином Фесенко. Мы буквально идем по строкам. Если что-то вызывает сомнение, замечательный Константин Иванович всегда подсказывает. Причем не только с точки зрения перевода, но и в эмоциональном плане, нюансировку чувства. Его вкусу я доверяю…
— В своей оперной карьере пару недель назад в 191-й раз вы спели Кармен. Это потому, что тема бездонная, как женское сердце?
— С годами мое представление об этом персонаже явно изменилось. Я не считаю, что тореадор Эскамильо оказался ее большой любовью. Совершенно нет. Да, Кармен любовь искала, но оставалась глубоко одинокой девушкой. По большому счету, она и погибла-то, потому что не нашла большую любовь. Не могла найти. Эскамильо — это так, флирток, чтобы забыться от страданий.
— Может, вам в будущем окажется полезной мысль Федора Достоевского: «Поверь, жизнь всякой женщины, что бы она там ни проповедовала, это — вечное искание, кому бы подчиниться; так сказать, жажда подчиниться. И заметь себе — без единого исключения».
— Похоже. И опять-таки, тысячу раз Кармен могла уйти во время выяснения отношений с Хозе. Она и порывалась это сделать несколько раз, но капрал ее останавливал: «Подожди, я еще не все сказал». Только судьбу не изменить — Кармен точно знала, что при любых обстоятельствах погибнет. Такой она была фаталисткой. Как Кармен думала? «Все равно погибну, так лучше погибну от руки любимого человека».
— Согласно одной из демографических теорий, цыгане девятьсот лет назад пришли в Европу из Индии. Как вы думаете, в Кармен на генетическом уровне могло жить знание своей кармы, она-то принадлежала к клану гадалок?
— Не знаю, это тоже тема для серьезных раздумий.
— Да и литературный отец Кармен Проспер Мериме точно знал философский рецепт Фридриха Ницше, который ввел в обиход термин amor fati («любить судьбу»). Это значит — не просто принимать собственные утраты, ошибки, вредные привычки, внешность, эмоциональные потрясения, а все в жизни принимать — будь то причина боли, будь то результат удовольствия…
— Не знаю, никогда не задумывалась.
— Известно, что в 1997 году в Киевской консерватории вы, Анжелина, закончили класс народной артистки СССР, профессора Галины Туфтиной. В чем была ее педагогика?
— У нее была итальянская манера, пела Галина Афанасьевна просто блистательно.
— По-моему, у нее было меццо-сопрано?
— Точно. Очень многие приемы, а также арии Галина Афанасьевна показывала голосом. Не удивительно, когда я выходила к инструменту на экзаменах, члены комиссии говорили: «Ой, как похоже на Галину Афанасьевну!» Удивительного в этом ничего нет. Когда появляется интересный голос, его так деликатно следует огранить, чтобы ничего, данного природой, не испортить, не переиначить. У каждого педагога свой тембр, свои резонаторы. Когда вокальный класс поет, все похожи друг на друга.
— Как гроздья винограда?
— Призвание педагога направлять, а не ломать: здесь правильно, а здесь нет. Ни в коем случае нельзя навязывать воспитанникам свой тембр.
Читайте также: Людмила Монастырская: «Бывает, по две недели сижу на рыбе и пью только белое вино»
— А Галина Туфтина вам манеру навязывала?
— Она очень много показывала голосом. С одной стороны, это прекрасно, у Галины Афанасьевны было настоящее меццо-сопрано — плотное, красивое, мясистое. Но с другой — потом мне пришлось упорно искать именно свой тембральный окрас, индивидуальный голос.
— Гляжу на вас и думаю, что не во всем вы следуете наставлениям своего педагога…
— Почему вы так считаете?
— Галина Афанасьевна требовала от вас: «Анжелина, тебе следует поправиться. Чтобы голос звучал лучше, нужно много тела».
— Нет, не тела. Мяса! «Господи, какая же ты худая, — говорила она. — Хотя бы килограммов десять нагулять». Тут я с Галиной Афанасьевной полностью согласна: оперная певица не должна быть тощей.
— Сто процентов.
— Своих девчонок, а у меня в музыкальной академии семь воспитанниц, я тоже журю. Оперной певице нужно иметь определенный запас жизненных сил. Наша диафрагма питается белком. Чтобы уверенно держать спектакль на протяжении трех-четырех часов, кроме вокальной подготовки, нужны физические силы, запас выдержки. А нервы должны быть не тросы, а канаты.
— Недавно читал, что за один спектакль прима теряет до килограмма веса. Как вы восстанавливаетесь, ведь на сцену приходится выходить пять раз в неделю?
— Да, за две последние недели график у меня был непростой. Спела и «Кармен», и «Набукко», и «Джанни Скикки», и «Дона Карлоса». Учтите еще текущие репетиции. Между тем я всегда считала и чувствовала, что работа и есть мое восстановление. На работе отдыхаю больше, нежели дома.
— Почему?
— Занимаюсь любимым делом, тем, что действительно люблю. Не имеет значения, гримируюсь перед спектаклем или пою на сцене, — я релаксирую. Ну что дома? Семья, двое детей: постирай, приготовь, накорми, убери. Признаться, быт я не люблю. Да и какая женщина его любит?
— Я имел в виду несколько другое. Похоже, профессор Туфтина вам, кроме вокальной школы, репертуар и увлечения свои передала. Я навел справки. Признайтесь, увлечение рыбалкой пришло от педагога? В Козине Галина Афанасьевна и ее соседка по даче (оперная певица Валентина Река) слыли заядлыми рыбачками, даже фору мужикам давали.
— Откуда вы знаете? Вода для меня — все. По гороскопу я Рак, любой водоем оказывается для меня зарядным устройством, блоком питания. Только приближаюсь к кромке воды, ноги сами подкашиваются, я сажусь и долго-долго смотрю.
— С удочкой?
— И с удочкой, и без. Вот, например, позавчера, хотя было очень холодно, с дочкой Анечкой пошли на Труханов остров кормить уток. Детей следует приучать к благотворительности. Кормим мы ведь там не только уток, но и бездомных собак и кошек.
— Хлебом?
— Нет, заранее псам и кошечкам варим мясо, а уткам, голубям, воробьям покупаем два батона. Ты же у природы должен не только брать, но и отдавать. Как можно релаксировать, не возвращая мир и спокойствие?
— Если к рыбалке вернуться, вы предпочитаете удочку или спиннинг?
— Спиннинг.
— Готовитесь основательно: подсака, резиновые сапоги, бушлат?
— Все по школе. Обычно мы едем на платные озера.
— Каким был самый крупный улов?
— Карп на двенадцать килограммов.
— Ничего себе! Мужики помогали вытаскивать?
— (Кокетливо.) По-мо-га-ли. Я бы точно не вытащила. Когда он только клюнул, стало понятно, сама не справлюсь. Хорошо, что мы поехали со свекром, вот он-то — заядлый рыбак, прививший любовь к рыбалке и моему мужу. Я ловила рыбу с раннего детства — меня на рыбалку постоянно папа брал. Не забуду никогда, как мы ездили на маленькие озерца и красноперых карасиков таскали.
* У Анжелины Швачки большая коллекция вышиванок и бус. Любит украинские наряды и ее дочка Анечка
— Как вы, кстати, к спорту относитесь? Болеете за «Днепр» или за «Динамо?
— (Тихо, улыбаясь.) Футбол я… недолюбливаю.
— (Теперь смеюсь я.) В семье известного футбольного обозревателя нужно иметь смелость, чтобы недолюбливать футбол. Но вы, Анжелина, хотя бы представляете, кто на каком месте в турнирной таблице?
— Даже если не хочу, то все равно знаю. У каждого члена нашей семьи есть страсть.
— А когда фоном на диске арии звучат? У мужа такая же реакция?
— Смотря какая ария. Для певицы важен голосовой покой, если она напряженно работает на оперной сцене. Ведь когда человек слушает музыку, голосовые связки все равно работают. Поэтому (открою секрет) я почти никогда ничего не слушаю.
— Даже арии, спетые коллегами?
— Нет. Во-первых, не хочу перенимать чужие ошибки. Во-вторых, не желаю расстраиваться. Когда слушаешь гениальную певицу, невольно самоедствуешь: «Я так точно не смогу». Не следует обрастать комплексами.
— Вы споете иначе.
— Да. Скажу честно, именно по этой причине кумиров у меня нет. От каждого принимаю нюанс, который понравился. Индивидуальность необходимо лелеять и беречь.
— В фондах Украинского радио я видел множество записей с вашим исполнением романсов Николая Лысенко, Кирилла Стеценко, Александра Билаша, Игоря Поклада, Якова Степового, Юрия Щуровского… С вашей любимой кумой и подружкой Ириной Семененко вы всегда радовали поклонников специальной программой камерной музыки.
— У нас уже десять программ. Каждый год поем, в этом году выступали 19-го мая. Это традиция — каждые два года устраивать в Национальной филармонии Украины сольник.
— Есть какая-то тема этого вокального праздника?
— Да, он всегда посвящается весне, цветению деревьев и Дню любимого города. Заключительной песней в этом году была «Києве мій». В концертах мы подняли пласт национальных композиторов, которые не по праву забываются. Исполняются романсы Платона Майбороды, Игоря Шамо, Юрия Щуровского, Игоря Поклада, с которым мы дружны и вот исполнили пять его романсов.
— Это неимоверно важно.
— Нам с Ирой Игорь Дмитриевич Поклад подарил по авторскому сборнику. Оказалось, множество находящихся на слуху песен, которые мы давно знаем, написаны им. Слушателям мы открыли глаза на тот факт, что в Украине огромное количество талантливых композиторов.
— В сольных концертах вы показываете только забытую украинскую музыку?
— Почему же? У нас самый широкий спектр. В свое время были вечера немецкой, французской, старинной музыки, старинного цыганского романса, потом просто романса, звучали итальянские канцоны, сборная солянка.
— Но это же огромная работа.
— Да, нагрузка немаленькая. Особенно для артистов, которые плотно работают в спектаклях Национальной оперы, ведут студентов в музыкальной академии и воспитывают двоих детей (это я о себе говорю). Но, с другой стороны, я обычная украинская мама и жена. Должна и ужин приготовить, и уроки проверить, и хозяйству внимание уделить. Подготовка новой программы из пятнадцати произведений требует времени, все же нужно выучить на память.
— Конечно.
— Ничего не конечно! Не раз я была свидетелем, как многие певцы или певицы выходили и пели с пульта.
— Согласен, это неуважение к слушателю.
— Для меня это неприемлемо. Ни при каких обстоятельствах — волнуешься, недоучил, боишься забыть — пульта быть не должно. Если не можешь петь без партитуры, лучше не выходи. Ты должен контактировать с глазами публики, а не смотреть в нотную тетрадь, улавливать энергию зала, а не читать написанное композитором, отдаваться, а не копошиться.
Читайте также: Наталья Мацак: «Самый тяжелый костюм в „Лебедином озере“ — пачка из натуральных перьев»
— «Если женщина плохо одета, окружающие запомнят ее одежду. Если женщина одета хорошо, окружающие запомнят ее саму», — наставляла Коко Шанель. В ряде украинских классических опер, например, «Наталка Полтавка», вы выходите в национальных костюмах. Как знатока украинской вышиванки вас устраивают сценические наряды?
— Во-первых, сценические костюмы меня всегда устраивают, во-вторых, я не имею права их оценивать. Их делает наш замечательный художник Мария Левицкая. Она — настоящий эксперт, глубоко знает материал, постоянно изучает детали, поднимает исторический пласт. Мария разбирается, какие на Полтавщине в быту были костюмы, а какие шились на свадьбу. Это касается и головных уборов, и обуви.
— И что, как женщина вы не вносите свой штрих?
— Костюмы я, конечно, слегка приукрашаю. У меня много аутентичного намыста, которое давно собираю — десять полных комплектов.
— Знаю также, что у вас коллекция из тридцати оригинальных вышиванок.
— Уже сорок. Она постоянно растет. Это старинные образцы национального костюма. Где не бываю, везде выискиваю их. У меня появилась какая-то ненасытность к этнографии и фольклористике. Вот стала кептарыки собирать — знаете, такие безрукавные карпатские кожушки? Есть экземпляры, украшенные бисером, вышитые крестиком или гладью. Как это красиво! Я дочке Ане купила четыре (дорогущие) и себя не забыла. У меня в гардеробе уже больше десяти кептарыков. Если у Рака появляется новое увлечение, остановить его нельзя.
— Расскажите про ваши концертные платья. Кто дизайнер?
— Мария Ковалевская. У меня все концертные платья (восемь штук) — ее рук дело! Невероятной фантазии и таланта художница, которая делала роспись по шелку (батику). Одна была такая в Украине, жаль, что уехала в Канаду.
— Я обратил внимание на вашу расписную обувь и такую же сумку.
— Это авторская работа художницы Светланы Милеевой. У меня таких уже пятнадцать пар. Ставить некуда, муж ворчит, дети удивляются. Как и Кармен, человек я неугомонный — мне всего мало. Психологи объясняют, это жадное удовлетворение внутренних потребностей через что-то.
— Думаете, вам чего-то не хватает в жизни?
— Вроде, нет. Но я очень люблю handmade, сделанное человеком вручную (кептарыки, вышиванки, авторская обувь, бусы-гарды) — все, в чем чувствуется мастерство человеческой руки и тепло незнакомого сердца.
— Спасибо за беседу, было очень интересно.
— Спасибо и вам за не затасканные вопросы.
Как ранее сообщали «ФАКТЫ», в Донецкой области для бойцов ВСУ украинские оперные исполнители организовали концерт «Viva Opera — Опера победы» в соляной шахте с особой акустикой.
Читайте нас в Facebook
